— Но мне не нравится, что все твои труды пойдут государю, — произнес Алексей Александрович. — Ты только что серьезно повысил нашу боеспособность, и мы на короткое время стали опережать другие рода. Но если твоя работа будет уходить Милославским, никакого опережения уже не случится.
Я пожал плечами.
— Для того чтобы Романовы были впереди, у меня есть Урал, — сказал я. — А государственная машина слишком неповоротлива. Да ты и сам видел, Волковы продали нам доспехи, которые должны были идти на их склады. А представь, сколько времени уйдет, пока царская армия перевооружится? Это нам нужна пара тысяч экземпляров, армии требуются миллионы.
Князь потер переносицу и со вздохом потянулся к ящику стола. На свет были извлечены пепельница и пачка сигарет с зажигалкой.
— Хочешь сказать, мы сможем опережать государя? — спросил он, закуривая. — Михаил II наверняка поставит условие, что ты не можешь больше выпускать свои работы вне его лаборатории. А сразу за ним в очереди окажется царская фракция, и только потом, может быть, будем мы. Дима, я не занимался с тобой так, как с Сергеем, но ты должен понимать, что государь не просто так тебя ставит под свой контроль.
Я улыбнулся.
— Это не будет проблемой, — заверил я. — Придворный я, или простой младший княжич, все мои проекты лежат только здесь, — я постучал себя по лбу. — И только мне, в конечном счете, решать, какие проекты пойдут на царский конвейер.
В конце концов, не все из них принесут моментальную выгоду. Есть проекты, которые я буду делать только в единственном экземпляре — даже не для семьи, а только для себя.
Отец может опасаться, что род Романовых задвинут, но как это сделать, если только я контролирую, что выдавать царю, а что сохранить в тайне? Полный контроль над разработками останется в моих руках.
Я знаю, как пустить людей по тупиковому следу.
Даже в вопросе тех же кибернетических протезов есть несколько неочевидных путей. И я уверен, здешние ученые выберут тот, который приведет людей к постоянной угрозе отторжения имплантатов. Это огромная сумма для фармацевтики, которая станет продавать свои лекарства, чтобы с этим отторжением бороться.
А я знаю, как добиться того, чтобы кибернетические имплантаты вживлялись без последствий для людей. И куда пойдет развитие направления, тоже решать мне. Чем это не власть?
Используя ресурсы Русского царства на параллельные разработки, я могу выбить себе право передавать прототипы Романовым, а уже потом всем остальным. И это не говоря о такой простой вещи, как банальные деньги — ведь всегда можно поступить как с Казанским Институтом, попросту выдав задание сторонним исполнителям. При этом обойтись без нарушения подписки о неразглашении.
Ведь отчитываться перед государем я буду только о тех проектах, которые веду в его лаборатории. Но у меня огромное количество знаний в голове, которых хватит, чтобы загрузить несколько тысяч сотрудников, а не пару сотен. Я отдам Михаилу II только то, что требует больших затрат ресурсов, а мелочи могу собрать на стороне — либо самостоятельно, либо у Демидовых.
Обманывать государя я не собираюсь, но и задвигать свою семью тоже не позволю. Михаил II видит во мне мальчишку, и это полезно, но это не значит, что я такой и есть. Естественно, ничего дурного для Русского царства продвигать я не стану, но к цели всегда можно прийти разными путями.
И государь дает мне право самому решать, какую дорогу выберет его страна. Просто царь об этом не догадывается. Впрочем, как и князь Романов.
— Ты серьезно считаешь, что сможешь продавить Михаила II? — наконец спросил отец, стряхивая пепел.
— Мне нет нужды никого продавливать, — покачал я головой в ответ. — Свои условия он озвучил, я на них согласен. У меня останется достаточно свободы для маневра, если я того захочу. Да и думаю, семья не откажет, если мне потребуется помощь?
Князь хмыкнул и воткнул окурок в пепельницу.
— Сын, ты уже столько для нас сделал, что было бы бесчестьем отказывать тебе хоть в чем-то, — сказал отец. — Так что Романовы всегда будут на твоей стороне, что бы ни случилось.
— Это все, что мне нужно знать, — улыбнулся я. — Тогда на этом у меня все, благодарю, что выделил мне время, отец.
Он кивнул в ответ.
— У тебя встреча с Соколовыми? — спросил князь прежде, чем я оперся на подлокотники, чтобы подняться.
— Да, пригласили в особняк для обсуждения будущего мероприятия клуба.
— И Анна Михайловна там будет, — не спрашивал, а утверждал отец. — Подожди здесь минуту.
Поднявшись со своего места, князь Романов покинул кабинет, а я остался сидеть в кресле. Желудок в очередной раз напомнил, что пора бы что-то закинуть в него, завтрак уже давно был переработан, и телу требовалось новое топливо.
Уже окончательно решив, что воспользуюсь услугами местного кафе, я дождался возвращения отца. Алексей Александрович поставил передо мной шкатулку из темного дерева с затейливой вязью по всей поверхности. Откинув крышку, я взглянул на крупный алмаз, обрамленный тончайшей оправой из белого золота.
Подвеска тянула на очень высокую сумму. Я, конечно, не большой знаток драгоценностей, не мужское это дело, но даже на мой неискушенный взгляд украшение миллиона на два.
— Нельзя являться к даме без подарка, — произнес князь, садясь на свое место. — И когда речь заходит о великих князьях, подарки должны быть им под стать.
Я кивнул, захлопывая крышку.
— Благодарю, отец, сам я об этом не подумал. Повод-то не соответствует.
— Когда речь идет о невестах, повод всегда соответствует, — возразил князь, после чего взглянул на меня с наигранным подозрением. — Разве что ты хотел оскорбить великую княжну, ведь она наверняка знает, что тебя предупредили про ее присутствие, а ты явился с пустыми руками.
— Даже мыслей не было, — покачал я головой.
— Я так и подумал. Если ты всерьез настроен стать придворным, Соколовы — хорошие союзники.
А еще хорошая партия, да. Но вслух он этого не говорил, следуя своему слову не давить на меня до конца учебного года.
* * *
Особняк великих князей Выборгских сегодня никто для праздника не оформлял, однако это не мешало территории выглядеть на порядок лучше и, что немаловажно для местного общества, дороже, чем жилье простых князей.
Ажурные ворота раскрылись перед моим автомобилем, и «Монстр» вкатился внутрь. Машины сопровождения остались снаружи — я гость, и за мою безопасность отвечают Соколовы. Будет дурным тоном заезжать со своей охраной, демонстрацией недоверия к возможностям великих князей обеспечить защиту.
Вместо прислуги встречать меня вышла Анна Михайловна. Было ожидаемо — не просто же так Иван Михайлович приглашал меня лично приехать к ним домой. Выкроил братишка для сестры возможность поболтать с заинтересовавшим ее княжичем.
С улыбкой подойдя к Соколовой, я поклонился.
Сегодня она была одета в повседневную одежду. Белая блузка с рукавами в три четверти, расстегнутая на две верхних пуговицы — и удобно, и ничего лишнего не видно. На ногах — светлые брюки и удобные туфли. Светлые волосы забраны в высокий хвост, в ушах блестят небольшие гвоздики из белого золота с небольшими алмазами.
— Анна Михайловна, рад нашей новой встрече, — произнес я. — У меня нет слов, чтобы выразить, насколько я сражен вашей красотой и неземным обаянием.
Великая княжна посмеялась, прикрывая рот ладошкой. Но смешок был кратким — не дольше, чем дозволяет этикет.
— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, — ответила она, — я помню, вы уже предупреждали, что не слишком сильны в ораторском искусстве.
Я виновато развел руками, и Соколова чуть повернулась боком, чтобы предложить мне следовать за ней. Разумеется, я так и поступил, заодно получив возможность оценить и вид сзади.
Великая княжна обладала прекрасной осанкой, плечи держала ровно. Несмотря на то, что девушка шагала достаточно широко, со стороны могло показаться, что она плывет по воздуху, не касаясь земли. В каждом ее движении чувствовалась порода и поколения аристократической крови.
