Ознакомительная версия.
На их долю осталась лишь печальная участь отдать последний долг погибшим. Хоронили здесь же, в песке, старательно обходя быстро подсыхающие лужи крови. Разбойники забрали всё: животных, товар, пленных – за купцов можно получить выкуп, остальных продадут в рабство. Законы преступного мира жестоки и неизменны во все времена…
– Устроили засаду в песках, вылетели верхами вон из-за тех барханов, бросили два мешка с порохом, – не хуже бывалого ветерана диктовал Лев, обходя следы сражения. – Убили всех, кто оказал сопротивление, ушли направо, следов не заметали, знали, что догонять их некому…
– Откуда всё знаешь, э?
– Насмотрелся по телевизору передач про исламских террористов.
– Исламских терро… кого?
– Нехорошие люди, Ахмед… Потом как-нибудь расскажу, каким образом на миролюбивом учении Корана создали фундаментальное здание убийства всех инакомыслящих! – похлопал башмачника по плечу серьёзный россиянин. – А сейчас извини, я пойду за ними. Ходжа?!
– Это безумие, – устало поднялся домулло. – Во-первых, мы их не догоним. Во-вторых, у нас нет оружия и нам никогда не одолеть «коршунов пустыни» в их собственном доме. И, в-третьих, ты – вор, я – обманщик, он – башмачник, а вот он вообще осёл, и мы все – не бессмертные герои… Но тебе всё равно, да?
– Ты угадал… – беззаботно согласился Лев.
– Я знал! – поправил Ходжа. – Ты чем-то меня заразил, о беспечный внук отчаянного стихотворца… Рано или поздно каждому из нас придётся стоять перед престолом Всевышнего. Я хочу, чтобы Аллах судил меня не только за мои шалости, но и за один настоящий поступок, достойный мужчины и истинного мусульманина! Ахмед?!
– Я… я не пойду, – успел пролепетать бедный башмачник, но Рабинович ловко пихнул его крупом, взвалив себе поперёк спины, и первым пустился в погоню. Благо широченную натоптанную тропу между барханов ещё не занесло песком…
Данный рассказ мы бы озаглавили как «Сказ о бессмертном Багдадском воре, его друзьях, наказании злобных „коршунов пустыни“, а также отчаянной вдове и свихнувшемся верблюде…». Быть может, я не настолько разнообразен в изящном разнообразии названий к едва ли не каждой второй истории, но вряд ли требовательный читатель отвернётся от всего повествования из-за такой мелочи? Вот именно, продолжаем…
Это была идиотская затея, откуда ни посмотри… На опергруппу опытных бойцов спецназа какого-нибудь подразделения типа «Альфы» наши парни абсолютно не тянули. Как, впрочем, и ослик на роль запылённого бронетранспортёра… Но они уверенно шли вперёд под палящим солнцем, перекидываясь на ходу ничего не значащими фразочками, хотя каждый (подчёркиваю, каждый!) преотличнейше давал себе отчёт в том, во что они намерены вмешаться. Здесь, пожалуй, стоило бы чуточку подробнее остановиться на так называемых «коршунах пустыни»…
Попробуйте представить себе бандитскую шайку с почти вековой историей. «Коршуны пустыни» как преступное сообщество существовало с чёрт-те каких лет и наводило ужас не на одно поколение караванщиков. Купцы и простолюдины, стражники и герои, путешественники и бродячие дервиши – никто не мог чувствовать себя в безопасности перед кривыми клинками отчаянных детей песков…
Безрассудная смелость, боевое братство, холодная жестокость, быстрые кони и удар из засады делали их воистину непобедимыми! Это не шутки, не литературная игра и не искусственное нагнетание обстановки – реальность тех времён при всей своей сказочности была крайне сурова к людям, и жизнь ценилась дёшево. Как, впрочем, и в наши дни…
Разбойники ехали верхами, гоня перед собой захваченный караван и связанных пленников. Они даже не пытались скрыть следы, доподлинно зная, что кокандская стража далеко и погони не будет. Но погоня была, хотя до лагеря «коршунов» авантюристы добрались уже к ночи…
– Вот они, – шёпотом доложил Лев прямо в ухо Ходже, хотя бывшему визирю с вершины бархана и самому всё было отлично видно.
В глубокой котловине горели высокие костры, все захваченные животные толпились в одном загоне. Затянутые во всё чёрное, бандиты готовили ужин и традиционно глумились над пленниками. А, собственно говоря, какие ещё интеллектуальные развлечения могут быть у таких злодеев…
– Они заставляют их плясать и драться между собой, – брезгливо сплюнул домулло. – А теперь я хочу услышать мнение наимудрейшего и наиодарённейшего в полководческих делах, простого вора из великого Багдада. Но если ты опять начнёшь смущать мой слух пустыми баснями о пулемётах, танках и ядерной бомбе – я засуну последнюю тебе прямо туда, куда ты, при всей своей гибкости, не захочешь заглядывать!
Оболенский счёл себя выше столь низменных инсинуаций, а потому просто пнул друга коленом. Получив сдачи, признал инцидент исчерпанным и, осторожно отступив назад вниз по бархану, решительно высказался:
– Во-первых, надо выяснить, не у них ли Джамиля? Во-вторых, воевать с превосходящими силами вооружённого противника – глупо, я не Суворов, а ты не черепашка-ниндзя… Поэтому будет проще и разумнее просто украсть у них наш караван.
– Украсть караван?!! – Ходжа быстренько сунул себе в рот горсть песку, только чтобы не заорать на друга матом во всю пустыню.
– Спокойствие, – царственно приобнял его потомственный русский князь. – Они ведь нас тоже не на чебуреки пригласили… Если им можно караваны красть, почему мне нельзя?
– Но… тьфу! Караван? Тьфу! Одному и целый, тьфу!.. Караван?!
– Я понимаю: есть масса вещей, которые мужчине не стоит делать против ветра… Но я так давно мечтал украсть караван! Целиком, с верблюдами, поклажей и людьми, так сказать, оптом… Ещё со времён памятного сидения в мешке с китайскими шароварами и пустым кувшином из-под вина для господина Шехмета. Кстати, помнишь, как он разорался потом: «Я не пил, я не пил!», хотя сам наверняка успел глотнуть как следует…
– Глупец всегда извлекает из прошлого лишь хвастливые воспоминания о собственной глупости, – отплевавшись и отдышавшись, Насреддин вновь вернулся к поучительно-менторскому тону. – Я не буду взывать к твоему благоразумию, ибо как можно докричаться до того, чего нет… Но не объяснишь ли ты мне, справедливо сомневающемуся, как можно украсть у сорока разбойников целый караван?
– Ходжа, не гони, их от силы – тридцать восемь…
– О, прости, друг, это же существенно меняет дело!
– Забодал, напарник!
– Идентично, коллега!
– Это я тебя научил так выражаться? – не поверил своим ушам Лев Оболенский. – Всё, с завтрашнего дня слежу за своим языком… Если у нас ещё и Ахмедка начнёт сыпать псевдонаучными словечками – археологи мне этого не простят! А двусмысленность воспроизведения вербальной практики принципов филологического психоанализа может быть неадекватно воспринята определённым контингентом местного населения в контексте…
Ознакомительная версия.
