Глава одиннадцатая
Начало конца
– Да, – сказала мама, глядя на штопаный-перештопаный, чинёный-перечинёный, с подкладкой из американской клеёнки ковёр в детской. – Я ещё никогда в жизни так не ошибалась при покупке ковра.
– Ох, – сорвалось со всех губ с некоторым оттенком протеста.
Мама поняла этот протест по-своему.
– Конечно, вы его очень прилежно починили, вы молодцы, дорогие мои.
– И мальчики тоже помогали, – поспешили признать «дорогие девочки».
– Но всё же он обошёлся в двадцать два фунта и девять пенсов! За такие деньги он должен бы прослужить много лет. Ну да ладно, купим вместо него прочную кокосовую циновку. – И вдруг она прервала свои рассуждения:
– Ягнёночек, ну что же ты наделал!
Весь этот разговор происходил за завтраком, и Ягнёнок, который вёл себя идеально, пока все рассматривали ковёр, вдруг в одну секунду взял да и опрокинул себе на голову стеклянную вазочку с черносмородиновым вареньем. Прошло довольно много времени, пока его отмыли от липкого сиропа, и это отвлекло всех от разговоров о ковре. А когда Ягнёнок наконец был приведён в порядок, мама оставила его на попечение сестёр и братьев, а сама села разбираться в каракулях на кусках обёрточной бумаги, которые в виде финансового отчёта представила ей кухарка. Мама долго ломала голову, но так и не поняла, почему от тех денег, что она присылала на хозяйство, осталось всего пять фунтов и пять пенсов, и вдобавок куча неоплаченных счетов. Мама у них была очень умная, но даже она не могла расшифровать кухаркины выкладки.
– И всё-таки нам надо решить, что мы станем отвечать, когда мама снова заговорит про ковёр, – сказал Сирил. – Вся беда в том, что она истинной правде никак не может поверить и…
В это время из старого шкафа, где хранились какие-то ненужные черепки, отдельные фрагменты старых игрушек и жили таракашки, шагнул на свет божий прятавшийся там Феникс.
– Хорошенькая птичка, – воскликнул Ягнёнок и потянулся, чтобы его погладить.
Феникс на всякий случай укрылся за спиной у Роберта.
– Послушайте меня все, – сказала Антея. – Меня посетила блестящая мысль. Это же не обычный, а по-настоящему волшебный ковёр. И, возможно, если мы смажем его «Восстановителем для волос» и на некоторое время оставим его в покое, волшебная часть его восстановится, ну, как волосы на голове!
– Возможно-то возможно, – сказал Роберт с некоторым сомнением. – Но я бы высказался за керосин. Действует он посильнее, а воняет примерно так же, как и «Восстановитель».
Решили попробовать то и другое. В пузырёчке, который взяли на папиной полке в ванной, оказалось совсем мало «Восстановителя». Всё же отлили с чайную ложечку снадобья и помазали то местечко на ковре, где штопка была совсем негодной. А те места, на которые не хватило «Восстановителя», хорошенько смочили керосином.
Прокеросиненную тряпку потом сожгли в камине. Тряпка пылала так весело, что привела в восторг и Ягнёнка и Феникса.
– Сколько раз, – сказала мама, входя в комнату, – сколько раз я вам повторяла, чтобы вы не баловались с керосином. Чем вы тут занимались?
– Мы сожгли прокеросиненную тряпку, – призналась Антея.
Без толку было объяснять маме, что они пытаются восстановить волшебный ковёр. Она ведь понятия не имела, что он волшебный, а кому хочется, чтобы над вами насмехались, что вы стараетесь починить обыкновенный ковёр с помощью керосина.
– Больше так не поступайте, – строго сказала мама. – А теперь я сообщу вам радостное известие. Папа прислал телеграмму. – И она протянула детям какую-то бумажку. – Почитайте!
Сирил прочёл вслух: «Ложа для детей в Гаррике. Партер для нас в Хей-маркет. Встречаемся на Черинг-Кросс шесть тридцать».
– Это значит, что вы идёте смотреть «Водяных детишек» одни. А мы вас проводим и встретим. Пока давайте мне Ягнёнка. А вы, девочки, пришейте свежие кружева к вашим выходным платьям, и, скорее всего, их надо будет гладить.
Ещё бы не надо. Будучи сшитыми из красного шёлка, они участвовали в живых картинах, когда требовалось изобразить мантию кардинала Ришелье. Платьям это вовсе не пошло на пользу!
Пришивать кружева и гладить было не так уж и весело, но никто не унывал. Во-первых, в перспективе был поход в театр, а во-вторых, теплилась надежда, что на ковре вырастет новый ворс. Часам к четырём Джейн показалось, что несколько ворсинок начинают расти.
Феникс восседал на каминной решётке. Он, как всегда, рассказывал всякие интересные истории, но только казался каким-то слегка опечаленным.
– Милый Феникс, что с тобой? – спросила Антея. – Тебе нездоровится?
– Нет, я не болен, – отвечала золотая птица. – Я старею.
– Как это? Ты же совсем недавно вылупился?
– Время измеряется ударами сердца, – наставительно пояснил Феникс. – С тех пор, как я познакомился с вами, у меня их было столько, что любой птице хватило бы поседеть.
– А я считал, что ты можешь прожить не меньше пятисот лет. Смотри, сколько времени у тебя ещё впереди!
– Время, – сказал Феникс, – это, как вам возможно известно, просто удобная людям выдумка. Оно на самом деле не существует. В эти два месяца я жил с такой скоростью, которая соответствует пятистам годам, проведённым в пустыне. Я старею и слабею. У меня такое чувство, что мне пора отложить яйцо и погрузиться в огненный сон. Но давайте-ка я не буду портить вам настроение. Какое зрелище вы ожидаете сегодня в театре? Бой гладиаторов? Состязание борцов? А может быть, это будет битва жирафов с единорогами?
– Вряд ли, – отозвался Сирил. – Это называется «Водяные детки». Если судить по книжке с тем же названием, то там этих глади… – как их? – не будет, а зато будет полно трубочистов, профессоров, и омар, и лосось, и выдра, которые живут в воде.
– Что-то звучит чересчур прохладно, – сказал Феникс и подвинулся поближе к огню.
– Вряд ли там будет настоящая вода, – сказала Джейн. – В театре обычно бывает тепло и красиво, там много позолоты и горят лампочки. А почему бы тебе не пойти с нами?
– Я как раз собирался пригласить Феникса, – сказал Роберт. – Только у меня нет привычки выскакивать и перебивать, когда другие говорят. В самом деле, Феникс, пошли с нами, это тебя подбодрит. Ты посмеёшься. У мистера Бушье все пьесы очень смешные. Ты бы видел «Лохматого Пса», на которого мы ходили в прошлом году!
– Ты говоришь какие-то непонятные мне вещи, – сказал Феникс. – Но я пойду с вами. Может быть, репризы этого вашего Бушье помогут мне позабыть о бремени моих лет.
В этот вечер Феникс поместился внутри Робертовой итонской куртки, которая была много уже норфолкской, так что ему там было здорово тесно, а Роберту не очень-то удобно. Тем не менее все вместе отправились смотреть спектакль.
