Глава 7
Я плохо помню дорогу обратно. Но Андер, на мой взгляд, принял единственно-верное решение отправиться в свое поместье не заезжая в приграничный замок.
А потому проснулась я в ставшей уже знакомой комнате, обитой темно-синим бархатом.
Голова трещала, а все тело ныло. Неприятная, тяжелая слабость отбивала любое желание шевелиться. Я не знала, последствия это моего ночного купания или сильного стресса.
Полежав еще немного, я поняла, что чем дольше я нахожусь в горизонтальном положении, тем сильнее расклеиваюсь, и тем тяжелее становится моя голова.
Я встала. Не скажу, что мне это далось сверх тяжело, но приятного было действительно мало – к общему состоянию добавилось легкое головокружение.
Почему-то захотелось лечь обратно, но стоило представить себе липкий холод влажных простыней, меня передернуло. Нужно хотя-бы окна открыть.
Приток свежего воздуха взбодрил, словно придав мне сил, и я отправилась сначала в ванную, а затем, оделась в темно-синее платье гувернантки, терпеливо ожидающее меня на спинке стула.
Это был более чем прозрачный намек. С одной стороны, и я и Аллоиз остаемся вдали от границы и в безопасности. С другой же – мне предстояло отработать наше с ним пребывание здесь.
Ну что же... Андер мог с чистой совестью отдать меня Маркусу, как дочь врага. Но не стал этого делать. Потерял единственный козырь в рукаве, поставив выше всего мою жизнь. Хоть я и понимала, что Маркус вряд-ли стал бы меня убивать, скорее всего бы просто обесчестил под ближайшим кустом... Меня передернуло. И потащил бы в ближайший храм светлейшего на рассвете, чтобы заявить на меня свои права. А уже потом, поставил бы перед фактом моего отца. И все равно я была благодарна оборотню. А потому работать собиралась на совесть.
Пока я застегивала пуговицы на корсаже, продумывала учебную программу на сегодня. Нельзя спорить, что Элики учит юную деву правильным и нужным вещам, и я не собиралась больше ее задирать. Наоборот, мне хотелось поговорить со старшей гувернанткой, объяснить, что я ей не соперница, и нахожусь здесь для разностороннего развития ребенка.
Дверь за моей спиной едва слышно скрипнула, и я, вздрогнув, обернулась.
Аллоиз, а это был именно он, тихо вошел в комнату. На нем был одет мягкий домашний костюм явно с чужого плеча. Судя по величине подворотов на манжетах и по стоимости ткани одеждой с моим братом поделился Андер.
Брат подошел в плотную, и обнял меня.
— Я так испугался за тебя. — Тихо прошептал он, закапываясь носом в мои волосы. — Мы все боялись. Даже отец каждое утро ходил в храм Светлейшего, молиться о том, чтобы ты была жива и здорова.
— Аллоиз… — Вопреки моему желанию, голос дрогнул, а в носу больно защипало. И я тоже понизила голос до шепота, чтобы не разрыдаться. — Я не сбегала…
— Я знаю. — Он бережно вытер мои мокрые щеки. — С чего ты вообще решила, что кому-то из нас могла прийти в голову такая мысль. Не твоя вина, что все так случилось.
Я посмотрела на брата совсем другими глазами. Вечный мальчишка, увлеченный лягушками, он как-то вмиг стал для меня очень серьезным и рассудительным юношей. Вот жеж повезет какой-нибудь девушке с мужем. А казалось-бы только недавно счастливые маменька и папенька показывали нам с сестрой попискивающий сверток.
От этой мысли я заулыбалась помимо воли, а на душе стало как-то сразу спокойней.
— Как дела дома? Отец в безопасности? На него не ляжет тень подозрений?
— Нет. Как только стало известно о твоем исчезновении, он поднял на уши всех стражей. Давно они так не шуршали. А я…
— Ты-то уж точно ни в чем не виноват…
— Я виноват побольше твоего. Знал же, что от Маркуса хорошего ждать не приходится. Но когда он подошел ко мне подле храма Светлейшего в мундире своем имперском, и сказал что у него есть информация о тебе, только отойти в сторонку надо, я вместо того, чтобы отца кликнуть, пошел за ним как баран на бойню. А за ближайшим углом мне надели на голову мешок, в седло и умыкнули как девицу на выданье.
— Что это вы тут делаете? — Нас прервал требовательный детский голосок. Юная дева стояла в дверях, уперев маленькие кулачки в бока, словно хотела казаться больше и грознее, чем есть на самом деле, от чего вид имела до нельзя комичный.
— Обнимаемся. — Так же серьезно ответила я, украдкой вытирая раскрасневшийся нос, и наблюдая, как малявка сдувается. Она-то, небось, думала, что мы сейчас оправдываться начнем, как застигнутые врасплох милующиеся слуги. — Хочешь с нами?
Милени замерла в нерешительности, но, немного поколебавшись, все же решилась подойти ближе, и упасть в наши обьятия. Дева или крестьянка, а все же ребенок, которому нужна не только муштра, но и любовь.
