— Я стараюсь, сэр, — ответил Каспиан, — но мне хотелось иметь более почетное происхождение.
— Ты произошел от лорда Адама и леди Евы, — сказал Аслан, — и это достаточно почетно для того, чтобы беднейший нищий высоко держал голову, и достаточно стыдно, чтобы склонить до земли голову величайшего императора. Будь доволен.
Каспиан поклонился.
— А теперь, — сказал Аслан, — мужчины и женщины Тельмара, вернетесь ли вы назад на тот остров в мире людей, откуда пришли ваши отцы? Это неплохое место. Те пираты умерли, и он необитаем. Там есть хорошие источники пресной воды, плодородная почва, лес для строительства, рыба в лагунах; другие люди в том мире еще не скоро обнаружат остров. Дверь открыта для вашего возвращения; но я должен предупредить вас, что как только вы пройдете через нее, она закроется для вас навсегда. И через эту дверь не будет больше связи между мирами.
На мгновение наступило молчание. Затем сильный, скромно выглядевший парень из тельмаринских солдат протолкался вперед и сказал:
— Отлично, я принимаю предложение.
— Это правильный выбор, — одобрил его Аслан, — и за то, что ты решился первым, с тобой будет мое благословение. У тебя хорошее будущее. Иди вперед.
Парень, немного побледнев, вышел вперед. Аслан и его свита отошли в сторону, оставляя свободным проход к пустому дверному проему.
— Иди через него, сын мой, — Аслан потянулся к нему и дотронулся носом до его лица. И как только львиное дыхание коснулось его, в глазах его возникло новое выражение — испуганное, но не несчастное — как будто он пытался вспомнить что-то. Затем он расправил плечи и шагнул в Дверь.
Все глаза были прикованы к нему. Они видели три куска дерева, а за ними кусты, траву и небо Нарнии. Потом они увидели человека между дверными косяками, а затем, через секунду, он исчез.
На той стороне поляны оставшиеся тельмаринцы вскочили на ноги с воплем: «Эй! Что с ним случилось? Ты задумал убить нас? Мы не пойдем этим путем». А один умный тельмаринец сказал:
— Мы не видим другого мира за этими палками. Если ты хочешь, чтобы мы поверили в него, почему бы не пойти одному из вас? Все твои друзья держатся подальше от этих палок.
Внезапно Рипичип вышел вперед и поклонился: «Если мой пример может сослужить тебе службу, Аслан, я ни на секунду не задумываясь, проведу по твоему приказу через эту арку одиннадцать мышей».
— Нет, малыш, — Аслан легко дотронулся своей бархатистой лапой до головы Рипичипа, — в том мире с тобой будут делать страшные вещи. Тебя будут показывать на ярмарках. Повести за собой должны другие.
— Пойдемте, — внезапно обратился Питер к Эдмунду и Люси, — пришло наше время.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Эдмунд.
— Сюда, — Сьюзен, казалось, знала что делать, — зайдем за деревья. Мы должны переодеться.
— Переодеться во что? — спросила Люси.
— В нашу одежду, конечно, — ответила Сьюзен, — хорошенький же у нас будет вид на платформе английской станции в этом.
— Но наши вещи во дворце Каспиана, — сказал Эдмунд.
— Нет, не там, — Питер уже шел к густому лесу, — они все здесь. Их упаковали и принесли сюда. Обо всем было договорено.
— Так об этом Аслан говорил с тобой и Сьюзен сегодня утром? — спросила Люси.
— Да… об этом и о другом, — лицо Питера было торжественно. — Я не могу рассказать вам все. Он сказал это Сью и мне, потому что мы не вернемся назад в Нарнию.
— Никогда? — вскричали в ужасе Эдмунд и Люси.
— Вы двое вернетесь, — ответил Питер, — из того, что он говорил, я понял, что вы наверняка вернетесь когда-нибудь. Но не мы со Сью. Он сказал, что мы уже слишком взрослые.
— Питер, — ответила Люси, — как ужасно. Сможете ли вы перенести это?
— Ну, мне кажется, что я смогу, это совсем не так, как я думал. Вы поймете, когда наступит ваш последний раз. Быстрее, вот наши вещи.
Странно и не очень приятно снимать королевские одежды и надевать школьную форму (к тому же не слишком чистую) в столь большом собрании. Самые противные тельмаринцы начали смеяться. Но остальные создания прокричали ура и встали в честь Питера, Верховного Короля, Сьюзен, королевы Рога, короля Эдмунда и королевы Люси. Было нежное и (что касается Люси) полное слез прощание со всеми старыми друзьями — поцелуи зверей крепкие объятия медведей Толстяков, рукопожатие Трама и, наконец, щекочущие усы обнимающего их Боровика. Конечно, Каспиан предлагал Сьюзен взять Рог обратно, и конечно, Сьюзен сказала, что он может оставить Рог у себя. Затем, чудесное и ужасное, прощание с самим Асланом, и вот Питер занял свое место, и рука Сьюзен была у него на плече, а рука Эдмунда на ее плече, рука Люси на плече Эдмунда, и рука первого из тельмаринцев на плече Люси, и такой длинной вереницей они двинулись к Двери.
И наступил момент, который трудно описать, потому что детям казалось, что они видят три мира одновременно. Один был устье пещеры, открытой в ослепительную зелень и синеву острова в Тихом океане, где должны были появиться все тельмаринцы, когда пройдут через Дверь. Вторым была поляна в Нарнии, лица гномов и зверей, глубокие глаза Аслана и белые полоски на щеках барсука. Третьим (который быстро поглотил два других) была серая, посыпанная гравием поверхность платформы загородной станции, и скамейка с багажом, где они все сидели, как будто никогда не двигались оттуда — однообразный и отчаянно скучный — в ту минуту, когда они очутились там — пейзаж, но было в нем и что-то неожиданно приятное; знакомый запах железной дороги, английское небо и летний день.
— Ну и ну! — сказал Питер, — ну и времечко у нас было!
— Ах, я растяпа, — воскликнул Эдмунд, — оставил в Нарнии свой новый фонарик!
