— Ajukan tangani hanty.
Воспевающий искрящееся эльфийское вино и приправленные имбирем грибы, Эалтан не заметил его тайных действий.
Невидимая рука, созданная заклинанием Анара, потянулась к поясу темного эльфа. Призрачные пальцы обхватили рукоять кинжала, и вот оружие уже оказалось в собственной, из плоти и крови, руке Совралиана. Эльф рванулся вперед и опрокинул Эалтана на пол, прижав лезвие к самому его горлу.
— Пожалуйста, не делай резких движений, брат, — сказал Анар. — Мне совсем не хочется проливать эльфийскую кровь — даже твою.
К тому времени, когда Совралиан встал сам и поднял на ноги своего пленника, вокруг них собрались другие эльфы, намереваясь освободить своего лидера.
— Не двигайтесь, прошу вас! — крикнул Анар. — Я не собираюсь никому причинять зла. Я пришел только за своей женой.
Повстанцы обменивались удивленными взглядами, а Керасина вышла вперед.
— Муж мой, что ты делаешь?
Анар сильнее надавил на кинжал, но казалось, что Эалтан больше раздосадован, чем испуган.
— Керасина, я забираю тебя отсюда.
Эалтан кашлянул.
— В этом нет необходимости, Совралиан. Никто никого не удерживает здесь насильно.
— Вот как? — громко спросил Анар. — Как же тогда случилось, что после вашей единственной ночевки в нашем лагере наутро моя жена пропала? Признайся, что вы похитили ее, а потом внушили свои идеи.
Паренек-квалинестиец, тот самый, что разносил миски с похлебкой, неожиданно выскочил, пытаясь схватить Анара за руку.
— Kalith karan tobanis-kar! — закричал тот, и паренек тут же отлетел на пол и схватился за ушибленное колено.
— Я не хочу причинять вам зла! — рявкнул Анар. — Но обещаю, следующее заклинание будет разить насмерть!
Он надеялся, что угроза покажется достаточно убедительной, поскольку запас магической силы был уже исчерпан. В арсенале Совралиана не было боевых заклинаний да и никаких других тоже уже не осталось.
Керасина подошла ближе, на расстояние вытянутой руки.
— Прости меня, муж, но тот, кому ты угрожаешь, прав. Я нахожусь здесь по собственной воле, и никто не держит меня в плену.
Анар так сильно сжал рукоять кинжала, что побелели суставы, — еще немного, и рука может дрогнуть. К глазам подступали жгучие слезы ярости. Голосом, одновременно сердитым и неуверенным, он задал единственный вопрос:
— Почему?
Эльфийка печально взглянула на мужа.
— Анар, мы покинули наш дом. Мы попрощались с сыном, и он погиб ради нашей с тобой жизни и жизни нашего народа. Мы оставили фамильные реликвии, одежду, супружеское ложе. Мы спустились в туннель, чтобы спасти свою жизнь. Мы вдвоем сошли под землю, но лишь один поднялся оттуда переродившимся.
Она увидела, что Анар ничего не понял, и тяжело вздохнула.
— Ты все еще там, Анар, во тьме подземелья. Вместе с домом осталась и часть тебя. Несколько месяцев мы странствовали с тобой и с нашими родственниками, пытались выжить, но было похоже, что твоя душа уснула. Ты не ощущал вкуса еды, не интересовался, где мы находимся, даже не замечал моих прикосновений.
Анар на мгновение прикрыл глаза, пытаясь отгородиться от правдивости ее слов.
— Я старался…
— Нет, муж мой. Ты прекратил всякие попытки. Я виновата, что покинула тебя, но когда Эалтан и его группа пришли в наш лагерь, я услышала, что он ведет эльфов в лес, чтобы увидеть Озеро Смерти, а там — оплакать прошлое и начать будущее. Мы излечиваемся разными путями, Анар. Я поняла: чтобы смириться с тем, что с нами произошло, я должна подойти к кромке воды. Я должна была вознести молитвы Богам на могиле нашего сына. А теперь я делаю все, что в моих силах, чтобы вернуть родину нашему народу.
Когда губы задрожали и первые слезы брызнули из глаз, Анар ощутил такую боль в груди, словно кто-то нанес ему беспощадный удар.
— Совралиан, отдай кинжал и выслушай меня, — заговорил Эалтан. — Все мы допускали ошибки, совершали преступления и обижали своих любимых, но мы — обездоленный народ, мы пытаемся примириться со своими потерями. Раны можно залечить, грехи — простить. Возможно, я верну тебе твою жену…
Этого не стоило говорить. Ослепленный гневом и слезами Анар отбросил кинжал, развернул темного эльфа и ударил его кулаком в лицо. Тот отлетел назад и упал бы, если бы несколько пар рук не подхватили его. Эльфы ринулись усмирять Анара.
Несчастный утратил всякое чувство реальности, лишился разума. Удары ног и рук свалили его на пол, окружающий мир взорвался ослепительной болью.
— Остановитесь!
Внезапно вместо чужих рук на его груди появились такие знакомые маленькие и нежные ручки. Жена ощупала его лицо и тело, убедилась, что все кости целы. Из-под оплывших век он видел ее перед собой — близко-близко.
— Керасина…
— Тише, муж мой. Теперь тебе надо отдыхать.
Пригладив спутанные волосы мужа, она прижала его голову к своей груди. Анар затих, слушая нежный голос жены, напевающий древнюю эльфийскую песню — гимн солнцу народа Квалинести.
С каждым судорожным вдохом боль как будто отступала. Остались только нежные прикосновения рук жены да звук ее голоса.
Сон снова повторился, как и каждую ночь, но на этот раз Анар и его жена видели в конце туннеля маленькое пятнышко света. Теснота долго мешала им пройти, но светлый лучик и дуновение свежего ветерка облегчали их тревогу.
Некоторые женщины еще оплакивали свои потери, а другие уже вели негромкие разговоры о том, что делать дальше. Надо придержать детей, поскольку они слишком нетерпеливы и стремятся поскорее вырваться из непривычного заключения в туннеле.
Анар и Керасина рука об руку шли за другими семьями, и каждый шаг приближал их к свету.
Толчок сапогом в плечо прогнал сон и вернул Анара к реальности. Спустя мгновение толчок — довольно ощутимый — повторился.
Голова гудела, веки так опухли, что глаза не открывались, и все тело саднило и болело. Не совсем понимая, что происходит, он потер лицо ладонями и, насколько смог, приподнял веки.
Совралиан лежал в заваленной мусором канаве, поместив голову на кипу грязных тряпок вместо подушки. Стояло раннее утро, и аромат свежеиспеченных булочек из хлебной лавки смешивался со смрадом нечистот.
Городской стражник еще раз ударил его по плечу.
— Я сказал, вставай, эльф! Мы уже выгнали одну группу таких же нищих. Мы не хотим видеть вас в своем городе.
Анар кивнул и начал подниматься на ноги, страдая от пульсирующей боли в висках. Он окинул взглядом переулок и все вспомнил. Стараясь утихомирить человека, эльф примирительно развел руки.
— Убирайся поскорее! — решительно настаивал стражник. — Я не хочу из-за тебя неприятностей.
