Заскрипела, поднимаясь, платформа, быстро Сид загрузился в этот раз. Я вспомнил о насущных проблемах и, вздохнув, отправился в кухню. Бледная Кира уже немного пришла в себя и что-то мыла в миске. Ей помогала Сули.
Вот еще задачка, взглянув при свете дня на их лохмотья, вспомнил я, нужно во что-то переодеть девушек.
– Марта, – окликнула меня Сули, – Ты не знаешь, где здесь вода?
– Сейчас найдем. – Кивнул я, и выдал задание мику.
И почти немедленно получил ответ, в канавке, проходящей вдоль забора, течет вода, отведенная из верховий реки.
Объяснив это Сули, предлагаю девушкам поискать на верхнем этаже какую-нибудь одежду.
– А Сана уже пошла. – Спокойно кивает Сули, похоже, она меньше всех терзается из-за гибели чистоплюя.
Или у нее крепче всех нервы.
– Где языка допрашивать будем? – спрашивает в моем ухе голос Сида, и я спешу ему навстречу. По коридорчику уже бредут остальные девушки, полковник умудрился перевезти всех за пару рейсов. Видимо, посчитал, что такие худышки идут по трое за откормленного аборигена.
– Куда нам? – спрашивает до синевы бледная Лиза, и я с содроганием замечаю, что на ее мокрой кофточке проступают плохо замытые следы крови.
Да и юбка забрызгана до самого пола.
Молча посторонившись, показываю на открытую дверь кухни. Говорить с ними я сейчас не могу, горло перехватил спазм жалости. Не к чистоплюю, нет. Таких зверей я не смогу пожалеть никогда. Мне жаль девушек, доведенных до такой стадии ненависти, когда они стали способны убить человека. Ведь это не забитые туземки, или женщины из вновь присоединенных миров. Это женщины, воспитанные по самым высоким принципам общечеловеческой морали, в которых правило – не убий – стоит на первом месте.
– Давай в ту комнату! – предлагаю Сиду, стоящему около кокона.
И первым подхватываю языка за плечи. Сид берется за ноги, и мы втаскиваем аборигена в комнатушку. Сажаем у стены и, сложив спящих надзирательниц в уголке, устраиваемся на невысоких скамеечках, на которых они сидели.
– Ну, будешь говорить, или отдать тебя нашим женщинам? – спокойно поинтересовался Сид, глядя на упакованный овощ.
Того прямо затрясло. Он и до предложения беркута выглядел не очень, бледный, вспотевший. И, по-моему, немножко подмокший снизу. Похоже, расправа над чистоплюем произвела на него неизгладимое впечатление.
– Протри ему рот, – сняв паутинку, выдаю Сиду пузырек с растворителем, увидев, как пленник с неожиданным энтузиазмом закивал головой.
Едва беркут снял клей с губ бандита, тот разразился мольбами о пощаде и просьбами не выдавать его женщинам. И увереньями в своей честности и в желании рассказать всю правду. Какую он знает.
– Вопросы задавать буду я. – Останавливаю Сида.
Мне нужно сначала настроить приборы, чтоб точно отличать ложь от правды.
– У тебя было оружие?
– Да, господин!
Ответ правильный.
– Какое?
– Нож.
Тоже правда.
– Вы приехали вдвоем?
– Да.
– На тележке?
– Да.
Ответ верный. Вот теперь можно задавать и серьезные вопросы, соврать туземцу уже не удастся.
Сид слегка нахмурясь, следит за моим допросом. Вполне вероятно, ему не совсем ясен его смысл. Беркуты никого не допрашивают. Они воины передовых отрядов быстрого реагирования и планов захватов или боевых разработок сами не придумывают. Это работа штабных стратегов. А мне приходится все делать самому, и зачастую на скорую руку.
Вот и сейчас, слушая рассказ аборигена о тех событиях и делах, в которых он участвовал, все яснее понимаю, отсидеться здесь нам не удастся. Попросту не дадут те, кто поставил на эту аферу слишком много. Вплоть до жизни.
– Сид, – говорю беркуту, нажав кнопку станнера и наблюдая, как сползает вбок уснувший язык, – продержишься без меня пару часов? Мне нужно уйти.
– Скажешь, куда?
– Нет. Но я вернусь в любом случае. И ничего сейчас не говори. У меня такая примета.
– Ладно. – Кивает полковник, – Иди.
– Вот это дашь Сули. На всякий случай. – Отдаю беркуту трофейный станнер.
И ухожу не оглядываясь, чтобы не найти в его глазах то, что так не желаю видеть. Просьбу о Лючии. И возможно, о Рамике. Ну, соврал я ему, разве не ясно? Нет у меня никаких таких примет. Но если он попросит, я буду вынужден ему пообещать, а если не удастся выполнить обещание, буду чувствовать себя виновным. Я и без его просьб постараюсь их вытащить, но лучше пусть это будет для него приятным сюрпризом, чем разочарованием.
В кухне девушки уже поставили в углу медную лоханку и сразу трое, стоя на коленях, моют в ней головы. У стены лежит куча черных одежек, в которых ходят местные дамы, и я бесцеремонно выбираю оттуда комплект побольше.
– Марта! Тебе тоже нужно умыться! – Окликает Сули и я вспоминаю, что волосы трансформа подверглись обработке тестом.
Черт, а у меня и так мало времени! Ладно, во дворе есть канавка, там и умоюсь! Натягивая на ходу балахон, выскакиваю на улицу. Пара горстей воды, обтереть подолом, платок на голову и вперед!
Придется бежать бегом, у меня осталось очень мало времени!
Так!
Стоп!
А если? Хм! Можно попробовать!
Однако лошадка не сразу прониклась заманчивой простотой моей идеи, и попыталась цапнуть меня огромными зубами. Я отскочил и заглянул в бадью.
Ого!
Никогда не видал, чтобы лошади грызли вяленую рыбешку и куриные кости.
Но это ровно ничего не меняет, мне нужно, чтоб ты меня повезла и ты повезешь!
Немного разобравшись в управлении телегой, открываю ворота, отвязываю хищницу от забора и влезаю на сиденье. А потом резко опускаю на спину тягловой силы найденный в телеге увесистый прут.
Ох, великий космос! Похоже, я что-то сделал не так! Лошадь подпрыгнула вверх как ошпаренная, метра на полтора, дернулась, и огромными прыжками рванула прочь.
Вместе с телегой.
И со мной.
– Сид! Прикрой ворота… – успеваю крикнуть, пытаясь направить свой транспорт в нужную сторону.
Не сразу, но мне это удалось. За счет дополнительной силы трансформа.
К реке мы вылетели буквально за пять минут. Мгновенно сориентировавшись, разворачиваю лошадь в сторону моста, и бешенная скачка продолжается.
Встречные телеги еле движутся по сравнению с нами, и мне довольно легко удается с ними разминуться. Хорошо, что я в юности пару лет увлекался гонками на спортивных флаерах. Теперь приобретенные в тот момент навыки оказались очень кстати!
Правда, флаером управлять было намного легче. Он беспрекословно слушал команды, не косил на меня злобным глазом и не скалил кровожадные зубы. Да и сидеть там было… помягче. И не подпрыгивал он так на камнях, словно собирался перевернуться. Словом, если мне придется выбирать, на чем кататься, я однозначно выберу флаер. И вовсе не потому, что не люблю животных. Наоборот, это животное меня за что-то невзлюбило!
