Калерат смело выдержал взбешенный взгляд Антаргина, и ответил ему таким же непреклонным выражением лица. Мужчина искренне считал, что требования Перворожденного невыполнимы, и не собирался этого скрывать.
- Я не ищейка. Иди по следу не умею. Тримс тоже. Если Риана не будет вести нас, мы ни за что его не найдем, - отрезал он, давая понять, что считает приказ полнейшим бредом.
- Ты меня слушал или нет?
- Слышал. И сейчас слышу, а ты себя? - поинтересовался Сальмир, оставив без внимания угрозу в голосе Перворожденного.
- Ты видишь другой путь? - процедил Антаргин, вплотную приблизившись к мужчине. Они застыли друг напротив друга, не собираясь сдаваться или отступать. - Знаешь же, она не чувствует Лутарга за мной! А теперь и Литу тоже!
- Я понимаю! Но это не говорит о том, что нужно бесцельно скитаться в поисках. Тэла не маленькая, как ты должен помнить!
- Помню!
Перворожденный с досадой рассек рукою воздух. Сальмир был прав, и это раздражало неимоверно. Антаргин прекрасно понимал, что единственный кто без труда отыщет Лутарга за пределами Саришэ - это он сам. Вот только, пройти по тропе и держать ее открытой все это время, он не сможет. Это действие требовало колоссальных затрат энергии, которой он теперь уже не обладал. В должной мере не обладал!
Прорычав что-то неразборчивое, мужчина ринулся к окну и застыл возле него. Он не видел чарующего рассвета, не обращал внимания на красоту гор. Для него их не существовало. Взгляд Антаргина был устремлен куда-то за них - вдаль, в то время как разум лихорадочно метался в поисках выхода.
В голове беспрестанно крутились слова Нерожденной: "Если он получит его и кариал, то придет за мной". Этот ее голос, исполненный тоски и страха. Последнее мужчину не волновало, а на счет первого пункта у него имелись серьезные возражения.
- Риан не должен завладеть Лутаргом, - чуть слышно прошептал он, и повернулся к собирателям тел. Его взор обежал всех мужчин по очереди и остановился на калерате. - Ты пойдешь в Антэлу. Встретишься с… ней еще раз.
Имени Антаргин произнести не смог, не хватило сил. Он даже взмахом остановил Сальмира, когда тот решил уточнить. "Не нужно!" - кричал его взгляд. Не произноси! Я не готов! И калерат понял, замолчав.
Все также с поднятой в предупреждающем жесте рукой, Перворожденный продолжил.
- У Лутарга кариал. Мы знали, что он в Антэле. Значит, он побывал там. И она его видела.
- Она может не знать, где он сейчас, - тихо возразил Сальмир.
- Ты спросишь!
Их взгляды вновь скрестились, но в этот раз калерат не был столь убежден в своей правоте и непреклонен, а потому не смог соревноваться с Антаргином и первым отвел глаза. Но собственная неуверенность не помешала мужчине съязвить:
- Отлично! Потратим наше время и ваши силы, - ехидно процедил Сальмир прежде, чем взял себя в руки и спокойно спросил: - Еще какие-нибудь указания будут?
Перворожденный сперва нахмурился, затем вздохнул и нарочито ровно ответил:
- Будут, но об этом позже. Сейчас готовьтесь.
Отпустив собирателей тел, Антаргин вернулся к окну и, привалившись к стене, устремил взгляд в небо. Сегодня оно было непередаваемо голубым и невыразимо манящим. Захотелось выбраться из тесноты замковых стен, комнат, коридоров, чтобы развалиться на земле в окружении деревьев и скал и смотреть в нескончаемую небесную даль.
Просто смотреть - не думая, не размышляя. Отринув все страхи, сосредоточиться только на нем. Смотреть и тонуть в спокойном величии бескрайних голубых просторов. Раствориться в его безмятежной глубине.
Они делали так раньше. С ней вместе. Переплетя руки, выходили за крепостные стены и, подложив под голову плащи, вытягивались на зеленеющей траве. Она любовалась небом, а он перебирал ее волосы, целовал глаза, щеки, гладил руки, и ему всегда было мало…
Мало ее. Мало нежности, которую он дарил ей. Мало времени, отпущенного им вместе. Всего мало!
Но тогда… Тогда была надежда. Она грела их обоих. Дарила силы.
А сейчас… Сейчас он терял ее. Терял во второй раз. Отпускал, не имея больше веры, не видя ее свет в окружившей его темноте.
Прощался с ними. С ними вместе. Рядом. С ними, держащимися за руки. С ними, любящими друг друга. Ждущими новой встречи. Желающими ее больше всего остального!
Время, застывшее для него и стремительно убегающее для нее, оно все же разлучило их. Все же оказалось сильнее. Оно не убило любовь, но разрушило тела и души: для нее став тленом, для него - тоской.
А возможно иначе - наоборот. Возможно, это он истлел в темнице своих обязательств.
Думать о ней, вспоминать все это время, дорожить каждым мгновеньем, что были у них, надеяться на те, что еще будут, любить ее - все, что он смог предложить. Все, что смог дать ей.
И этого тоже было мало! Слишком мало! Всего лишь капля из океана чувств и эмоций, которые он бы хотел разделить. Которые мечтал пережить с ней. Вместе.
Быть рядом каждое мгновенье. Лелеять… Целовать… Ценить… Растить вместе сына. Гордиться… Ругать…
Так много! Так много всего могло бы быть! Но не было. И, вероятно, уже не будет.
Антаргин закрыл глаза, воскрешая в памяти любимые грустные глаза, печальную улыбку. Ее нежность, трепетность, теплоту. Всю ее!
Его! Ту, которой отдал сердце!
- Раса… - губы шевельнулись, произнося ее имя.
Тихо - легким дуновением ветерка. Трепетно - затухающим язычком пламени. Почти неслышно, но так пронзительно. Так громко для него!
С болью в сердце Перворожденный заставил себя отогнать видение и отойти от окна. Он пересек комнату для того, что застыть изваянием напротив ниши. Взгляд медленно заскользил по гобелену.
Сколько он висит здесь? Казалось, что вечность. Безликая вечность равнодушная к чужим судьбам. К их судьбам!
Снять его со стены значило переступить через себя. И он собирался это сделать. Снять и переступить, оторвать очередной кусок от своей души. Оставить ее совершенно пустой.
Мужчина сжал кулаки. Руки не хотели слушаться. Или он сам не хотел, чтобы они подчинялись ему? Скорее сам. Он запрещал им касаться его. Запрещал трогать то, что еще осталось в нем от любимой. То, что он все это время бережно хранил.
Несколько глубоких вдохов, убеждающих, что он справится. И шаг вперед. Очередной трудный шаг в его жизни.
Но он выдержит! Всегда выдерживал и сейчас выдержит!
Решение принято. Гобелен отправится к той, чей облик когда-то сберег для него. Сальмир передаст его Лурасе.
Откинувшись на спинку кресла, Таирия на краткий миг смежила веки, в поисках душевного равновесия. В последние дни внутри нее все больше натягивалась струна нервозности, которая изводила ее монотонной песнью тревоги. Девушка изо всех сил старалась не обращать на нее внимания, но получалось с трудом, и в определенные моменты беспокойство прорывалось на поверхность, накрывая ее всю - с головы до ног.
