ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.
11. — Но теперь это заканчивается, приятель, — сказал он, поднимаясь со стула. — Рано или поздно все заканчивается.
Взял стул за спинку, размахнулся (откинула огненный локон перепуганная свеча), — ударил. Труба покачнулась, голова рухнула на пол, разбрызгиваясь сотней каменных капель. Потом упал «постамент», из него выкатились сушеные плоды. Человек наступил на один, размазывая по камням мумифицированную жизнь; запахло кислым и тоскливым.
Снова удар.
Очередной «постамент» заваливается, цепляет собой соседний, а тот — рядом стоящий… Осколки, осколки, катятся к подошвам, тыкаются слепыми крысятами, удар, очередной всплеск консервированных запахов, удар, удар, удар. Тишина отчаянно мечется в углу, придавленная трубами, заваленная плодами и каменными каплями от женских голов. Удар! удар!! удар!!!
Лихорадочно дрожит огненный танцор, невероятным образом уцелевший во всем этом первозданном хаосе и разрушении. Стул выскальзывает из рук, грохнувшись на кучу-малу из кусков прежней жизни.
Тишина вскидывается, тщетно пытаясь укусить напоследок, не дотягивается, издыхает.
Человек окидывает взглядом комнатку, поднимает с пола свечу (она так и не потухла), выходит в коридоры. Удар двери — точка в самом конце текста.
12. Не проси судьбу о тернистом пути, просто сделай шаг за порог.
Зачем-то тебе ведь даны ноги.
1. Снаружи по-прежнему было холодно и темно. И тихо — вода не капала в коридорах, а звуки шагов не успевали разлиться в воздухе, испуганно затихали и жались к стенам. Тени немного картинно корчились под ногами.
Человек прошел коридорами до фонтана, выбрался в бассейн, огляделся. Потом направился к Вратам, удерживая свечу в чуть дрожащей руке.
Он ждал, что город начнет препятствовать ему, но город бездействовал. Улицы и дома, погруженные во тьму, казались декорациями на съемочной площадке. Свет искажал их формы, делал еще более нелепыми, нереальными.
«Когда же ты нападешь? Или все-таки позволишь мне сделать это? Неужели позволишь?» Подсознательно человек ожидал ответа — и ответ прозвучал. Хотя и не тот, хотя и…
2. Улица впереди сжималась, сдавленная с одной стороны небоскребом, с другой же — многоэтажной жилой ямой. Когда человек вошел в проулок, напротив, из-за небоскреба, вынырнула из тьмы и застыла на дороге белесая фигура. Некоторое время они так и стояли, словно в дешевом ковбойском кино, — вот только в руках у них не было кольтов. Человек держал свечу, существо напротив ничего не держало, опустив руки по швам, как солдат на плацу.
Потом каждый из них сделал шаг навстречу; еще, еще, еще…
Свеча отмечала каждое движение покачиванием огненного завитка, руки существа ходили, словно маятники.
Когда оба «ковбоя» оказались на середине улицы, человек увидел лицо создания.
— Зачем? Зачем ты нацепил эту маску? Самое последнее, чем можно меня напугать, это моей же небритой рожей.
— Я не помню других лиц, — сказал превращенец. — Только ваше. Извините.
— За это — извиню. Но за попытку убить меня… — человек усмехнулся. — Тем более, за неудачную.
— За удачную извинили бы?
— Тогда не возникло бы необходимости, приятель. Ну, чего ты хочешь? Зачем явился?
Метаморф пожал плечами:
— Спросить.
— Да, я согласился. Тебя ведь это интересует?
— Мой город, — обреченно прошептал превращенец. — Не нужно, не делайте…
— Стоп, — человек махнул в воздухе свечей, перечеркивая тьму, — стоп!
Метаморф замолчал.
— Вот что, приятель, давай-ка уточним некоторые детали. Признаюсь, я мало знаю про города… по крайней мере, про города, подобные этому. Можно сказать, вообще ничерта про них не знаю. Но зато очень хорошо понимаю следующее: у меня покамест нету ни одного шанса выйти отсюда, вернуться назад, туда, откуда я… пришел. Повторяю: нету ни единого шанса — кроме того, который мне предлагает Дер-Рокта. Кто он такой? что ему нужно? — я понятия не имею и выяснять не намерен. Он способен вытащить меня отсюда — этого достаточно. Но — увы, альтруизм и благотворительность никогда не были в моде. Да признаться, они не внушают мне доверия, всегда ждешь какого-то подвоха от человека, который за просто так дарит тебе виллу на калифорнийском побережье… впрочем, тебе-то как раз не понять. Не важно. Суть в следующем: Дер-Рокта требует платы за свои услуги. Я хочу… ладно, я не хочу, я вынужден платить. Потому что — к моему великому сожалению, не каждый день в этот город заглядывают подобные дер-рокты. А жить здесь и дальше… ну нет, с меня достаточно! Более чем достаточно! Поэтому, приятель, я согласился выполнить его условие. К сожалению, требование Дер-Рокты идет в разрез с твоими интересами. Досадно. Но не более того, приятель. Потому что теперь, после попытки меня уничтожить, ты потерял всю возможную привлекательность и неувядаемое обаяние в моих жестоких глазах. Увы, увы! — такова жизнь, старина. Поэтому…
— Вы не понимаете, — прошептал превращенец. — Вы не понимаете! — повторил он с отчаяньем в голосе. — Вы же собираетесь уничтожить мой город! Я… я слишком долго искал его. Вы не представляете, как долго. И теперь, когда наконец нашел, теперь вы хотите уничтожить его.
— Не хочу, — возразил человек. — Не хочу — вынужден.
Метаморф медленно покачал головой с таким знакомым лицом:
— Нет, хотите. Никто вас не вынуждал. Вы могли выбирать. И вы выбрали. Вот только…
— Что «вот только»?! Ну, что «вот только»?! А?! — человек придвинулся к превращенцу вплотную, заглядывая в глаза, и дальше, по ту сторону глазниц.
— Что «вот только»?! Ты тоже мог выбирать, когда подталкивал меня к самоубийству! И ты выбрал. Теперь моя очередь. В конце концов, кто здесь Строитель?
— Это не дает вам права…
— Возможно. Возможно. У меня уже очень давно не было никаких прав, здесь, в городе. Здесь действовали совсем другие принципы существования. Не знаю, насколько они тебе подходят, не знаю и не собираюсь выяснять. Но скажи мне, потерянная душа, метаморф, превращенец, вечный странник, — скажи, на кой черт тебе сдался этот город? Неужели ты не понял: тебе придется жить здесь в одиночестве. Полном. Абсолютном. Обитатели будут приходить и уходить (не исключено, что даже перестанут приходить — совсем не исключено, ведь город найдет наконец тебя, своего идеального жителя), — так вот, даже если все-таки они будут посещать это проклятое место, задерживаться здесь не станут. Ты вынужден будешь жить один среди своих домов, на своих улицах, в своих парках и скверах, восхищаться своими фонтанами и дворцами — один, всегда один. Пока…
