– Я хочу получить семена, а не искать потом Ласа по всему Земску.
– Ну что ты теряешь? Не привезет он эти семена – через несколько дней съездишь за ними сама.
– Алисия, смотри мне в глаза: с чего это вдруг ты вздумала его защищать?
Подруга упрямо отводила взгляд:
– А с того, что это ты с твоей матушкой таким его сделали! До сих пор ходите за ним и убираете игрушки, а потом удивляетесь, чего это наследник совсем не интересуется хозяйством! – она выпалила все на одном дыхании, даже порозовев от волнения.
Хм, может, она в чем-то и права.
– Ладно, допустим. Но что он такого сделал или сказал, что ты вдруг переметнулась на его сторону? – мысль о том, что я все это время упускала какие-то тайные знаки в своем брате, не давала мне покоя. Но партизанка молчала. Нечисто дело. – Хорошо. Пусть остается. Лас? Лас?! Куда он делся?
Лас нашелся в кондитерской неподалеку: каким-то образом за краткое время он умудрился разжиться местной газетой, купить себе чашку чая и пару пончиков. Алисия посмотрела на меня многозначительно: «вот видишь!». Я ответила ей взглядом: «Способность добыть пончик еще ничего не значит».
Потратив полчаса и два метра нервов на то, чтобы объяснить брату, что от него требуется, я пообещала Алисии вернуться через пятнадцать минут, чтобы мы могли отправиться домой в ее карете. Но когда вернулась ни Алисии, ни кареты на месте не было…
Я стала растерянно оглядываться и тут меня окликнули:
– Леди Николетта! – из толпы вынырнул господин Клаус и, хорошенько рассмотрев покупки друг друга, мы в легком потрясении замерли на несколько секунд: и я, и фабрикант держали за руль по велосипеду…
Господин Клаус пришел в себя первым:
– Сэр Гвидон и леди Алисия попросили меня довезти вас до дома: у них вдруг возникли какие-то срочные дела, – пояснил он, старательно игнорируя факт наличия у меня в руках велосипеда.
– О Боги, ну что вам стоило отказаться! – в сердцах воскликнула я.
– Еще не поздно, и, если вы мне позволите, я могу это сделать прямо сейчас, – сменил тон фабрикант.
Я тут же умолкла. Да, не хорошо как-то: человек соглашается терпеть мое присутствие вплоть до самого Кладезя, а я тут устраиваю сцены.
– Извините. Просто я никак не ожидала…
– Надо заметить: у вас очень странная дружба…
– Вы меня очень обяжете, если в следующий раз скажете то же самое в присутствии Алисии. Если бы я знала, то не стала бы покупать велосипед, – вслух посетовала я. Может, попытаться оставить его Ласу?
– Не волнуйтесь, они оба поместятся в моей коляске, – смягчился фабрикант.
– Боюсь, что тогда мне придется бежать следом: с вами же еще сестры.
– Они решили задержаться в Земске на пару дней у приятельницы Филиппы.
Я открыла рот. Закрыла рот. То есть он хочет сказать, что возвращаться нам придется только вдвоем? Алисия, надеюсь, ты сейчас икаешь и чешешься.
На привязку велосипедов к коляске у нас ушло около получаса. Весь процесс напоминал игру двух детей с конструктором-головоломкой. Когда головоломка была собрана, коляска приняла угрожающий вид противопехотного сооружения, а мы с фабрикантом начисто избавились от желания разговаривать друг с другом еще минут на сорок.
Господин Клаус правил, а я, неблагодарная, тем временем думала, что пора бы ему бросать ездить в летней коляске: осень как-никак на дворе. По истечении вышеупомянутых сорока минут фабрикант «галантно» повернулся ко мне:
– Леди Николетта, извините, конечно, но не могли бы вы не так сильно стучать зубами: повозку трясет, и меня начинает укачивать. Там за сиденьем есть плед.
Какой, оказывается, скрытный тип.
– Очень любезно с вашей стороны, – не могла не отметить я. – Но мне просто любопытно: если бы вас не укачивало, как скоро я бы узнала о существовании пледа?
– Как только признались бы, что замерзли, – господин Клаус краем глаза следил за тем, как я заворачиваюсь в плед до самого подбородка. Ну и пусть, красоваться тут, кроме придорожных лопухов, не перед кем.
– То есть никогда…
Отлично. Дружественная обстановка сгущается. Мысленно я пообещала держать себя в руках, чтобы не быть высаженной на каком-нибудь перекрестке. Лучше уж промолчать лишний раз, чем потом брести по безлюдной дороге в кромешной темноте.
– Иногда полезно признавать свои слабости…порой даже необходимо. Но я вижу, для вас это представляет определенные проблемы.
– Могу поспорить, что для вас тоже.
Фабрикант искренне расхохотался:
– Да мужчины такими проблемами мучаются не в пример чаще.
– Никто, по крайней мере, не берется их в этом упрекать.
– Ну, не скажите…, – он как-то сразу вдруг посерьезнел. – Из рассказа леди Алисии я понял, что вы купили семена мари. Не боитесь, что вас обманут?
– Я все проверила, – мне не удалось избежать хитрой улыбки, точно также как и удержаться от рассказа о проведенном эксперименте.
Выслушав историю, фабрикант снова расхохотался, распугав птиц в придорожных кустах. Образ холодного дельца рушился на глазах.
– Могу обрадовать вас только тем, что озимая марь действительно существует. Но вот растение, выращенное с помощью магии, будет отличаться от реального.
– Пусть так, но я сделала, что смогла.
– И при этом не побоялись доверить доставку брату?
Вот что мне сейчас делать: жаловаться на собственную мягкосердечность (в простонародье «глупость») или защищать брата?
– Готова поспорить – он справится.
– Что ж, идет, – фабрикант протянул мне руку.
Надо же было так оговориться! Может, вступить в движение «за точность формулировок»?
– Тогда в случае своего выигрыша, вы простите мне один центнер мари. Это будет гуманно.
– А что будет, если выиграете вы?
– Ничего. Я могу довольствоваться сознанием собственной победы.
– Женская логика…
– Бывает очень полезна, если знать, как ей пользоваться, – я думала, что таки умудрилась оставить последнее слово за собой, но не тут-то было. Как оказалось, язык у господина Клауса был подвешен не хуже, чем у доктора Мэверина. Ну конечно, нужно же ему как-то убалтывать своих заказчиков, партнеров и работников.
– К сожалению, у меня нет тех преимуществ пола, которые позволяют это делать.
– То есть вы признаете, что есть вещи, на которые мужчины не способны?
– Точно так же, как есть вещи, на которые не способны женщины, даже если не брать во внимание физиологию. Вы со мной согласны?
– Пожалуй, – пожала плечами я.
– Тогда объясните мне, почему вы с таким упорством беретесь за хозяйственные и экономические дела собственного поместья, если не разбираетесь ни в том, ни в другом?
