Что-то мы не туда ушли.
Не суть.
Суть в том, что найдя подходящий материал, вам достаточно воздействовать комплексными структурами на них, и вуаля, у вас получается готовое снадобье от живота, для заживления раны или от лихорадки. Да, оно в десятки раз слабее той же структуры, воздействующей напрямую, но это работает.
И вот тут, вроде бы, к чему это все, и зачем возня с медом?
Дело в том, что исцеление — это не «Росчерк Сармата». Тут все намного сложнее.
Взять ту же «Заживляющую длань». Вроде всё просто? Собрал довольно сложную структуру, положил руку на рану и вуаля! Все срослось!
Но тут начинаются нюансы. Первый — глубина потока заклинания. Дашь глубже и можешь получить разрастание тканей вокруг раны и за ней. Если нога — не страшно, а если это живот? Внезапно, один участок кишки становится толще, мощнее, сальники увеличиваются и... Получите заворот кишок через пару дней. В разросшемся участке просто застрянет дерьмо.
Или, к примеру, «Дыхание Суко». Отличная штука от лихоманки, но вот беда. Там участвует сила смерти. Сколько ее нужно, чтобы выбить инфекцию из дыхательных путей? Вернее не так. Сколько нужно вложить силы смерти, чтобы уничтожить грязь в дыхательных путях и не уничтожить плоть во рту, глотке и легочных мешках? Угадаете?
Понимаете о чем я?
Все это крайне сложно. Нет точных расчетов, а главное, нет навыка и практики. Это все дорабатывается и отрабатывается столько раз и так часто, сколько потребуется целителю, чтобы он начал чувствовать чужое тело и понимать, сколько ему нужно.
Давайте не будем возвышать целителей и причислять их к чудотворцам.
У каждого целителя приличное кладбище за спиной.
А тут...
Тут же можно не создавать никакой структуры. Не надо дозировать силу. Заклинание можно вообще не учить. Надо просто нанести нужные структуры на горшочек или какую-нибудь склянку и запустить силу.
Да, это не руны.
Не будет самоподдерживающегося эффекта. Не будет усиления или других рунных моментов. Мне приходилось вливать каплю силы каждый раз, когда я брал горшочек, а затем еще и держать контакт с телом больного пару минут, чтобы дать подействовать «снадобью».
Однако, это было гораздо проще.
Чудовищно проще.
Настолько, что за медицину я взялся... гораздо позже.
Нет, действительно. Этот подход решал почти все задачи, что у меня появлялись и смысла рваться изучать целительство у меня банально не было.
Но жизнь наемника, особенно охотника за магическими тварями... Она вносит свои коррективы, поэтому я все же добрался до целительства. Хотя...
Нет, вы знаете, дело было не в наемниках, и не в том, чем мы занимались. Дело было исключительно в моем мировоззрении и моей порядочности.
Начиналось то все довольно прозачино.
Мы ехали на восток, в Гельшталь.
Я на одноосной повозке, с серой невысокой и невзрачной кобылкой, которую я назвал «Тучка». Рядом со мной Шена, за спиной на спальных мешках и шатре — Роди. Впереди меня еще одна, но уже более основательная двухосная телега. Часть наемников — на телеге, кто-то шел пешком.
В общем, обычный поход, если бы не Суэртэ.
Нет, удача тут не причем.
Просто... Это был первый раз, когда я понял, зачем и чему меня учил Филимон.
По-моему, на третий день.
Помню, из-за постоянного нахождения вместе, Шен начала разговаривать и даже что-то рассказывать. Она постепенно становилась мне не рабыней, а кем-то большим.
***
— Зимой у нас снега много, не то что тут, — произнес Рэй, задумчиво наблюдая за Тучкой, что неторопливо плелась за второй телегой. — У нас навалит, так навалит! Бывало так, что снег с неба не один день идет. Все по лавкам и печам сидят. А по утру, за дровами пойдешь, а дверь подвалило так снегом, что и не открыть... Я один раз в окошко лазил, чтобы дверь откопать...
— Никогда снега на видела, — призналась Шена, сидевшая рядом. — Какой он?
— Холодный, — с улыбкой произнес парень и поежился. — И белый. Как песок, только легкий и холодный. В руку возьмешь, а он холодит так, что жечь начинает. И тает прямо в руке. А еще, руки от него потом краснеют...
— Холодный... жгучий, — нахмурилась девушка.
— Ага, — хмыкнул Рэй. — А у вас? Где ты родилась?
— Я... — нахмурилась Шен. — Мы родились в поместье Сан Карло. У него были большие плантации. До моря было часа два хода. Мои родители ухаживали за деревьями и собирали урожай. Еще выращивали батат. Редко он собирал нас, и мы шли на берег. Мужчин забирали рыбаки на помощь.
— И у вас никогда не было снега?
— Нет, — качнула головой Шена.
— А почему тебя продали? — задумчиво спросил Шена.
— Меня не продавали... Подарили. — хмурясь произнесла Шена. — Подарили синьору моего хозяина, но... я ему не понравилась... Хотя, может быть, ему нужны были деньги. Я не знаю. Он продал меня работорговцам.
— А отец с матерью?
— Они хорошо работали, их оставили. Я не знаю, что с ними. Про братьев и сестер тоже ничего не знаю.
— А их много?
Шен пожала плечами.
— Я знаю о трех братьях и одной сестре.
Рэй умолк и задумчиво вздохнул.
— Я тоже не знаю, как там мои братья и родители, — произнес он и спустя пару секунд спросил: — Скучаешь?
Шен молчала, несколько секунд раздумывая, а затем пожала плечами.
— Не знаю. Раньше — когда в тех бараках была — очень скучала. Страшно было... А сейчас... Сейчас нет. Не знаю, что буду делать, если вновь окажусь там, рядом с родителями.
— Почему? Ты не хочешь их видеть?
— Очень хочу, но... у нас никогда не было такой одежды, — она погладила свое платье. — У меня никогда не было обуви. Я не слышала, чтобы кто-нибудь из рабов умел читать или писать. Да и... мы редко ходили сытыми. Разве только во время урожая. Сан Карло нас не бил, но я видела, как били других рабов. Просто так, забавы ради, или от плохих вестей.
Рэй задумчиво кивнул.
— Поэтому я... я не знаю, что буду делать, если вернусь... — произнесла девушка и спустя пару секунд произнесла: — Папа с мамой за меня бы порадовались.
Ученик мага задумчиво почесал макушку и повернул голову внутрь телеги:
— Роди, а ты?
В ответ ему было молчание и он понял, что младшая рабыня опять спит, пристроившись на спальных мешках.
— Вот соня, — усмехнулся он.
— Разбудить ее, господин?
— Нет, и хватит уже говорить «господин».
— Господин Фил ругался за то, что мы обращались к вам по имени, — осторожно произнесла Шена.
— Здесь то его нет. Когда мы одни — называй по имени. При людях — господин, — произнес парень и шмыгнул носом. — Я все спросить хотел...
Рэй помолчал несколько секунд, после чего все же спросил:
— Спросить хотел, что будет, если я вас освобожу и сниму клеймо? Ну, свободу дам?
Шен втянула голову в плечи и со страхом взглянула на парня, что с удивлением рассматривал ее:
— Мы вам надоели, господин?
— Хватит уже этих господинов, — буркнул Рэй. — Я не знаю как снять клеймо. Не интересовался еще. Мне просто интересно, что будете делать?
Девушка несколько секунд рассматривала его растерянными глазами, после чего неуверенно произнесла:
— Если вы нас освободите, то... То мы потянемся в какой-нибудь город... Мы ничего не умеем, поэтому... поэтому, скорее всего, придется... Торговать телом...
— Вы же готовить умеете. Да и... Почему думаете, что вас в жены никто не возьмет?
— Мы порчены. Вряд ли найдется тот муж, что возьмет порченую жену, — тихо произнесла Шен. — А если и найдется такой... У нас нет приданого. За нами нет семьи и рода...
Несколько минут они ехали в тишине. Рэй переваривал мысль и с грустью принял сам для себя тот факт, что девушки банально долго не протянут сами по себе. За ними нет родителей и рода, в них нет ничего, кроме красоты, а значит, вольная судьба у них будет короткой. Шен же все поглядывала на своего хозяина, пытаясь понять, миновала ли буря или он что-то задумал.
— Шен, а чем бы ты хотела заниматься? — спросил в итоге своих размышлений Рэй.
