у них воспоминания о Робине и Эделине.
— Зачем? Для чего? — в недоумении вырвалось у Ларры.
— Чтобы Робин и Эделина смогли жить вместе, чтобы смогли пожениться. — Тут Луиза не смогла больше сдерживаться и заплакала.
— Что? — Ларра была в смятении. Она долго не находила что спросить ещё. Ведь такого ответа даже в самых бредовых своих фантазиях не могла и предположить. В сердце она почувствовала укол. Ведь она уже успела влюбиться в этого человека, которого никогда не видела вживую. Так всегда бывает. Альтруистические порывы Ларры редко заканчивались для неё хорошо. Она была наивна и склонно к идиализированию мира и людей. Кажется это было так давно, что теперь она ощущает будто её прошлое было в прошлой инкарнации. Грустно и больно, вновь налететь на те же рифы своей натуры. Не обращая внимания и будто бы не слыша рыданий Луизы, Ларра продолжала задавать вопросы.
— Куда подевалась Эделина?
— Она растворилась в воздухе! Исчезла. Неизвестно где её материализовало. Я знаю только, что заклинание подействовало иначе, чем мы предполагали. Что-то пошло не так. А может, быть все случилось именно так, только об этом в книгах не написано. — И Луиза начала сквозь рыдания причитать и нести вовсе что то невразумительное. Ларра положила ладонь ей на голову и произнесла заговор: «Что было, то прошло и в прошлое ушло. Пусть печали и тревоги унесут скорее ноги. Сон здоровый приходи и мир в сердце принеси». Луиза тут же уснула.
«Нет. С ней нельзя так резко. Слишком свежи воспоминания. Грызет вина». А ей нужно на воздух. Нужно подумать. Привести растрепанные чувства в порядок. Успокоиться.
Теперь настало время посетить дом Луиджи. Ларра вышла на улицу и пошла к тому месту, где по ее мнению находился особняк. Но вскоре она поняла, что не помнит ни адреса, ни маршрута, по которому они вместе с Аполло шли. Ведь ведомый не часто обращает внимание на то, что находится вокруг него. Подсознательно ощущая защиту, мозг не считает необходимым запоминать направление пути. Но стоит только оказаться одной на улице, как все резервы его активизируются и мир воспринимается острее, благодаря адреналину в крови. Свобода действий вовсе не имеет того пресловутого сладкого вкуса, о котором пишут писатели. Этот вкус больше горький и бодрящий как крепкий кофе или полынный настой с лимоном. Ответственность за свои шаги и их последствия придает эту горечь.
Всё же она решила самостоятельно найти нужный особняк, а не возвращаться домой. «Боже мой, а действительно ли это мой дом?» В итоге она совсем заблудилась. Время шло к вечеру. А Ларра так и не нашла особняк друзей Робина. Она присела на скамейку и начала размышлять удастся ли ей попасть домой на ночь. Мимо проходили немногие люди. Она рассматривала их по своей старой привычке из прошлой жизни. Когда она жила в своей маленькой съёмной квартирке, она любила во время прогулок разглядывать прохожих, предполагать кто кем работает, кто о чём думает, у кого что болит.
Вдруг лицо одного прохожего показалось ей очень знакомым. Она узнала его. Оно принадлежало её брату.
— Виктор! — окликнула она прохожего. — Виктор! — молодой человек элегантно одетый обернулся и остолбенел от неожиданности. А его выражение лица было таким, будто бы перед ним появился призрак. Ларра вскочила и подбежала к нему. Она порывисто обняла его и начала расспрашивать.
— Виктор! Какими судьбами?! Почему ты приехал в этот город? Неужели решил снова поступать в универ? Ты, наверное, заходил в мою квартиру, поэтому пришел в этот район? Тебе хозяйка сказала, где я живу? Ну что ты молчишь!?
— Сестричка, ты жива? — тихим шёпотом неверяще произнёс он и, словно боясь спугнуть видение, провел руками по плечам Ларры и вдруг крепко обнял, да так, что весь дух из девушки вышел.
— Что за вопросы!? Конечно, жива! Живее всех живых, хотя жучара Аполло всё это время прикладывал все свои усилия, чтобы меня со свету изжить. — Виктор нехорошо прищурился и снова окинул цепким взглядом фигуру сестры. — Ха-ха! Шутка! По его уверениям, это он так меня тренировал, правда после его тренировок мне хотелось умереть и не вставать больше… Но, теперь я достаточно сильна! По крайней мере, точно могу сказать, что так просто меня уже не убить и суицидальные наклонности мне уже не грозят. Ой, а что это я всё о себе, да о себе… Как мама, папа поживают? Как Иринка учится? Я то даже написать вам не могла… Ненормированный рабочий день, знаешь ли…
— Ты разговариваешь как обычный человек. — Задумчиво обронил он.
— Конечно как обычный! Я же и есть обычный человек!
— Мы думали ты мертва… Мы тебя уже пять лет ищем.
— Как пять лет? Я же год назад писала как живу! Что значит ищите? Я хоть и сбежала на учёбу, всё же не скрывала, где нахожусь.
— Милая! Ты говоришь странные вещи! Ты что с ума сошла?! — он положил руку на голову Ларре и с участием посмотрел в глаза, пытаясь найти опровержение своим мыслям.
— Ну вот! Ты опять говоришь мне обидные вещи! А ведь мы только встретились. Пошли ко мне в дом. Э… Так, если я пришла оттуда, то нужно возвращаться по следам. Представляешь, я заблудилась!
— Как? У тебя есть свой дом? — удивился брат.
— Да. С квартиры то я съехала именно поэтому! Ты не представляешь какая история со мной приключилась! И не поверишь, пока сам не увидишь.
— Нет уж! Скоро ночь, пошли лучше к нам домой! — Он уверенно взял её за руку и настойчиво потянул в одному ему ведомую сторону. Страх, что сестра повредилась головой, разрастался с неимоверной скоростью. И он переживал, что его малышка снова пропадёт.
— К кому?
— К нам, в наш дом!
— Я не понимаю тебя, Виктор! Ты женился? У тебя в этом районе дом?
— Скоро ты всё увидишь. — Он взял Ларру под руку и пошёл по улице. Что бы Ларра не спрашивала, Виктор отвечал только одно. — Подожди немного, я тебе всё скоро объясню! — он сменил свою тактику и стал вежливо настойчивым и приторно сладким.
Они прошли через калитку и остановились перед особняком.
— Когда это ты поселился в районе особняков?!
Виктор был растерян. Он не знал, как реагировать на странное поведение сестры… Он открыл дверь и завел Ларру внутрь дома.
— Мы дома! Матушка, отец! Я привел кое-кого! — он повел Ларру в гостиную, где располагалось всё семейство, слушавшее музыку. — Милые родители, она жива! Я
