Гобну поджал губы, как обиженная старая женщина.
- Как быстро теряется желание говорить с тобой! - сказал он почти капризно.
- Пойдём говорить с Львом Львов, - откликнулся Бэру, пожав плечами. - Сад около Логова - неудачное место для богословских диспутов.
- Избавь меня Творец от богословских диспутов с Драконом! - пробормотал Гобну, поправил шитый золотом и оттого жёсткий, как крестьянская дерюга, синий платок на голове и плечах, вздёрнул все подбородки разом и слишком шустро для своей комплекции направился к резным золочёным воротам в Логово. Бэру помедлил, наблюдая, как Святейший шествует между зарослями цветущего миндаля, голубого жасмина и ранних роз. Удивительно, как прекрасен живой мир, воскресающий по весне - и как безобразны человеческие дрязги...
Однако, кажется, подумал Бэру, кличка "Дракон" уже стала моим официальным титулом. Как Львёнок или волк - он невольно улыбнулся.
Не по рождению. По сходству. Вернее, по тому, что они все считают сходством.
Синий песчаный дракон. Чешуя - воронёный панцирь, ужасная морда с неживыми жёлтыми глазами, вся в наростах, рогах и бородавках, мощные лапы с кривыми когтями - лапы, на которых дракон может и лошадь, и буйвола в рывке догнать, хвост - тяжеленная палица с шипами... Хладнокровная, безжалостная, стремительная, безобразная тварь. И вот это всё Прайд дружно считает внутренней сущностью Бэру.
Творец им судья.
Покои, чудесно тенистые, с низкими полукруглыми сводами, покрытыми золотой и лазурной эмалью и изображающими благословенные небеса, казались бы Бэру мрачными и враждебными, как обитель злых духов, если бы не ощущалось за каждым поворотом и каждой стеной присутствие синих братьев. Прайд может пренебрегать Цитаделью, но Цитадель охраняет покой Прайда, всю его роскошь и все его сокровища, думал Бэру, проходя мимо фонтанов, журчащих в ониксовых чашах и раздвигая мерцающие, как струи водопадов, занавески из бесчисленных хрустальных шариков, издающие поющий шелест. На протяжении сотен лет расклад сил всегда один и тот же: воин обойдётся без владыки, но владыка вряд ли удержит власть без воина.
Вход в зал Престола - позолоченные ажурные створы ворот, тонко кованная решётка, изображающая переплетённые стебли и листву небывалых цветов - а на этих стеблях сами цветы, нежные розаны из молочно-белого матового стекла. Цветы прекрасны, почти как живые; в прихотливых изгибах бронзовых листьев нет ни одной неестественной линии - работа кузнецов и стеклодувов Шаоя, военный трофей из Аязёта.
Ковёр, застилающий пол напротив Престола, розовое, лиловое и золотистое облако, в котором по щиколотку тонет нога - работа чойгурских ткачей, военный трофей Прайда. Золотые светильни - тонко кованные чароцветы, чашечка цветка - из стекла самой нежной розовости - уже наши... чангранская работа... военный трофей сборщиков налогов Прайда. И на стенах - панели из полированной яшмы, тоже розовые, золотистые, тепло-коричневые, в причудливом глазчатом узоре - из каменоломен в Урахне, тоже могут рассматриваться в качестве военного трофея, взятого на собственной территории... И странно смотрится на фоне всего этого великолепия стоящий на крытом ковром возвышении Престол Прайда, старое и невысокое сидение из вытертого до блеска пустынного чёрного дерева, без всяких украшений и побрякушек - главная драгоценность Прайда. Престол предков, принадлежавший некогда Линору ад Иутана, Линору-Завоевателю, Великому Льву Львов, положившему под ноги Чангран, превратившему Прайд из отряда фанатиков и бродяг, осенённого общей идеей, в группу основателей могущественной державы...
Бэру смотрел на надменных Львят, одетых в бархат, атлас и золото, вооружённых драгоценными мечами, и думал, что и на них - военные трофеи, налоги и подати, взятые с боем. Совсем как в былые времена, только эти бои всё чаще ведутся на территории Лянчина, которая номинально должна быть безопаснее собственной комнаты... да взяты эти трофеи вовсе не Львятами, а волками, простыми солдатами, как бы не сказать - наёмниками. Линору презрительно рассмеялся бы, увидав, во что за сто лет превратились его потомки - позолоченные лентяи, а не воины.
Судя по летописям столетней давности, не такого Линору ожидал и хотел.
Его мечтой было духовное родство всех, верующих в Творца. Линору хотел расширить границы братского союза под синим знаменем с белой звездой, Лянчин был его наваждением и мечтой, виделся общим домом родичей - а лянчинцы за сто лет так и не стали братьями. Урахна, Чойгур, Данхорет - все эти почтенные города Чанграну не братья, а обрезанные рабы. Аязёт - даже не раб, Аязёт - раненая рабыня, изломанная, строптивая и больная. Лянчином правит Прайд - Лянчином правит страх. Армия всё больше, страх - всё сильнее, братская любовь забыта, духовное родство - опошленные слова. Творец наш смотрит с небес, как кровь стекает в золотую чашу...
А когда перельётся через край?
По обыкновению, в зале Престола собрались лишь юнцы и бесплотные. Лев Львов не доверил бы ни одному из своих родных братьев не только налить вина, но и наполнить чернильницу - вероятно, поэтому они и покинули мир раньше срока. Самому младшему брату Льва Львов было всего двадцать три, когда он умер скоропостижно и загадочно; прочие проходили Золотые Врата в эдем один за другим, пока Лев Львов не остался один. Общество взрослых подтверждённых мужчин, не зависимых от Льва Львов напрямую, раздражало Владыку; иное дело - бесплотные, по сути более сговорчивые и осторожные.
Но Синий Командир не слишком походил на прочих бесплотных - и Лев Львов терпел его, скрепив сердце, только ради пользы для Прайда, не пытаясь спрятать неприязнь к Бэру от подданных.
Поэтому на Бэру косились, показывая всем видом, что полностью разделяют чувства Льва Львов: нужный, но неприятный. Бесплотные советники корчили брезгливые гримасы. Львята изображали отстранённое и вымученное почтение, не скрывающее пренебрежения и досады. "Синий Дракон - в своей манере, - шепнул Тэкиму своему брату Холту - Старшему Львёнку. - Хочет казаться одним из собственных бойцов". Холту смерил Бэру насмешливым взглядом: "Дракон в пыли! Железо носит вместо золота..."
Преемник Льва Львов, горько подумал Бэру, обладающий в свои сорок два слухом юного разведчика. Ценить золото выше стали - повадка купца. Чем младше Львята - тем больше они похожи на Львят; старшие же напоминают холёных бугаёв, лениво лежащих на свежей соломе, жующих целыми днями и от скуки принимающих обрезанных буйволиц со спиленными рогами... А Святой Совет подбирает в Семи Источниках Завета мысли, которых можно толковать на радость забывшим небесную истину.
