— Очень, — ответила Анна, вроде бы даже вполне искренне, — Лейла, мы тебе бесконечно благодарны. Само собой разумеется, и ты, и твоя страна всегда можете рассчитывать на ответную услугу соответствующего масштаба. Но очень большая к тебе просьба, личного характера. Пожалуйста, не называй драконов тварями.
Лейла остановилась, и внимательно посмотрела на Анну. Потом перевела взгляд на Питера.
— Не может быть… — Пробормотала она, чуть побледнев, — и ты… ты решилась на это?
— На что, Лей? — Анна развела руками, — что ты подумала?
— Ты выходишь замуж за дракона? — Спросила Эмира, нахмурившись, и выпятив челюсть.
— Э-э-э… ну, в каком-то смысле, — Анна пожала плечами, — ты верно угадала, Питер — тотемник. И у него есть брат — дракон.
— Моя королева, может не… — Хотел вмешаться Питер, но королева остановила его жестом.
— Считай это обменом сокровенными тайнами, — продолжала Анна, — да, я хочу за муж за тотемника.
— Ты не сказал ей? — Лейла обратилась напрямую к Питеру.
— Сказал о чем, ваше величество? — Холодно ответил тот.
— Что мужчины-тотемники, посвященные дракону, являются анимагами? Ты ведь можешь превращаться в дракона, не так ли, — это было утверждением, а не вопросом.
Питер как-то по-особому грустно вздохнул, посмотрел на Анну, потом перевел взгляд на эмиру.
— Говорят, так и было, — ответил он, — мы все могли свободно перекидываться после обряда инициации. Но мы с братом — последние в роду. А, возможно, и во всем мире. Мое гнездо перебили, когда мы были детьми. Мы выживали, как могли, я заботился о брате. Как вы понимаете, никто не рассказывал маленьким мальчишкам, что их ждет, когда придется проходить испытание взрослением… Да, Анна, если угодно — я неполноценный тотемник дракона. И никогда полноценным не стану.
— Никогда не говори никогда, — сказала Лейла с прохладцей в голосе, — мальчик-дракон.
Несмотря на всю мощь первого удара, который лишил королевство управления, он все-же не был фатальным. Почти все линейные военные части уцелели; мобилизационная система, построенная на новых принципах, оказалась более, чем дееспособной. Практически не тронутым оказалось и государственное управление, более девяноста процентов руководства областей никак не пострадали. Все, что нужно было делать Джоссу — это точно и четко следовать мобилизационным инструкциям.
И все-же иногда возникали нюансы, требовавшие принятия индивидуальных решений, и ручного управления. В первые сутки это касалось назначения новых людей на высшие должности в королевстве. Конечно, в мобилизационном руководстве были соответствующие рекомендации (да, в том числе и для назначенца уровня адъютанта, вдруг занявшего пост главнокомандующего — такова была детализация проработки планов!), но он принял стратегическое решение полагаться на интуицию. Изучение всех нюансов десятков и сотен личных дел командиров бригадного уровня, потенциальных назначенцев на высшие посты, заняло бы слишком много времени и ресурсов. А такой роскоши атакованное королевство себе позволить не могло. В конечном итоге, такой подход себя оправдал: заново отстаиваемая система управления оказалась не просто устойчивой; каким-то образом в ней возник, и продолжал укрепляться культ личной преданности. В средне- и долгосрочной перспективе, наверно, это было не очень хорошо, но в критической ситуации, с непонятными перспективами выходя из нее, это было именно то, что нужно.
Еще один нюанс, с которым Джоссу пришлось справляться лицом к лицу, не имея на то специальных инструкций — это драконоборец. Он был препятствием, которое не давало отключить, уничтожить, и забыть навеки о негаторах магии. Их радиус действия хоть и был ограниченным, но задевал несколько населенных районов. А, значит, аномалия в любой момент могла быть обнаружена, и предана огласке. Дело в том, что жезл драконоборца долго не удавалось найти. А это такое оружие, которое подчинялось своему хозяину на любом расстоянии, их нельзя было разлучить. Значит, при появлении магии драконоборец не просто освободится, но и получит в свои руки мощь, с которой не факт, что сладят едва оправившиеся после обезглавливания вооруженные силы.
Казалось бы, естественный выход — убить его. И дальше спокойно заниматься поисками жезла, используя соответствующие заклятия и элементали. И вот здесь решимость Джосса, как начинающего управленца, начинала сильно сбоить. Возможно, было ошибкой знакомиться с ним лично и общаться. С того самого момента, как он услышал его голос, драконоборец перестал быть просто абстрактной единицей, крючком на карте этой войны. Удивительно — реализуя план против эльфов, снабжая этих странных существ — снарков — тончайшей мономолекулярной нитью, и полимерным клеем, которым ее можно было закрепить на мачтах, он даже не сомневался, что поступает правильно. Никаких особенных угрызений совести, или моральных мучений, он не испытывал даже тогда, когда наблюдал розовый прибой, плещущийся у ног. А тут, один-единственный драконоборец — и интересы многомиллионного королевства…
Старший Блум, занявший согласно его указу пост временно исполняющего обязанности начальника службы тыла, наотрез отказывался обсуждать с ним этот вопрос. Точнее, он высказался один-единственный раз: «О чем думать? Под нож поганца», — и все. Ни мотивов, ни оправданий, ни доводов, в которых Джосс отчаянно нуждался. В конце концов, помучавшись больше двенадцати часов, он решился на казнь.
Конечно же, предварительно он собрал состав военно-полевой тройки из новоназначенных судей Высшего Трибунала. Те вынесли приговор всего за полчаса. Другой бы правитель на его месте уверился бы в том, что это именно судьи, и Закон решили судьбу пленника, но не Джосс. Просто в силу врожденных моральных качеств он был не в состоянии «умыть руки», прекрасно отдавая себе отчет, что это именно он — центр принятия решения.
А, приняв решение, и выполнив все подобающие формальности, он счел своим долгом навестить пленника. Хотя бы для того, чтобы выслушать последнюю просьбу, и, при необходимости, объяснить свои мотивы.
Драконоборец сидел на краю грязноватого матраса, поджав тощие колени. На его щиколотках болтались непропорционально большие кандалы. Серое тюремное рубище, очевидно, не слишком спасало от промозглого холода подземелья. Но смотрел пленник прямо и гордо, стараясь выпрямить спину. В его темных, глубоких глазах мелькнуло что-то яркое и возвышенное, когда он увидел Джосса, но затем они подернулись серой пеленой смертной тоски. Ответный взгляд Верховного Главнокомандующего рассказал ему о неизбежной участи.
— Это нечестно, — сказал пленник, вздохнув, и стараясь глядеть в глаза Джоссу, — я не должен погибать. Я под этими… этими мерзостями.
— Или ты, или тысячи моих солдат и стихийников, — вздохнул Джосс, — и это в лучшем случае. По некоторым прогнозам, мы вообще не сможем тебя остановить. Начнется хаос в войсках, разруха в госуправлении… ну, и все остальное, как обычно бывает на войне. Нищета. Голод. Ты когда-нибудь видел голодающих детей, а, драконоборец?
— Вы боитесь голода и войны, но пригрели у трона настоящее чудовище, — драконоборец горько усмехнулся, — что ж. Если вы готовы убить ваш единственный шанс на спасение — валяй. Как это будет?
— Раздавливание соляными породами, — ответил Джосс, вздохнув, — ты извини, но это единственный действенный и гарантированный способ, который мы сейчас можем себе позволить.
Драконоборец побледнел, и вздрогнул, не в силах себя сдерживать более. Джосс набрал в грудь воздуха, и собирался что-то сказать, но в этот момент в дверь камеры, где он находился с пленником, грубо постучали. Он неохотно отодвинул засов. На пороге стоял взволнованный один из младших Блумов. Он оставил мальчишку при себе — по просьбе отца. В качестве вестового.
— Ваше величество! Там… Там срочно!
— Превосходительство, — машинально поправил Джосс, поморщившись.
— Ваше превосходительство, — оттарабанил мальчишка, — вас срочно в пункт управления. Крайне важное дело!
