— Да, так. Просто я оказалась на пути молнии, — я поняла, что это была за вспышка. И я не сердилась на Зевса. Я заслужила наказание. Я сама не выдержала бы таких слов в свой адрес.
— Молнии? — удивился Одиссей.
— Ага, — улыбнулась я. — Она просто себе летела, а я удачно попалась на ее пути.
Одиссей улыбнулся, но призадумался.
— Но молнии, это же оружие самого … — сказал Одиссей.
— Ага. Того самого, — перебила я Одиссея. Еще не хватало, чтобы «тот самый» услышал свое имя, и изменила тему. — Ты не хочешь взять управление кораблем? Доверяешь женщине?
Одиссей улыбнулся.
— Нет. Такое дело женщинам я не доверяю. Я доверяю тебе. — Сказал он.
Через несколько дней на горизонте появился остров. Мы высадились на берег, чтобы пополнить запасы пресной воды. Остров был красивым: белый песчаный берег, много зелени, слышалось пение птиц. Мы нашли источник и набрали воды. Недалеко от нас, на поле, паслось стадо коров. Воины хотели убить несколько, чтобы поесть, но Одиссей запретил. Мы решили переночевать на острове.
Утром я проснулась от гневного крика Одиссея.
— Глупцы! Это были священные коровы Гелиоса — бога солнца!
Оказывается, ночью воины убили нескольких коров и, зажарив мясо, съели.
Мы быстро отплыли от острова. Но нас все равно настиг гнев богов. Зевс послал молнию в корабль. Все воины погибли. Одиссея я успела спасти в последний миг. Когда молния ударила в корабль, меня и Одиссея выбросило за борт. Одиссей, потеряв сознание, тонул. Я вытянула его на обломок сломанной мачты и море, волей Посейдона, направило нас, только по известному только ему, направлению.
Нас прибило к берегу. Снова остров. Одиссей был еще без сознания. Я вытянула его на берег и сама упала на спину, приобретя форму морской звезды.
Кто-то закрыл мне солнце. Я открыла глаза. Возле меня стоял Гермес и, улыбаясь, рассматривал меня. Мокрая одежда плотно прилипла к моему телу.
— Даже и не мечтай, — сказала я.
— Не мечтаю. Но посмотреть никто не запрещал, — Гермес еще шире улыбнулся.
Я щелкнула пальцами и одежда высохла.
— Ну вот, испортила такое красивое зрелище, — притворно оскорбился бог.
— Зачем ты здесь? — спросила я, вставая на ноги.
— Сейчас ты оставишь Одиссея здесь. Но ты возвратишься. Для тебя это будет миг, а для этого смертного пройдет семь лет, — объяснил бог.
— Правила ваши, — горько улыбнулась я.
— Я рад, что ты выжила.
— Ты о чем?
— О молнии, — тихо промолвил Гермес.
— А-а. Ты об этом. Он мне волосы припалил, — безразлично сказала я.
— Ты могла умереть, — сказал Гермес. — Это чудо, что ты выжила.
— А какая разница, умру я или нет? Я лишь игрушка. Никто не будет жалеть.
— Ты ошибаешься. Никто не хочет, чтобы ты умерла. В особенности …
— Все. Закрыли тему, — я перебила Гермеса. — Давай продолжать игру, а то когда возвращусь, не угощу пирожными.
— Все, все. Продолжаем, — улыбнулся Гермес.
Бог хлопнул в ладони, и меня окутало синее сияние.
Одиссей
Я пришел в себя на берегу. Как я здесь оказался? Помню яркую вспышку и крики моих людей. Боги наказали нас. Молния попала прямо в корабль, который разорвался на тысячи обломков. Спасся еще кто-то? И Натти, прекрасная Натти. Жива ли она?
Прошло семь лет. На острове я встретил нимфу Калипсо. Она влюбилась в меня и постоянно старается задержать возле себя, обещая вечную молодость и бессмертие. Да и как убежать из острова? Корабля у меня нет.
Я стоял на берегу и раздумывал, смотря на море, вспоминая свою жену и сына. Вдруг меня что-то сбило с ног и прижало сверху.
— Ну, Гермес! Оставлю на неделю без пирожных! — сказало «что-то» женским голосом.
Я перекатился по песку и посмотрел на женщину, которая теперь лежала подо мной. На меня смотрели знакомые зеленые глаза. Я от радости не мог ничего сказать.
— Может, ты с меня слезешь или тебе помочь? — спросила Натти.
— О, извини. Я так рад тебя видеть, — сказал я, вставая и помогая встать Натти.
— Я тоже рада. Ты постарел, — она посмотрела на меня внимательнее.
— Семь лет прошло. А ты не изменилась.
— Не изменилась. И приземляюсь удачно, — Натти улыбнулась.
— И снова с неба.
Я уже привык к странному появлению Натти. Возможно, когда-то она обо всем мне расскажет.
— Да, с неба, — Натти призадумалась. — Где Калипсо?
— Как ты? Ладно, неважно. Она в доме.
— Хорошо, — сказала Натти. — Готов возвратиться домой?
— А как же! Еще спрашиваешь.
Неужели я возвращусь к своей дорогой Пенелопе и сыну?
Через несколько минут мы уже плыли на плоте. Натти просто щелкнула пальцами и он появился.
Мы плыли уже вторую неделю. Питались тем, что создавала Натти. Странная, но вкусная пища, а напитки, в странных прозрачных кувшинах, — сладкие и с пузырьками. Под вечер поднялся шторм. Наш плот разбился об волны.
— Посейдон, эта история заканчивается. Ты уже ничего не сделаешь, — сказала Натти, а потом обратилась ко мне. — Сможешь плыть?
Я кивнул.
— Тогда вперед.
Я не мог поверить. Моя Итака. Мой дом. Натти не переставала меня удивлять. Она щелкнула пальцами, и я уже был одетый у лохмотья. Теперь я был похож на нищего. Мы пробрались во дворец. Оказывается, за время моего отсутствия, к Пенелопе съехались женихи. Они требовали, чтобы она вступила в брак с одним из них. С помощью моего сына мы придумали испытание. Тот, кто натянет тетиву на мой лук, тот и будет мужем Пенелопы. А такое мог сделать только я.
В результате я выиграл соревнование и убил всех женихов. Я обнял Пенелопу и сына. Я дома и я счастлив.
— Благодарю тебе, Натти! — я посмотрел на девушку, что так и не изменилась за двадцать один год, что мы знакомы.
Игрушка богов? Или все таки подарок?
Натти стояла и смотрела, как я обнимаю дорогих мне людей, она плакала и, улыбнувшись, исчезла в золотом сиянии.
Натти
Я стояла и смотрела на своего друга Одиссея. Он был счастлив. Счастлив, из-за того, что возвратился в родной край, в родной дом, к своей жене и сыну. И я все поняла. Поняла цель этой игры. Зевс посылал меня туда, где смог показать любовь и нежность, дружбу, искупление, грусть по дому и по семье.
Я тоже соскучилась по своей семье, которой стали боги. Я соскучилась по своему дому, по университету, по прогулкам с Аполлоном, по вечерам с Гермесом и пирожными, даже за походами в магазины с богинями. И я соскучилась по Зевсу. Я люблю его. И не важно, сколько будет длиться его увлечение мной, я сполна наслажусь данным мне временем.
