Ярыга наклонился к серо-коричневой воде, в которой как бы полоскались комковатые облака, а поверху плавало несколько льдинок, тонких и прозрачных. Ярыга развел льдинки руками, а заодно как бы и облака, зябко поежился, зачерпнув полные пригоршни студеной воды, плеснул себе в лицо несколько раз, тихо поскуливая и отфыркиваясь при этом. Вытирался рукавом ферязи. Лицу как бы передалось красной краски изматерии, оно порозовело и посвежело.
Из поварни вышли стрельцы, те самые, светло-русый и темно-русый. Похожими жестами они вытерли губы и повели плечами, приноравливаясь к холоду после тепла избы. Следом за ними вышла девка, мясистая и румянощекая, сблудливой улыбкой на полных губах. Стрельцы расступились, пропуская ее, и вдвоем шлепнули девицу по ягодицам. Ляскнуло так, будто двумя оглоблями огрели кобылу по крупу. Девка взвизгнула и, хихикая, побежала через двор в мыльню, а стрельцы громко заржали, приглаживая одинаковыми жестами усы и бороды. Заметив ярыгу, приосанились, напустили на лица строгость и придвинулись плечом к плечу, точно готовились биться стенка на стенку.
– Воевода тебя ищет, – сказал светло-русый.
– Срочно, – добавил темно-русый.
Они приблизились к ярыге, намереваясь оттеснить его к воеводиному терему, если не пойдет по-хорошему.
Ярыга с тоской глянул на дверь поварни, сглотнул слюну, развернулся пошел к красному крыльцу княжеского терема, на котором как раз появился воевода, хмурый и грозный, даже рыжая борода топорщилась воинственно.
Воевода спустился с крыльца, стал посреди желтовато-зеленого островка травы, посеребренного инеем. Широкорасставленные, кривые ноги его, казалось, примерзли к траве – не стронешь. Левая рука, веснушчатая и со вздувшимися венами, мяла рукоять сабли, точно хотела затолкать ее в ножны вслед за клинком. Когда ярыга с понурой головой остановился в двух шагах от него, воевода еще сильнее нахмурил брови и произнес не то, чтобы обвиняя, но и не без укора:
– Медлишь… Княжич уже еле дышит. И не ест ничего. – Воевода сыто отрыгнул. – Все никак не решат, постригать его монахи или подождать, может, выздоровеет.
– Пусть подождут, – тихо сказал ярыга.
– И я такдумаю. Что мертвый, что монах – все нам плохо будет. – Воевода сдвинул на затылок соболью шапку и потер шрам на лбу.
– Ошибся я, в другом месте поищу, – повинился ярыга.
– Поищи да побыстрее, – приказал воевода и собрался вернуться в терем, когда мимо него прокатился кожаный мячик, набитый сеном.
Воевода остановил мячик ногой, поднял и протянул подбегающему мальчику, сыну поварихи. На лице воеводы появилось заискивающее выражение. Мальчик взял мячик и, не поблагодарив, побежал к житнице, где его поджидали два ровесника, одетые побогаче, наверное, боярские дети.
Воевода, глядя ему вслед, недовольно гмыкнул, сердясь на себя за раболепство, и произнес шутливо, но не без горечи:
– Глядишь, попомнит, когда его время придет!
И тут ярыга догадался, кого напоминал ему мальчик.
– А поговаривают, что купец заезжий наведывается к ней по ночам, – сообщил светло-русый стрелец и презрительно сплюнул.
– Он снимает лавку в красном ряду, заморским товаром торгует, – добавил темно-русый и тоже презрительно сплюнул, но в другую сторону.
– Не мужское это дело – сплетни собирать, – бросил воевода и пошел в княжеский терем.
Ярыга посмотрел на мальчика, тузившего одного из своих приятелей, на стрельцов, будто ждал, что и они сейчас подерутся. Зажав нос пальцами, высморкался и вытер их о ферязь.
– Давно купец объявился? – спросил он у стрельцов.
– В конце лета, – ответил светло-русый.
– На Евдокию-малинуху, – уточнил другой.
– И хороший товар у него?
– У-у!.. – в один голос ответили стрельцы.
– Вотмы и сходим к нему втроем, посмотрим, как торгует, – приказал ярыга и пошел, не оборачиваясь, уверенный, что стрельцы на ослушаются.
7В лавке купца не оказалось. Холоп его – бойкий малый с языком без костей – сообщил, не забывая нахваливать товар:
– Дома он. Заутреню отстоял, теперь завтракает… Покупай, красавица! Алтабас – из за семи морей привезен!.. Вон в том доме стоим, в крытом дранкой… Сердоликовые, матушка, из самой Византии привезены! Бери, не пожалеешь…
Стрельцы слушали его, покачивая головами: ну и ботало! Ярыга же внимательно осмотрел товар, особенно благовония, которые перешибали смрад, идущий отрыбного и мясного рядов. Увидев все, что ему нужно было, ярыга, жестом позвав за собой стрельцов, пошел к дому, крытому дранкой.
Купец сидел за столом, доедал черную уху, сваренную с гвоздикой. Был он высок и толст, черные густые волосы старательно причесаны, как и борода, окладистая, длинная, в которой застряли хлебные крошки. Глаза, темно-карие и большие, со страхом смотрели на вошедших, а зубы, словно их это не касалось, продолжали старательно пережевывать пищу.
– Бог в помощь! – пожелал ярыга, махнув стрельцам, чтобы подождали в сенях. Он сел за стол, взял пирог, разломил. Пирог был с заячьим мясом, смешанным с гречневой кашей. Ярыга брезгливо поморщился, потому что считал заячье мясо нечистым, отложил пирог. – Жуй быстрее, разговор есть.
Купец поперхнулся и зашелся в кашле. Изо рта полетели крошки, несколько угодило в ярыгу. Прокашлявшись, купец перекрестился и молвил:
– Господи, прости! – вытерев полотенцем губы и нос, спросил тихим, настороженным голосом: – Кто такой и зачем пожаловал?
– Разве не догадываешься?! А ведь в Писании сказано: « По делам их воздастся им». Или надеялся, что твои черные дела останутся безнаказанными?!
– Не ведаю, о чем ты говоришь, человече. Да и кто тытакой, чтобы брать на себя божий суд? – сказал купец, поглаживая бороду.
– Красивая утебя борода! – усмехнулся ярыга. – Ну, как отрубят голову – на чем ее носить будешь? – и став вдруг суровым, отчеканил: – Хватит придуриваться! Ты княжича извел – тебе и ответ держать!
– Не губил я княжича, ей-богу! – перекрестился купец.
– Ты отраву поварихе дал, а она княжичу подсунула – так?
– Все она! – торопливо заговорил перепуганный насмерть купец. – Я сперва не знал зачем, попросила, дал. А когда княжич захворал, спросил ее: не ему ли дала? Она в ответ: «Молчи, а то скажу, что с тобой в сговоре была».
– Значит, сговора не было?
– Не было, вот те крест! – перекрестился купец.
– Врешь, однако, – равнодушно молвил ярыга. – Ну, да черт с тобой, в аду доплатишь. Лекарство от яда есть?
– Есть! – купец с трудом выбрался из-за стола и метнулся в красный угол, достал из-за складня ларчик темно-красного дерева, украшенный сканым серебром.
Ноги у купца оказались слишком короткие, будто достались от другого человека, поэтому стоя он выглядел не таким представительным, как сидя. Он на цыпочках, словно боялся, чтобы кто-нибудь не услышал его шаги, подошел к ярыге, отдал ларчик, предварительно вытерев с него пыль рукавом красной атласной рубахи. Внутри ларчика на черной материи лежали два золотисто-зеленых ядрышка, напоминающие овечьи катышки. Дух отних шел горьковато-соленый и такой, резкий, что уярыги засвербило в носу и он громко чихнул, захлопнув непроизвольно ларчик.
