Саймон сделал ей предложение в начале прошлой зимы. Никто и не ожидал, что она согласится. Сама Дейзи всегда говорила, что для нее нет ничего более важного, чем ее лошади. Но, видимо, и для Саймона нашлось место в ее сердце. А теперь вот та, кого я помню еще серьезной крохотной девчушкой, сама готовится стать матерью. Она выберется, Джинни. Уж за кого, а за Дейзи не стоит переживать. — Затем дядя Рей кинул в мою сторону последний внимательный взгляд, брошенный из-под смешных квадратных очков, и вновь вернулся к чтению.
Не то чтобы слова дяди меня успокоили, но мне словно вылили на голову ведро ледяной воды.
— Во сколько у Саймона кончается смена? — спросила я осторожным голосом, чтобы не вызвать у дяди каких-либо подозрений.
Я знала Саймона — шефа местной полиции. Я сталкивалась с ним пару раз, и, кажется, он даже знал, как меня зовут, но мы никогда не общались. Он выглядел немного болезненно: осунувшиеся щеки, местами отдававшие зеленцой, тонкие длинные пальцы и слегка сутулые плечи. Больше всего на свете Саймон обожает свое пианино и кубинские сигары с Южного пика. Но жители Мак-Марри уважали своего шерифа в большей части потому, что Саймон всегда и всем улыбался. По моим предположениям, ему было слегка за тридцать и он жил один, потому что был сиротой. Рано или поздно, я думаю, он нашел бы себе кого-то вроде Дейзи. Того, кто так же, как он, любил улыбаться.
— Я думаю, уже, — пробормотал дядя, не отрываясь от чтения.
Стараясь как можно более незаметней прокрасться вдоль стены, я прихватила с вешалки куртку и, задержав на некоторое время дыхание, скользнула на улицу через черный ход. Кажется, пронесло и дядя ничего не заметил. Надеюсь, роман был очень интересным.
Ветер на улице слегка поутих, но передвигаться по-прежнему можно было лишь в скрюченном состоянии. Не знаю, как мне удалось в этом хаосе отыскать дорогу на ферму, когда я уже почти ничего не соображала, хотя Дейзи найти я так и не смогла.
Пытаясь разглядеть хоть что-то в заваленной туманом долине, я подняла голову и на мгновение окаменела. Там, вдалеке, точно какое-то инородное, иноземное тело стоял уже знакомый мне холм, и, несмотря на дикий ветер, ни один листок не колыхался на кроне старого дуба. Он был по-прежнему такой же зеленый и древний как и тогда, неделю назад.
Мне хотелось отвернуться и пойти в другую сторону, но ноги сами понесли меня к заветному месту. Это было выше меня, сильнее меня, и я не могла сопротивляться этому желанию достичь холма.
Внезапно мне показалось, что что-то черное, больше похожее на тень, мелькнуло на холме и тут же исчезло. А затем я вновь увидела его — черного грациозного коня. Коня, состоявшего из одних силы и могущества. Шварц неистово ржал да так громко, что у меня закладывало уши.
На мгновение у меня точно остановилось сердце. Я стояла, как завороженная, и не могла оторваться от далекого силуэта вставшего на дыбы коня. Я не знала, как долго я продолжала на него смотреть, но неожиданно я вспомнила, зачем покинула дом в такую погоду. Саймон. Мне нужна была его помощь. Без него я не смогу найти Дейзи.
Обратная дорога на ферму, где жила Дейзи, показалась мне вечностью. Может быть, это было из-за того, что ветер буквально сшибал меня с ног, и я едва держалась, чтобы не упасть. Дышать было нечем, силы снова были на исходе.
И пока я пробивалась на ранчо, я ни разу не обернулась в ту сторону, где по моим предположениям сейчас должен был оставаться холм. Я убеждала себя, что не должна больше к нему приближаться, и, тем не менее, моя сила воли иссякала и я уже готова была сдаться.
Я шла уже практически наощупь. Вслепую пальцами нашла распахнутую настежь калитку, которую ветер безжалостно волочил из стороны в сторону. Это было почти dйjа vu, но дверь мне открыла вовсе не улыбающаяся Дейзи, как я надеялась.
Лицо у Саймона было немного взволнованным, и, несмотря на то, что прежде мы не были даже представлены друг другу, он, не проронив ни слова, жестом пригласил меня в дом. На маленьком журнальном столике посреди просторной гостиной до сих пор стояли две нетронутые чашки с остывшим чаем и блюдечко с узорным печеньем. Было такое ощущение, как будто Дейзи никуда и не исчезала.
Но на приглашении в дом вежливые манеры шефа полиции внезапно подошли к концу. Он не предложил мне ни сесть, ни спросил о том, как я добралась до их ранчо, — он просто резко повернулся ко мне лицом и посмотрел прямо на меня. В глазах Саймона безбрежным океаном плескался неприкрытый гнев. В этот момент он напоминал мне более разъяренного хищника, вот-вот готового броситься на ослабевшую добычу.
Добычей в данном случае была я.
— Где она? — сдержанным тоном спросил он, но, судя по тому, как заиграли у него на шее желваки, мужчина был на грани того, чтобы начать кричать.
Я прикусила нижнюю губу и, тяжело дыша, ответила:
— Лошадь сбежала из манежа. Испугалась урагана. А Дейзи… бросилась за ней. — Я отвечала односложно, стараясь не смотреть на разгневанного Саймона. И я понимала его гнев. Дейзи — все, что у него было.
— Я чувствовал, что что-то произошло, — выплюнул он и принялся открывать подряд все ящики огромного стоящего у стены комода. Из одного ящика он вытащил большой массивный фонарь, из другого — фонарь поменьше, который он тут же кинул мне.
Я всегда не отличалась особенной проворностью и, тем не менее, фонарь каким-то образом поймала.
— Я не мог начать ее поиски, потому что не знал, в какую сторону она пошла, — продолжил Саймон, — а ты мне поможешь.
Судя по тому, что на нем все еще была полицейская форма, он места себе не находил с тех пор, как обнаружил, что Дейзи пропала. Я должна была раньше догадаться прийти к нему, а не отсиживаться на ферме у дяди Рея как последняя трусиха.
— Пойдем, — бросил Саймон и без предупреждения скрылся за дверью. Несмотря на то, что сил у меня почти не осталось, я чувствовала, что мне нужно было пойти следом за ним. Я не могла бросить Дейзи одну. Возможно, она сейчас лежала сейчас без сознания где-нибудь в поле или просто ослабла настолько, что не могла даже позвать на помощь. Она могла потерять ребенка, и я не могла этого допустить.
Тщетно я надеялась, что что-либо может измениться. С таким ветром и туманом самолеты не будут взлетать еще по крайней мере целую неделю.
Саймон был напряжен до предела: плотно сжатые челюсти и решительный огонь в темных глазах. Он стоял около калитки (по-прежнему не закрытой) и ждал, пока я не скажу ему, куда двигаться. Из-за сильного ветра нам приходилось общаться с помощью жестов, и я указала ему на восток. Саймон кивнул, показывая тем самым, что понял меня, а затем включил фонарь. В туман без какого-либо освещения нырять было опасно.
