— Это, наверное, после зелья, — пожала она плечами, — Я думаю, что скоро пройдет.
— А твоя болезнь?
— Не беспокойся. Эн умеет лечить. Я здорова.
Ловел с сомнением посмотрел на нее, но не стал спорить. Как уже убеждался не раз — это бесполезно, девчонка слишком упряма.
Тор склонился над мальчиком. Уль спал, дыхание — ровное, на щеках — румянец. Но не тот, что раньше, когда лихорадка сотрясала тщедушное тельце. Долго же пришлось с ним повозиться. Кроме того, что болезнь крепко прицепилась к парнишке, так он еще и сам не стремился выздоравливать. Помогал своей хвори завладеть им полностью.
Зачем?
Наверное, догадывался, что его ждет.
— Выздоравливает! — обрадовался зельевар, не столько тому, что мальчику легче, а сколько тому, что Лэнс наконец-то будет доволен им. Тот время от времени забегал в хижину, справиться о здоровье ребенка, затем вылетал — хлопал дверью. Бесился, не зная, куда себя деть от беспомощности.
Тор терпел его выходки. Пока терпел. Он ведь знал, кто на самом деле прыгает перед ним и угрожает — беспомощный и хилый, не способный к магии — Генри. Он никогда ничего не умел и всегда просил помощи у того, кто по-настоящему мог прослыть великим магом, но попросту не хотел.
Тор жил в самой обычной семье рыбака. Его мать сильно болела, и отец не решился у нее отнять единственную радость — сына. Поэтому дар мальчика скрыли от властей и не отдали его в магическую школу. После смерти матери, необходимость в обучении Тора отпала сама собой. Читать он научился рано. Мальчик всегда тянулся к знаниям и сам выискивал нужные рецепты из старых книг, пробовал готовить отвары и зелья. Отец не мешал ему, пропадая месяцами в море, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, ловил рыбу — добывал пропитание для себя и сына. Парнишка целыми днями был предоставлен самому себе.
Он познакомился с сыновьями великого мага случайно. Как-то они, играя невдалеке, забрели в его хижину, в которой он сейчас лечил Уля. С тех пор это место для мальчишек стало одновременно и убежищем и местом игр, затей, мечтаний. Лэнс всегда что-то придумывал, никогда не унывал. Генри, обычно, поддерживал брата во всех начинаниях. И хотя близнецы росли в роскоши, а Тор не был им ровней, но их сблизила общая беда, они тоже росли без мамы. Эндж время от времени куда-то пропадал, оставляя сыновей на попечение своего брата-короля. Близнецы часто гостевали при дворе. Иногда они брали Тора с собой. Походя учили его этикету, давали читать книги из королевской библиотеки. Это было счастливое время!
Потом он научился многому из тех книг, которые для него приносил Генри, украдкой стаскивая их из библиотеки своего отца. В благодарность за это, Тор давал другу свои зелья. Однажды, Генри попросил его об одной услуге в обмен на старинную книгу. Парнишка тогда и не подозревал, что ему это будет стоить на самом деле.
Собирать луговые травы, экспериментировать с болотными растениями, готовить всевозможные отвары — вот, что всегда привлекало Тора.
Этим он и занимался в тот день, когда к нему в хижину заглянул Эндж. Все вокруг знали, что тот в родстве с королем, но отказался от власти, ради магического искусства. Парнишка испуганно отошел вглубь комнаты, пропуская незваного гостя.
Эндж осмотрелся и взглянул Тору в глаза. Казалось, что его взгляд добрался до самого потаенного уголка души. Мальчишка затаил дыхание, но не зажмурился (хотя очень хотелось), а смотрел, не отрываясь, на золотые пуговицы черного костюма мага, в которых видел свой страх.
— Так вот, где живет лучший друг моего сына, — проговорил через некоторое время с презрительной усмешкой Эндж. Хижина с облупленными серыми стенами, провисающим потолком, в котором местами виднелись дыры и давно не мытыми полами — вряд ли могла произвести хорошее впечатление на столь изысканного господина.
Тор молчал, боялся что-либо сказать в ответ.
— Молчишь? Правильно делаешь. Молчание — золото. Сколько заплатил тебе мой сын за молчание? — взвился коршуном Эндж, взглядом прожигая юную душу.
— Я не… не понимаю…
— Не понимаешь?! Не понимаешь? — Эндж смотрел на него так, как будто хотел раздавить, но почему-то не мог это сделать.
— Нет, — мотнул головой Тор, пряча взгляд.
— Ладно, — сменил тон Эндж, — Видно, мне не добиться от тебя правды. Ты настоящий друг для Генри.
Тор вздрогнул, пытаясь скрыть беспокойство. Он понял, что волшебник узнал о подмене братьев. Хотя они с Генри очень старались превратить его в Лэнса. Неужели не удалось?
Эндж сделал вид, что собирается уходить и вдруг схватился за сердце, оседая у двери.
— Что с вами? Вам плохо? — засуетился вокруг мага парнишка.
— Воды… — прохрипел Эндж бледными губами.
Тор рванул через кухню, сшибая все на своем пути, зачерпнул ковшом воду из бочки, что стояла возле печи, и вернулся назад.
Маг сделал несколько крупных глотков и, протягивая ковш, тихо спросил:
— Где вы закопали его тело?
— Мы не закапывали, он упал с моста, — проговорился Тор от испуга.
Эндж резко поднялся, схватил мальчишку за руки и, встряхнув, спросил:
— Куда вы направили Лэнса? Куда?!
— Я не знаю! — заорал Тор, — Они о чем-то спорили на мосту. Я держал портал открытым. Генри просил, он же не умеет, а потом Лэнс слетел вниз. Я, правда, не знаю, куда… честно!
— Я тебе верю, — отпустил его Энжд и выпрямился, направляясь к двери.
— И что теперь будет? — робко спросил Тор.
— Пока ничего…живи! — ответил, не оборачиваясь, маг и растворился за дверью.
Больше Эндж не приходил и никак не выдавал того, что знает правду. Генри и не подозревал о том, что его отец все понял. Тор по-прежнему предпочитал молчать и ни во что не вмешиваться. Ему это удавалось до того дня… когда случилось непоправимое. И теперь он вынужден повсюду ходить с лже-Лэнсом и выполнять все его поручения.
Тор тяжело вздохнул, во всяком случае, он никогда никому не причинял зло намеренно, только по недоразумению.
Девчонка спала у него на груди, посапывая куда-то под мышку. Было немного щекотно, и все же он не потревожил её сон. Лура — еще слишком слаба, не оправилась от болезни и немного не рассчитала свои силы. Уснула на полпути.
Ловел усмехнулся своим мыслям. Расположившись на мягкой, успевшей высохнуть от утренней росы траве, подложив одну руку под голову, второй осторожно обнимая девчонку, он жмурился, вглядываясь в небо. В очередной раз в его жизни все стало с ног на голову, а может быть — наоборот, наконец, все приходит в норму. Мозаика из размытых в памяти образов постепенно складывается в картинку, пусть еще не совсем видимую и четкую, но уже довольно целостную. Осталось только вспомнить что-то важное. Тогда, возможно, ему удастся понять свое предназначение и занять нужное место в жизни. Хотелось бы в это верить. Что ждало его впереди? Он пока не знал.
