— Ну, и к чему это? — устало вздохнул Курт. — Для чего мухлевать с поддельными документами, если можно получить официальную лицензию от Конгрегации и работать, не боясь, что вас внезапно раскроет кто-то чересчур умный или осведомленный?
— Лицензию, — повторил Ван Ален недовольно. — А к ней в довесок необходимость подчиняться правилам и приказам вашей братии. Пошел-ка ты, Молот Ведьм, с такими дарами… далеко и внятно.
— Все равно до того, чтобы показывать эти бумажки, почти никогда не доходит, — примирительно улыбнулся Лукас. — Люди любят поболтать. А когда узнают, что их байка может «попасть в книгу» — рассказать готовы все, что угодно, вплоть до подробностей первой брачной ночи. Правда, порой приходится отделять правду от придуманного по ходу дела, чтоб история выглядела повнушительней, но это уж дело опыта.
— А когда вас возьмут за задницу, примчитесь ко мне с просьбами прикрыть и оградить?
— Ну, должна же быть какая-то выгода от знакомства с инквизитором, — пожал плечами Ван Ален и лишь еще шире улыбнулся, когда Курт одарил его молчаливым прожигающим взглядом. — Так вот, возвращаясь к нашим пройдошливым ребятам с островка, — продолжил охотник, посерьезнев. — Мы выяснили: Гайерам принадлежит значительная часть недвижимости в Бамберге; и дома большинства, если не всех, кто попадал во внимание Официума или магистрата вплоть до казни, не имея при этом наследников — прошли через руки этой ушлой семейки.
— Euge[27], — покривился Курт. — Только этого не хватало.
— Пока, — осторожно заметил Лукас, — похоже на то, что попросту обер-инквизитор в сговоре с магистратом наладил освобождение жилищ для перепродажи семейством Гайер; вероятно, за долю в сделках. А это значит, что никакого всплеска малефиции в Бамберге нет, и твоего сослуживца, вероятнее всего, убрали, когда он то ли догадался об этом, то ли каким-то образом вычислил, идя по следу дела судьи Юниуса.
— Или семейство Гайер подбивает магистрат и Официум на аресты тем, что подбрасывает инквизиторам дела, созданные своими собственными руками, — неуверенно и тихо добавила Нессель. — И инквизиторы с ратманами свято верят в то, что изобличают преступников…
— Или просто эти люди знают свое дело, — продолжил Ван Ален. — Если они столько лет занимаются таким, прямо скажем, непростым ремеслом, как торговля недвижимостью, значит, должны иметь нюх на удачные сделки. Всего-то и нужно — вовремя узнать, есть ли наследники у очередного отправленного к Господу на личный суд, и в нужный момент перехватить домишко у города, сбить цену различными ухищрениями или провернуть еще какую уловку, или выкупить у оставшейся в живых родне, убитой горем, дом по дешевке, или урвать домик у тех, кто решил свалить из Бамберга… Тогда мы остаемся, с чем были: неподтвержденные подозрения в странной активности малефиков в Бамберге и убитый по каким-то неведомым причинам инквизитор, а эти дельцы — так, мимо пробегали.
— И самое поганое, что все три версии выглядят логичными, — вздохнул Курт. — И имеют право на жизнь, dixerim[28].
— Отметать участие семейки Гайер сразу я бы все же не стал, — остерег его Ван Ален. — Уж больно они в этой истории глубоко увязли… Даже если выяснится, что к самим арестам и осуждениям они отношения не имеют — наверняка им о внутренних городских делишках известно побольше, чем девицам из трущоб и пьяным ухажерам, и вдруг да скажут что полезное. Но выяснить это сможешь только ты, здесь уж наши бумажки не помогут…
Курт задумчиво кивнул, поленившись прочесть охотнику очередную лекцию на тему полезности открытого сотрудничества с Конгрегацией, и вопросительно поднял брови, когда Ван Ален добавил с усмешкой:
— Кстати, у тебя даже есть через кого к ним подступиться. Старая знакомая, — пояснил охотник. — Помнишь графиньку, которую ты десяток лет назад спас от стригов в Ульме? Она на днях явилась в Бамберг. Сняла себе домик из бывших во владении Гайеров, частенько с ними видится и, говорят, несколько раз уже бывала поблизости от пустующих нераспроданных домов — явно приглядывалась; судя по всему, дамочка и сама барыжит хатами.
— Уверен? — нахмурился Курт; Ван Ален пожал плечами:
— Адельхайда фон Рихтхофен, графиня. Сколь я помню, именно так звали ту женщину. И вот я что мыслю: прошло, понятно, уж десять лет, но спасенная жизнь, а тем паче — спасение от столь страшной участи, за такой срок не забывается. Попробуй к ней подкатить. Подмигни, там, скорчи улыбочку, поинтересуйся благополучием, пробуди фантазию и породи пару приятных фразочек… А когда растает — глянь, нельзя ль через нее выйти на эту семейку дельцов; или, быть может, она сама о чем проболтается.
— Идея стоит того, чтобы попытаться, — пробормотал Курт, ощутив, как в переносицу толкнулась внезапная, уже давно не ощущаемая, резкая боль. — Где она сняла дом?
Из «Святого Густава» Нессель вышла задумчивой и оттого не столь напряженной, как прежде — вместо того, чтобы коситься на улицы вокруг и сжиматься при взгляде на проходящих мимо людей, ведьма смотрела лишь себе под ноги, что-то мысленно взвешивая и хмурясь каким-то невысказанным раздумьям. Курт шагал рядом молча, не пытаясь и даже в какой-то мере опасаясь разрушить ту пелену, каковой она оградилась от мира, и отчего-то невольно болезненно поморщился, когда Нессель нарушила молчание.
— Эти люди… — кивнув через плечо на оставшийся позади трактир, произнесла она, — ты часто вот так работаешь с ними? Кто они? Они ведь не имеют отношения к вам, так я поняла?
— Так, — кивнул он, — не имеют. Это охотники. Они существуют сами по себе и, если верить их хронистам, куда дольше Инквизиции. Некоторые из них считают, что и куда дольше Церкви тоже, но это остается недоказанным, ибо нет свидетельств, подтвержденных чем-либо, кроме преданий и охотничьих баек. Славные парни. Правда, своевольные, и оттого работать с ними тяжко; они блюдут свои охотничьи тайны, для них самих порой самые обыденные, в то время как для нас — жизненно важные, таят сведения, каковые могли бы и облегчить нам работу, и в итоге спасти куда больше жизней и избавить мир от куда большего количества нечисти. С одной стороны, Яна я могу понять: Конгрегация, если сравнивать с их сообществом, и впрямь еще молода, и кто знает, как может всё повернуться однажды, политика есть политика; а ведь охотники смогли выжить, сохранить себя самих и свои знания не в последнюю очередь благодаря собственной осторожности и такой вот замкнутости… Но подчас они с этим перегибают палку, не желая делиться даже самыми простыми секретами, вроде противоядий от укусов ликантропа, или же, напротив, руками и ногами отбиваясь от наших попыток оказать помощь им самим… В последнее время наши отношения кое-как наладились; даже они понимают, что в мире происходит уже нечто вовсе нехорошее, и надо объединять силы.
