– Все сразу поймут, что ты – не один из моих дворян. Ты ведешь себя… не так.
– Какое нам дело до того, что они подумают? – спросил он – может быть, чуть более грубым тоном, чем следовало бы.
Конечно, она стала спорить, но в конце концов сдалась. К набору своих костюмов Дэвид получил еще один – полувоенный с претензией на роскошь, в цветах принцессы Идэль. Он стерпел и это.
Для охраны особняка был вызван Далин, и все заботы по поддержанию системы безопасности были возложены на него. Придворным магом в замке Авиар остался племянник Далина, неторопливый молодой человек по имени Ормаш, такой же спокойный и рассудительный, как и его дядя. Кроме того, Идэль собиралась нанять еще нескольких выпускников Военной Академии в самое ближайшее время.
* * *
На следующий день Дэвид уже сопровождал Идэль в ее ежедневной поездке в Геиль. Кроме него и принцессы в карете находилась Лисс. Один из телохранителей, вооруженный спегхатой, сидел рядом с возницей, второй ехал верхом. Еще здесь был Мирек, гарцующий на вороном жеребце и трое молодых людей дворянского происхождения, весьма довольных своей близостью к принцессе. Это были первые из тех вассалов Идэль, что начали прибывать в столицу, откликнувшись на зов своей госпожи. Все, что о них на данный момент знал Дэвид – имена: Крайгем, Сибан и Ллок.
Была середина августа, но погода выдалась пасмурная и ветреная. Надвигалась гроза. Они миновали березовую рощу, через несколько минут справа показалась свинцово-синяя лента реки. На берегу – одноэтажные халупы, поодаль – богатая усадьба. На другом берегу возводили что-то, похожее на жилую башню.
Когда выехали на возвышенность, Дэвид увидел в окне кареты выраставшие над стенами Геиля многоэтажные дома. Еще минут десять пути…
– Не понимаю, – сказал он. – Если вы освоили электричество настолько, что можете поднимать в воздух летательные аппараты… Если у вас есть спегхаты и электропоезда… почему нет каких-нибудь электромобилей?
– Что?.. – переспросила Идэль. Она думала о чем-то своем и не услышала вопроса.
Дэвид повторил. Принцесса дернула плечиком.
– Не знаю. Я не очень-то разбираюсь во всем этом. Наверное, проблема в передаче энергии.
– Кстати, вот этого я тоже не понимаю. Как вы…
– Тебе не меня нужно спрашивать. Я не смогу дать компетентного ответа.
– Мне бы хоть какой-то. Я тут пытался расспросить нескольких людей. Никто ничего не понимает. Впрочем, это не удивительно. Если в своем родном мире я спрошу у обывателя «каким образом ток бежит по проводу?», тоже вряд ли услышу что-то внятное. Тем не менее, все достижениями науки и техники в быту спокойно пользуются, даже не задумываясь, как эти приборы работают. У вас тоже самое. Это еще ничего, но у вас всё… другое. И, кстати, как у вас могут существовать сложные приборы? Почему не начинается «войны элементов»?
– Потому что с помощью алхимии и астрологии мы подбираем такие сочетания материалов, стихиальные составляющие которых не противоречат друг другу. В принципе, технологический прибор можно сделать и в Хеллаэне. Только это будет чрезвычайно сложно. У нас проще – магический фон мира не настолько высок. В твоем родном, очевидно, еще проще. По крайней мере, если судить по тому, что ты мне о нем рассказывал.
– У нас вообще никакие стихиальные составляющие материалов в ходе производства не учитываются, – сказал Дэвид.
Идэль удивилась:
– И все работает?
– Угу.
– Вот уж действительно странно. Я читала о таких мирах, но они, как мне всегда казалось, должны находиться где-нибудь поблизости от Безумия или Пределов. Как вообще в Сущем может существовать мир без стихий? Из чего же он тогда состоит?
– Из того же, что и все остальные миры, – буркнул Дэвид. – Просто наши стихии крайне ослаблены и смешаны друг с другом. Они… обездушены, что ли.
Идэль кивнула. Похоже, что слова Дэвида согласовались с тем, что она читала.
Некоторое время они молчали.
– Так что там с передачей энергии? – спросил Дэвид. – Почему ты думаешь, что проблема именно в этом?
– Метамагическое поле нашего мира, – произнесла Идэль, – не совсем… однородно. По-своему, оно очень упорядочено… более, чем в других мирах. Как я понимаю, оно имеет весьма сложную структуру…
– Ну, это везде так.
– Да, но у нас совсем особый случай. Существуют своего рода каналы, по которым можно передавать довольно солидные порции энергии из одной точки в другую без какого-либо проводника. Направленность этих каналов регулируется искусственным путем, на специальных станциях.
– Да, это я уже понял. Электричество прямо со станции поступает в розетку. Никаких проводов, ничего. Вот только как? Никаких нематериальных каналов, по которым бежал бы ток, я с помощью Ока не вижу.
– Ну! – Идэль рассмеялась. – Наивно предполагать, что эти каналы должны обязательно иметь какое-то пространственное воплощение. Пусть даже и на «магическом» уровне мира.
– Тогда я ничего не понимаю, – сказал Дэвид.
– Я тоже. Надо учиться много лет, чтобы во всем этом разобраться. Однако беспроводная передача энергии в Хеллаэне – пусть не электрической, иной – тебя не удивляла.
– Ну… да, – признался землянин. – Я просто принимал это за данность. В Хеллаэне и без того слишком много чудес. Но ведь это волшебный мир, и там все возможно.
– Нет никаких границ между техникой и магией, – возразила Идэль. – Техника – это просто особая, редкая магия, которая может существовать лишь в мирах с очень низким фоном. Такая вот аномальная магия.
Дэвид рассмеялся, но, посмотрев на ее лицо, понял – она не шутит.
Давным-давно, когда он только попал в Нимриан, Лэйкил кен Апрей говорил ему совершенно противоположные вещи. Лэйкил сразу развел технику и волшебство в разные стороны, он посоветовал Дэвиду забыть о привычном отношении к миру и воспринимать процесс создания заклинаний как искусство. Дэвид послушался, и это мировоззрение на последующие четыре года стало для него естественным, само собой разумеющимся. Идэль же следовала иному подходу, более характерному для магов-классиков: для них волшебство – не искусство, но наука, и та наука, которая существует на родине Дэвида Брендома – лишь частный случай ее. Кто из них был прав, кто ошибался? Нимриано-хеллаэнские аристократы, закостенелые индивидуалисты, обладали от рождения высоким личным Даром. Для них волшебство было игрой и таинством, горожан и прочих адептов «классической магии» они презирали. Однако «классики» преподавали в Академии, «классики» возвели города и освоили такие способы оперирования заклятьями, которые спесивой аристократии никогда и не снились. Отдельный горожанин значительно слабее аристократа, но маги-классики могли создавать системы поразительной сложности, кроме того, их (классиков) было во много раз больше, чем аристократов. Путь «классика» проще и легче, и если бы в метрополии возгорелась война между городами и замками, неизвестно еще, кто из нее вышел бы победителем…
