— Где спальня?
— В задней половине дома, — прошипел Ползец,
— Пойдем, Ларри, — сказал я. — Поможешь нам, поднимешь одну доску.
В спальне царил кавардак: на полу валялись пустые бутылки, кровать была разобрана, от простыней несло заскорузлым человечьим потом.
— Там, под кроватью, одна доска не прибита, — обратился я к Ларри. И повернулся к Ползецу: — Какая именно?
Змей скользнул под кровать и затормозил на третьей от стены доске.
— Эта.
— Та, на которую показывает Ползец, — объяснил я Ларри. — Пожалуйста, подними ее.
Ларри опустился на колени и подцепил край доски ногтями. Та легко подалась, и он осторожно приподнял ее.
Ползец заглянул внутрь. Я заглянул внутрь. Ларри заглянул внутрь. Красный платок все еще лежал там, но никакой дощечки три на девять дюймов со странным рисунком на ней не было и в помине.
— Пусто, — прокомментировал Ползец, — Она, наверно, там, в комнате, где-нибудь возле него. Мы, должно быть, просмотрели ее.
Ларри опустил доску на место, и мы вернулись в комнату, где висел Растов. Все тщательно обыскали, но икона словно испарилась.
— Мне почему-то кажется, что он не покончил с собой, — поделился сомнениями я. — Кто-то помог ему, воспользовавшись тем, что он был пьян или с похмелья. А потом обставил дело так, будто Растов сам повесился.
— Он был довольно сильным человеком, — подтвердил Ползец. — Но если сегодня утром первым делом он снова приложился к бутылке, то вряд ли был в состоянии защитить себя.
Я доложил о наших размышлениях Ларри, и тот согласно кивнул.
— А в доме такой беспорядок, что нельзя точно утверждать, была здесь борьба или не было, — добавил он.
Хотя, если уж на то пошло, убийца, сделав свое дело, мог расставить мебель по местам. Я должен сообщить об этом констеблю. Скажу, что просто проходил мимо, увидел открытую дверь и зашел. По крайней мере, я действительно несколько раз заглядывал к Растову. Нельзя сказать, что мы вообще не были знакомы. Да и откуда констеблю это знать?
— Да, думаю, это лучший выход из положения, — согласился я. А потом, снова оглядев труп, добавил: — И по одежде ничего нельзя определить. Похоже, он спал в ней, да и не раз.
Мы вернулись в переднюю.
— Что ты теперь будешь делать, Ползец? — спросил я. — Хочешь, переезжай к нам с Джеком. Так проще будет: как-никак, и ты, и мы — закрывающие.
— Нет, спасибо, — прошипел он в ответ. — Довольно с меня всяких Игр. Он был хорошим человеком. Он заботился обо мне. Ему были не безразличны человеческие судьбы, судьбы мира. Ну, как это называется у людей — сострадание! У него слишком сильно было развито чувство сострадания. Думаю, потому-то он столько и пил. Он внутри себя переживал страдания других людей. Нет, с Игрой покончено. Поползу-ка я обратно в леса. Мне известно несколько норок, в которых обитают мыши. А теперь, прошу вас, оставьте меня, я хочу побыть один. Надеюсь, еще увидимся, Снафф.
— Как скажешь, Ползец, — кивнул я. — Если зимой придется худо, ты знаешь, где найти нас.
— Да, спасибо. Прощайте.
— Удачи тебе.
Мы с Ларри зашагали обратно к дороге.
— Что ж, мне туда, — сказал он, поворачивая направо.
— А мне — сюда.
И я свернул налево.
— Продолжение следует, значит, до встречи, — сказал он.
— Да.
Я побежал домой. «И ты потеряешь друга», — добавил тогда старый кот. Эта фраза совсем вылетела у меня из головы.
Джека дома не было, и я быстренько пробежался по комнатам, убеждаясь, что за время моего отсутствия ничего не изменилось. Выйдя затем на улицу, я взял след Джека и проследил его до самого дома Сумасшедшей Джилл.
Со стены за мной наблюдала Серая Дымка.
— Привет, Снафф.
— Привет, Дымка. Джек у вас?
— Да, он сейчас обедает вместе с хозяйкой. У него кончилась провизия, и она решила покормить его перед отъездом.
— Отъездом? — удивился я. — И куда мы собрались?
— В город, за продуктами.
— Да, он и в самом деле что-то такое упоминал — у нас, вроде, вышли все запасы, и надо, мол, съездить на рынок.
— Именно. Он послал за каретой. Она прибудет за нами примерно через час. Жду не дождусь, уже соскучилась по городу.
— И ты едешь?
— Мы едем все вместе. Хозяйке тоже кое-что потребовалось.
— Может, нам лучше остаться, присмотреть за домами?
— У хозяйки есть отличный заградительный заговор, время действия — как раз один день. Она поделится с вами. А заодно с его помощью можно будет узнать, кто пытался проникнуть в дом во время вашего отсутствия. Насколько я поняла, отчасти мы едем в город, чтобы проверить, не попробует ли кто-нибудь воспользоваться предоставившейся возможностью. Проезжающую карету увидят все. А по возвращении мы узнаем, кто же наши самые заклятые враги.
— Если не ошибаюсь, решение было принято совсем недавно?
— Утром, тебя просто не было.
— Да, может, самое время, — задумчиво проговорил я, — до действа осталась какая-то неделя, а столько всего происходит…
— О? — Она поднялась, потянулась и спрыгнула со стены. — Что-нибудь новенькое?
— Пойдем пройдемся, — предложил я.
— Куда?
— Навестим викария. Ты сказала, что в нашем распоряжении есть час.
— Хорошо.
Мы выбежали со двора и направились на юг.
— Да, — кивнул я наконец. — Мы потеряли чокнутого монаха.
И я изложил все случившееся сегодня утром.
— Ты считаешь, это дело рук викария? — спросила она.
— Скорее всего. Он наиболее агрессивный изо всех игроков. Но вовсе не поэтому я хочу навестить его. Надо выяснить, где находится комната, в которой он держит Линетт.
— Да, конечно, — согласилась она. — Если сейчас в его распоряжении находятся перстень Графа, икона Альхазреда да еще и пятигранная чаша, за эту неделю он может основательно подпортить нам настроение. Ты сказал, что они в каком-то смысле увеличивают его отвагу, и мне показалось, будто ты имел в виду саму церемонию, но он уже сейчас способен причинить немало вреда. Я спрашивала у хозяйки.
— В каком-то смысле да.
— Но ты ведешь себя так, словно это неважно.
— Я действительно считаю, что это не так уж и важно. Он был бы просто дураком, если б решил воспользоваться атрибутами таким образом — здесь ему придется полагаться только на собственные возможности и силы. Атрибуты имеют свойство давать отдачу, если их использовать в неположенный срок. Если только викарий не настоящий мастер, в чем я сильно сомневаюсь, он больше навредит себе, чем кому бы то ни было.
— С чего ты это взял? Может, он действительно мастер?
— Сомневаюсь, чтобы мастер, обладающий силой, стал бегать по округе с арбалетом, стрелять летучих мышей и замышлять человеческое жертвоприношение, когда это абсолютно не нужно — так, на всякий случай. Он не уверен в себе. Настоящий мастер старается не растрачиваться по мелочам и предпочитает не пользоваться искусственными методами наращивания сил.
