— Как я здесь оказалась?
— Я нашел тебя на полу в отеле и привез сюда.
— Голова раскалывается, — пожаловалась она.
Он наклонился к ней и прижался к ее щеке.
— Ты могла умереть из-за меня.
— Почему из-за тебя?
— Потому что, если бы я держал себя в руках, ты бы не приняла эту чертову таблетку.
— Согласна, тогда я бы приняла другую таблетку в другой раз, и тогда бы уже точно умерла. Ты прав, это ты во всем виноват.
— Тайрин, — прошептал он ей на ухо, — прости меня. Я ехал за тобой, чтобы сказать, что я дурак. Я подобрал это чертово выражение совершенно бездумно. Это не то, что я хотел сказать. Ты особенная, самая особенная в моей жизни. Неужели мое тело настолько плохо тебе об этом рассказало?
Она молчала. Он стал волноваться: а вдруг она прогонит его? Но она заплакала.
Сколько еще ей предстоит пройти? Как ей жить дальше, если она не закончит то, что начала? И почему увидев его лицо, она опять почувствовала себя нужной и желанной? Рыдания вырывались из ее груди, и она едва успевала заглатывать воздух.
— Я…совсем…одна, — пыталась говорить она. — Это…так…тяжело…
— Ты больше не будешь одна. Я буду рядом с тобой.
— Я не могу…стать частью…твоего клана… Пока… не могу…
— Значит, ты просто будешь частью меня.
— Ты ничего… обо мне… не знаешь.
— Все, что мне нужно, я чувствую. Я буду рядом, помогу тебе во всем, только не отворачивайся от меня, хорошо? Я даже не стану ни о чем тебя спрашивать, если ты не захочешь.
— Дамьен, — воскликнула она и прикоснулась руками к его лицу.
Он нашел ее губы и поцеловал. Мягко, легко, но не отрывался несколько минут, а затем покрыл поцелуями ее лицо, собрал губами все ее слезы и прижался носом к ее ушку.
— Меня зовут Дамьен Норама, мне двадцать девять лет. Мой отец умер, когда мне было четыре года, а Мортону два. Мама вскоре снова вышла замуж, и тогда появилась Лой. Моя мать руководила кланом до тех пор, пока мне не исполнилось двадцать три года. Я стал самым молодым Главой. Я люблю жаркое с говядиной, и терпеть не могу овсянку.
— Дамьен, — позвала она его.
— Да?
— Остановись.
Он сильнее прижался к ней и замолчал.
— В моей жизни кроме матери у меня не было никого, — начала шептать она. — И рядом с ней я всегда ощущала свою ущербность. Но ты… С тобой я чувствую себя нормальной, понимаешь? Впервые в жизни меня переполняют эмоции, о которых раньше я ничего не знала. И если для тебя все то, что происходит между нами, лишь очередная интрижка, уйди сейчас и больше не мучай меня. Это все, о чем я тебя прошу. Уйди, если это ничего не значит.
Она ждала от него ответа, но он лишь коснулся ее шеи губами и спросил:
— Ты пустишь меня к себе поспать, или мне вернуться в кресло?
Она расплакалась еще сильней, и сквозь рыдания произнесла:
— Если не будешь приставать, пущу. Тут еще много места.
Он лег рядом и притянул ее к себе.
— Конечно, большинство людей и мьеров сначала узнают друг друга получше, и только потом занимаются всякими приятными вещами. Но есть и такие, как мы с тобой, у которых все перевернуто с ног на голову. И не всегда подобные истории заканчиваются плохо.
— Что же мы теперь будем с этим делать?
— Ничего. Жизнь сама расставит все по своим местам. А теперь закрой глаза и постарайся уснуть.
Тайрин опустила тяжелые веки, но уснуть так и не смогла. Он лежал рядом с ней, и каждый его вдох она ждала с нетерпением, будто опасалась, что сейчас он исчезнет, и следующего его вдоха она не услышит никогда. Тайрин повернулась к нему и посмотрела на уставшее лицо. Рядом с ним она чувствовала себя слабой, но Боже, как же приятно было ощущать эту слабость?! Словно, она столько лет тянула за собой свою ношу, не имея права остановиться или обернуться назад, и только сейчас получила возможность отдохнуть. Будто передала этот крест ему, и он принял его, водрузив на свои плечи, не говоря ни слова. Кому и сколько он заплатил, чтобы избавить ее от неприятностей в чужой стране? Куда он подевал тот автомобиль, на котором они вернулись домой после перестрелки в кафе? Он не обременял ее этими проблемами, потому что не считал нужным посвящать ее в суть этих дел. И она знала ответ на вопрос 'почему'. Он привык нести ответственность за тех, кто находился рядом с ним. И пусть, она отказалась вступить в его клан, отвергая все, что он ей предложил, и его самого в первую очередь, он не оставил ее.
Она продолжала изучать черты его лица, и осознавала, что когда думает о нем, в ней не просыпается желание мстить или искать ответы. Она могла бы лежать рядом с ним вечность, и чувствовать, ощущать, испытывать, снова и снова, изо дня в день, потому что это и означало жить на самом деле. Да, он действительно сделал ее слабой, но, вместе с тем, он дал ей нечто большее взамен. Он позволил ей не беспокоиться об этом, потому что он — сильнее, и он теперь в ответе за нее.
Дамьен приоткрыл глаза и понял, что она смотрит на него. Вот так, в тишине, на протяжении многих минут, они просто лежали и смотрели друг на друга. Наконец, он шевельнулся и, протянув руку к ее лицу, погладил нежную кожу щеки. Она закрыла глаза, и коснулась его лица в ответ. Он потянулся к ее губам и оставил влажный след от своего поцелуя. Она еще долго лежала, не двигаясь, и боясь не уловить те ощущения, которые испытывала, когда он губами прикасался в ее носу, щекам, глазам и кончикам ушей. А когда он зарылся носом в ее волосы и прошептал: 'Спи, мой котенок', - она поняла, что больше никогда не сможет ослушаться его.
* * *
Она разбудила его через четыре часа.
— Дамьен, проснись, Дамьен! — шептала она.
Он открыл глаза и тут же сел на кровати.
— Что случилось? Тебе плохо?
— Дамьен, нужно немедленно уходить отсюда.
— Ты еще слаба, Тайрин.
— Их двое. Один идет по лестнице, а другая — в лифте.
Он потер рукой глаза и попытался что-нибудь сообразить.
— Кто они?
— Люди, и они пришли за мной.
— Черт, я оставил оружие дома.
— Скорее, нужно выбираться отсюда.
Дамьен достал мобильный и позвонил Мортону.
— У нас неприятности в больнице. Забери нас, — сказал он и положил телефон.
Тайрин в это время попыталась подняться с кровати, но ноги ее не слушались, а голова сильно кружилась. Она беспомощно присела, вцепившись в железный бортик больничной койки.
Он быстро натянул на себя шапку, затем накинул на нее пальто, отсоединил капельницы, приборы и подхватил на руки.
— Я поведу тебя, — сказала она и закрыла глаза. — В коридоре поверни направо и зайди в следующую палату.
Он вышел наружу и осмотрелся. Людей здесь практически не было. Он повернул направо и зашел в палату, о которой она говорила. Там, на койках, лежали два человека, и оба спали.
