«Эта уникальная структура становится более интересной, когда рассматриваются физические свойства пластов. Около 92% пластов состоит из химически чистого кремния, созданного искусственно. Такой чистоты элемент склонен к электропроводной активности в присутствии света или в иных определенных условиях. Этот эффект увеличивается из-за повышенной электропроводимости кремния при температуре 200K. Также есть основания предположить, что полуорганическая жизнь „многоклеточной“ природы возникает в симбиозе либо с кремниевыми пластами, либо с его соединениями, производящими…»
…сверхчистый кремний… полуорганическая жизнь… активность в присутствии света… то есть…
Дайрин вся напряглась. В ее мозгу пробегали какие-то неясные догадки, которые никак не хотели складываться в четкую и ясную мысль.
…полуорганическая жизнь… кремний, созданный искусственно…
Неужели эта планета?.. …Микроэлементы в пластах… свет, для того, чтобы сделать их проводимыми…
— Эта планета, — закричала она, — эта ее часть, плоская, ровная и прозрачная — один большой обломок полупроводника! Кусок компьютера! Вот это что! Она живая! Пошли ей какую-нибудь информацию. Может быть, несколько единиц для пробы, а?
Экран компьютера вспыхивал, перегоняя программы, рокотал, как бы ворча себе под нос. Потом опять стал заполняться единицами. Дайрин встала на коленки перед ним, раскачиваясь и с удовольствием и некоторой тревогой наблюдая за его работой. Она должна быть права, должна быть! Один громадный кусок, словно пчелиная компьютерная матка, размером в тысячу квадратных миль! «Многоклеточный»; как назвал его компьютер. Нечто созданное на основе кремния, что может гравировать в нем дорожки, по которым, в свою очередь, бежит электричество и в котором можно сохранять сведения, полученные извне и созданные, проанализированные им самим.
Как много лет этот кусок лежал сам по себе, в тиши и безвестности? И что же все-таки это? Дело рук мыслящих существ или удивительное создание природы? Может быть, это вулканы, извергающие химически чистый кремний, и микроэлементы, возникающие при застывании лавы на этих безбрежных просторах, на этом куске поверхности, производили непонятную для себя работу? И каждый такой элемент, крошечная крупинка лавы, расплавленной в геотермальном котле планеты, невидимая глазом «бактерия», эдакий аналог ДНК, эта безмозглая амеба, пролагала свой путь по планете, оставляя за собой микроскопическую бороздку и тем самым добывая себе пищу, энергию, жизнь разрушением структуры кремния? Вот так жизнь, основанная на углеводах, добывает все необходимое для себя, раскладывая сложные белки на простые, как бы разрушая их.
Все это было весьма похоже на правду. Во всяком случае, сложилось в голове Дайрин в стройную картину. Потом она все это проверит. Но потом, когда вернется домой и доберется до книг. А сейчас знание о длинном процессе эволюции этого куска планеты не имело для нее никакого значения. Главное, что этот природный мозг пробудился ото сна. Эти бесконечные тысячи миль, наделенные сверхъестественной энергией, имеющие систему связей в миллион раз больше, чем человеческий мозг, пришли в движение. Но этот гигантский мозг чист, как память младенца. Он не имел связей с миром, со Вселенной, у него нет никакой информации. Вот почему он посылает единственный сигнал — единицы. Бессмысленный заборчик, на который он пока способен. Да, но ведь единица — это используемый всеми компьютерами основной бинарный код, и означает он крик о помощи, желание заявить, что он существует, попытку докричаться до кого-то.
Она посмотрела на экран своего компьютера и ахнула. Ее умница манипулировал с единицами.
1111111111111111, — сказала ее машина.
111111111, — ответила планета.
— Дай ей арифметически ряд, — прошептала Дайрин.
1, — сказал компьютер, — 11.111.1111.11111.
И планета тут же с точностью повторила:
1.11.111.1111.11111.
— Попробуй геометрический! — в азарте воскликнула Дайрин.
И компьютер послушно набрал:
1.11.1111.11111111.1111111111111111.
Вслед за этим появился на экране ответ планеты:
1.11.1111.11111111.1111111111111111.
— О, она все поняла! — заплясала Дайрин. — Но, может быть, он… она просто бессмысленно повторяет? Попробуй-ка квадратный ряд!
11.1111.1111111111111111, — начал компьютер.
И тут же получил ответ, словно его сигнала только и ждали:
111.111111111.11111111111.
Он, этот минуту назад еще безжизненный обломок, отвечал! Он понимал их!
— Ты можешь обучить его бинарным рядам? — спросила Дайрин, затаив дыхание.
— Положительно, — солидно откликнулся компьютер и вывел на экран:
1.10.11.100.101…
Все завертелось с бешеной скоростью. Компьютер и мозг планеты наперебой отвечали друг другу. Водопад цифр ниспадал с экрана и вновь возникал. Они словно бы увлеклись этой сложной математической игрой, за которой, к смущению Дайрин, она уже и не могла уследить.
Чему следующему научить ЕГО? Это было похоже на попытку общения с кем-то, кого от рождения заперли в темной одиночной камере.
— Он воспринимает сведения и данные? — спросила она осторожно.
— Положительно, — ответил компьютер, как бы уже гордясь своим новым приятелем и собеседником. — Он их записывает в постоянную память.
Дайрин кивнула, усиленно размышляя. По-видимому, этот огромный кусок застывшего мозга гравировал внутри себя арифметический, геометрический, бинарный ряды и уже мог ими оперировать. Значит, он может таким же образом запомнить буквы, символы. Но что из этого? У него нет опыта. Он не сумеет сложить из букв слова, с помощью символов постичь теорию чисел. У него и нет никаких причин, чтобы вдруг начать составлять слова и фразы. Какие? В какой последовательности? Не начинать же с ним с элементарной грамматики. Так можно провести здесь всю жизнь. Она вспомнила знаменитую глухонемую и слепую от рождения девушку Элен Келлер. Но у той все же были чувства осязания и вкуса, поэтому она могла чувствовать прикосновения рук учительницы. Ей, к примеру, лили воду на руку, а учительница тем временем отбивала на ее руке условный код слова «вода», А у этого нет чувств… А если?..
— Ты можешь подключить его к своим датчикам? — поспешно спросила она.
Компьютер заколебался. Никогда ничего подобного он не делал. Наконец он заговорил:
— Высокая возможность вызвать разрушение у компьютера, с которым ведется переписка: он может не воспринять такой высокий уровень сложности, — пояснил свои сомнения компьютер.
Дайрин сердито нахмурилась, но вынуждена была согласиться с этими доводами. Это НЕЧТО, конечно же, может воспринимать информацию на расстоянии сорока триллионов миль, не важно, каким образом. Но сейчас, так сразу, присоединить это бедное существо, этого младенца-неумеху к сверхмощной системе информации… Нет, ее компьютер прав — он же не сможет тогда дозировать свою обширную память. На того обрушится все сразу. «Но я-то могу дозировать! Я же управляю своей памятью, своим мозгом, — подумала Дайрин. — С ним будут общаться не бездушные датчики машины, а мои, человеческие чувства!»
