Из оцепенения меня вывел глухой крик Алисы. Её прижало моим весом и она пыталась выбраться, выворачиваясь в истерике. Я вскочил на ноги и бросился к аквариуму.
Уроды чертовы, подонки… Думаете можно прийти ко мне домой так просто?
Обычный человек в этой ситуации цепенеет, слышит бешеный стук сердца, чувствует как безумно дрожат конечности, во рту становится сухо. У меня то же самое, но где-то далеко, будто бы и не со мной. Я несдержан, импульсивен, хаотичен. Но в момент того самого хаоса, мои решения взвешены и рациональны, движения будто отточены сценарием, четкие и быстрые. Сам не понимаю как так получается.
Не теряя ни секунды, я сунул руку в аквариум и выудил шипящего Кренделя, крепко зажав панцирь в ладони, как гранату.
Вот не думал я никогда, что до этого дойдет. Когда Никита по пьяной лавочке предложил поэкспериментировать над черепашкой, мне это показалось веселой и глупой затеей. Живое существо нельзя никаким образом зачаровать, органика не поддается чарам и наложению эффектов. Но панцирь — это не органика, он вроде живой и не живой одновременно. При должном старании, с помощью бутылки виски, украденного манускрипта и пьяного Никитоса можно зачаровать все.
Как заправский спецназовец я зашвырнул бедного черепашонка в коридор, будто гранату. “Fire in the hole” ублюдки.
Сам я бросился на Алису, которая только начала подниматься, заново опрокидывая её и закрывая своим телом. Она только успела пискнуть, как раздался взрыв.
Ну как…взрыв.
По ощущениям это было как удар атомной бомбы и извержение Везувия, только в малой перспективе, в сжатом виде. Толчок подкинул нас с Алисой в воздух на добрый метр, гром заполонил комнаты, выбив окна, оранжевый поток прошел по всей жилплощади смял и стер, раздавил и сорвал все что можно и обжигая всех кого мог достать. Я прижал ученика к себе посильнее, пламя лишь мягко коснулось меня и отступило, узнав хозяина. Под моей защитой девочка тоже не пострадала. Мы рухнули на пол, от удара девчонка вскрикнула от боли. Её переломанные ребра сейчас волновали меньше всего. Раз кричит, значит жива.
Я опять поднялся, пошатываясь побрел в коридор. Я ничего не слышал, окружение тонуло в больших цветных пузырях, плавающих перед глазами. Я нащупал пульс на кисти, почувствовал бешеную барабанную дробь, попытался отдышаться, глотая пыльный воздух.
Квартиру я уничтожил. Даже плитку из ванной сорвало и вынесло в прихожую, что там говорить о паркете и обоях. Все входные двери, вся мебель, все разорвало, пережевало, и оплавило. На стене, где раньше висело старое зеркало, была трещина толщиной в палец, с потолка сыпалась штукатурка. Повезло, что газовую трубу не порвало, она оказалась в самой дальней точке от эпицентра взрыва.
Плакальщика придавило массивным шкафом, впечатав в стену, его капюшон тоже оплавился и пригорел к коже. Он сидел под завалом опустив голову, и, кажется, не дышал. Из под осколков стекла и разбитой тумбочки довольно бодро выбежал вполне себе живой Крендель и быстро юркнул в мою комнату, шустро перебирая лапами.
Такого эффекта я не ожидал.
“Зато как мощно!” — Прозвучал в моем воображении голос оправдывающегося Никиты.
С этим не поспоришь, очень продуктивно.
Придерживаясь за стену, я доковылял до лежащего мага, заглянул в комнаты, проверяя, есть ли кто-нибудь ещё кроме нас. Нет, чернокнижники отправили одного агента на задание, как опрометчиво. Знали же, что я одного из них отправил на тот свет, а нет, не дошло с первого раза.
Я оттянул тлеющую ткань капюшона, приложил пальцы к горлу колдуна. Кожа была горячей и липкой, но через неё пробивалась жизнь, он пока что дышал. Наверное, успел поставить барьер, который его и спас, иначе бы не уцелел.
Я выдохнул в надежде, что все закончилось не начинаясь, и двинулся обратно к Алисе, попутно сдернув с воротника заколку с ласточкой. Нужно было вызывать подмогу, пока не приключилось ещё чего. И в этот момент свет будто померк на миг, моргнул, как лампочка, и из кухни мне навстречу вышел вампир.
Ламий одной рукой легко держал Алису, прижав длинные пальцы к её горлу. Одно движение и мой аудиторе останется без головы. Девочка только широко открыла глаза от ужаса, безвольно следила за мной и что-то шептала разбитыми губами.
Проклятый телепортировался в тот момент, когда я проверял жив ли темный маг, а я было решил, что они оставят колдуна без поддержки. Наивно.
Я замер, боясь сделать лишнее движение. Вампир тоже застыл, низко опустив маску и лишь поигрывая пальцами на горле своей пленницы.
— Брось маяк. — Услышал я приказ в своей голове. — Или она умрет.
Я был полностью оглушен, и ламий связался со мной телепатически. Голос был и мужской и женский одновременно, смесью нескольких тонов, искусственный и безэмоциональный, будто пропущенный через ревербератор.
Я, может быть, и контужен, но не до такой степени, чтобы не понимать, что маяк единственное, что останавливает вампира от того, чтобы стереть нас в порошок. Если я успею бросить ласточку в сторону окна, все будет кончено. Через пару минут в квартире появится половина агентов Московского филиала, а с ними упырь уже не справится. А это значит, что артефакт чернокнижникам не видать, он окажется у Магистрата. Этого враг допустить никак не мог, поэтому и шантажировал меня.
Я медленно повел головой в отказе.
Ламий сжал пальцы на горле Алисы, глаза девчонки расширились ещё сильнее, занимая половину лица. По горлу покатились тонкие струйки крови, как от укола. Я тут же поднял руку с маяком. Мы опять замерли в напряжении.
— Отдай девчонку. — Крикнул я, но не услышал собственного голоса.
Противник не шелохнулся.
Патовая ситуация. Я не мог позволить ученику умереть, а упырь не желал лишнего внимания к своей персоне. Одно неосторожное движение и случится непоправимое, точка невозврата будет пройдена и итог никого из нас троих не порадует. Чувствуя, как по лбу стекает капля пота, я судорожно прокручивал в мозгу варианты развития событий.
Если у вампира сдадут нервы и он навредит Алиске, я сразу же разожму пальцы и отпущу птицу. Пока придет подкрепление упырь успеет и до меня добраться, это однозначно, но потеряет артефакт. Нужно что-то предпринять, но что?
Оказалось, ламий прокручивает похожий сценарий где-то под капюшоном. Я опять услышал измененный голос.
— Принеси перо и она не пострадает. Пять минут. На крыше. Кинешь маяк, — она умрет.
Прежде чем я успел что-то предпринять или ответить, вампир вместе с девочкой исчез в голубом мареве портала.
Перо? Значит артефакт это перо? Вот так он решил, — я отдаю предмет ему, а он отпускает Алису. А где гарантии, что так и будет?
Я бросился в комнату и стал судорожно перебирать раскиданные по полу вещи. Скарб Дюмара разбросало взрывом и завалило обломками того шкафа, где они и хранились, а времени оставалось мало. Куча навигационных приборов, — компас, глубиномер, странная линейка, древний секстант, циферблаты с неизвестными цифрами и даже подзорная труба. Стекла разного степени увеличения и цветов, линзы и зеркала, отражатели и объектив старого фотоаппарата. Бумажки, записки, листочки, блокноты и книжки… Где же перо?!
Пока я копался, переворачивал коробки и отбрасывал полки, я пытался найти ответ на главный вопрос, который сам себе боялся задать.
Это было трудно, но я должен был спросить.
Должен ли я обменять конструкт на жизнь Алисы?
Черт, черт, вот же сволочь.
Если я отдам перо, к чему это может привести? К новой точке невозврата? Я не знаю, что таится в книге Велеса и чего хотят чернокнижники, но знаю то, что намерения у них не самые хорошие. Это как передать детонатор от бомбы террористу, взамен на жизнь одного заложника. Нелогично, глупо, безумно.
Да и с чего я взял, что, получив перо, вампир нас отпустит? С чего бы ему это делать, — по доброте душевной? Я бы на месте упыря забрал артефакт у тупого агента, выпотрошил бы обоих, чтобы скрыть следы и был таков. Я не мог позволить себе так рисковать. Как и в покере я прикидывал шансы перед тем, как сделать ставку, но в любом случае приходилось идти ва-банк.
