внутри меня и питающий сущность, требуя сжать в цепких руках девушку и не отпускать до тех пор, пока грех не отступит назад, убежденный в правах собственности, говорила: — нам нужна твоя способность распознавать артефакты, несущие оскверненную магию, как крестражи. Обычные маги их не ощущают пока не попадут под действие и не перейдут на последнюю стадию одержимости. И так не только с крестражами.
— Вы хотите использовать меня, как ищейку?
— Все так, Алиссар. — Коротко и честно. Но меня не интересует служба на свет и паладинов, вступать в отряд Милитии я не собирался, но ровно до тех пор, пока паладин не озвучил обязанность с их стороны: — вы помогаете нам находить окутанные запретной магией артефакты, а мы вам ваших родителей. Думаю, так будет честно, — было бы честно, будь я человеком или магиком, но не демоном. Помощь посторонних, особенно светлых паладинов, меня не устраивает. Как и их присутствие рядом со мной. Поэтому ответ был таким:
— Нет, господа паладины. Ваша компания мне не интересна, — убрав руку Полумны со своего предплечья, сделав несколько шагов назад, к тени, улыбнувшись обворожительной улыбкой-оскалом, сверкнув на прощание ядовитой зеленью глаз, растворился в темном углу, говоря: — Свет и тьма не сотрудничают. — А лично Полумне: — Луна, помни, ты — моя! — и окончательно перешел в нашу с Драко и Блейзом комнату, собирая вещи и прощаясь со слизеринцами, обещая за ними приглядывать и навещать.
Драко и Блейз понимали, что надолго я в школе не задержусь, и покину стены Хогвартса, как только разберусь с крестражми и душами бывших друзей, окутанных грехами. Из четверых друзей, подверженных грехам, осталась лишь Джинни. Но с ней, по моей наводке, в ближайшее время разберется Сириус. Гермиона же, как Гораций, без души долго не проживут и начнут сгорать и чахнуть, сереть и становиться подобными призракам. А следом один конец — смерть.
— Куда ты дальше, Алиссар? — спросил меня Драко, перед тем, как я ушел через тень на километры от школы и Британии.
— На поиски родителей и исполнение своего долга, как Цербера, — Малфой, он же Блэк, ни капли не удивился, как и Забини, лишь уточнивший, с чего я взял, будто мои родители живы. — Когда стал Цербером, передал душу Смерти, то вспомнил ту ночь на Самайн и момент, произошедший в моей комнате. На моих глазах Волан-де-Морт убил мать, я так думал, пока не вспомнил стертые Обливиэйтом воспоминания.
— Чего? — в один голос возмутились слизеринцы.
— Хм, — это все, что они получили в ответ.
Не вдаваясь в подробности, не рассказывая что на самом деле произошло в ночь на Самайн, покинул комнату, а с этим и школу, оказываясь за ее пределами, у самого края аппарационного купола. Там меня встречал профессор Снейп, провожая, говоря:
— Передайте Лили, что я ее прощаю, — кивнув призраку на прощание, напомнив о подарке Регулуса, способного сделать его материальным за счет картины и источника школы, перенесся тенью на Гриммо, к Сириусу и Регулусу. А оттуда, видно будет. Жизнь у меня долгая, времени на то, чтобы найти родителей у меня много. А с такими помощниками как братья Блэк тем более.
