толстый слуга успел набрать в ведро ещё воды где-то за спиной Оррика и без особой спешки направился обратно к Йолль. Оррик поспешно заговорил:
— За время своих странствий я узнал много ценных секретов! Места, где можно найти настоящие клады! У меня есть чем выкупить свою жизнь!
— Ага. Полунищий наёмник точно знает, где зарыт клад, — Лоримар взял со стола отточенный мясницкий тесак, как раз в тот момент, когда толстяк окатил Йолль холодной водой. — Ладно, остаётся, значит, только один вопрос. Самый главный вопрос, на самом деле. Правда ли сердце и печень дваждырождённого не просто отличаются на вкус, а ещё могут помочь в подъёме на ступень этого дваждырождённого? Но начнём мы не с печени.
Как раз в тот момент, когда он направился к Оррику, за его спиной раздался стон Йолль. А когда он уже стоял рядом и примеривался, этот стон перешёл в звериный рык.
Существам, считающим себя хищниками, а себе подобных добычей, высокомерие обычно затмевает разум. Ялар может и умел подстраховываться на случай наиболее вероятных неожиданностей, но был слишком уверен в своих планах. А Лоримар просто был непредусмотрителен. Иначе бы он предусмотрел в своём пыточном стуле ещё одно кольцо для шеи. Или не стал бы стоять там, где Оррик мог, резко подавшись вперёд, вцепиться ему зубами в правую руку, как раз в тот момент, когда он начнёт оборачиваться на звук.
Лоримар заорал от боли и свободной рукой, в которой, к счастью, не было ещё одного клинка, ударил Оррика по затылку, раз, другой, третий. Его крик и грохот, с которым толстяк пролетел через полкомнаты, утонули в нечеловеском вое боли. Оррик не мог видеть, что там происходит с Йолль и вообще не видел ничего, кроме летящих из глаз искр. Лоримар всё-таки был дваждырождённым — и похоже дваждырождённым на пути воплощения физических изменений, способным забивать гвозди голым кулаком. После очередного удара, от которого у Оррика затрещали кости, он рванулся и вырвался, оставив в зубах Оррика лишь лоскут кожи, вместо куска мускулов. Но неуклюже отшатнувшись на несколько шагов назад, он едва не попал в руки к Йолль.
Теперь Оррик мог видеть, почему оборотень только что выла от боли. Кому-то здесь всё же хватило ума приковать пленницу к стене железной цепью за запястье. Трансформация оборотня была быстрой и почти что взрывной, обычную одежду утолщающиеся кости и нарастающие слои мускулов разрывали в клочья. Но не железное кольцо, которое могло бы удержать тролля! Так что после рефлекторной попытки обернуться при неприятном пробуждении, Йолль сейчас вернулась в человеческую форму. Раздробленная кандалами левая рука уже стремительно принимала нормальный вид, но боль от превратившихся в осколки костей видно была такой, что при попытке рвануться вперёд на миг парализовала Йолль. И Лоримар успел уклониться от её хватки. Заорав от ярости и разом забыв про Оррика, он нанёс ей удар своим тесаком.
Даже голыми человеческими руками Йолль убила бы Лоримара без особого труда — если бы не цепь, ограничивавшая её движения. От первого удара она уклонилась, второй пришёлся в правое предплечье, так что кровь брызнула ей на лицо, к третьему её левая рука уже восстановилась достаточно, чтобы принять его на всю ту же цепь.
Но пока Лоримар пытался нанести ей такую рану, с которой даже сверхбыстрое исцеление не сможет вовремя справиться, Оррик не терял времени. Он сплюнул чужую кровь, выровнял дыхание, сконцентрировался — и выдернул правую руку из прижимающей её к подлокотнику железной скобы, как если бы в его ладони на миг вовсе не осталось костей. Потратил несколько мгновений на то, чтобы справиться с дикой болью, как если бы ему разом вывихнули все суставы в кисти, вновь выровнял дыхание и повторил тот же трюк с левой рукой. Теперь предстояло дело посложнее и поболезненнее — освободить ноги.
Толстый слуга, которого Йолль отшвырнула как куклу в момент пробуждения, был ненадолго оглушён, но до конца не отключился. Неуклюже поднявшись на ноги, он увидел, что делает Оррик, выхватил висящий на поясе длинный кинжал и бросился на него. Оррик извернулся невероятным образом, так что кинжал вонзился в спинку стула и ударил в ответ, выбросив вперёд ладонь, как если бы она была остриём копья. Слуга был обычным человеком. Так что пальцы Оррика вошли ему в шею, прямо под подбородок, до половины, а после этого ему ничего не оставалось, кроме как захрипеть, сплюнуть немного крови, упасть и умереть.
Лоримар всего этого даже не заметил. Как не заметил он и того, что Йолль лишь кажется отступающей, теряющей силы и загнанной в угол его яростными атаками, а на самом деле заманивает его поближе. Как раз в тот момент, когда Оррик почти уже освободил вторую ногу, Лоримар рванулся вперёд, нанося страшный удар, который должен был разрубить Йолль шею, но пришёлся в левое плечо. На миг тесак застрял в кости. К Йолль вдруг разом вернулись силы, которых на самом деле она и не теряла. Правой рукой она успела ухватить Лоримара за запястье. Подтянула к себе. Сейчас у неё не было ни когтей ни длинных клыков, но она в момент доказала, что и без них может вполне буквально вырвать глотку противнику послабее.
Отшвырнув тело прочь и облизнув губы, она обнаружила себя смотрящей на Оррика, который как раз успел окончательно освободиться и встать. Несколько секунд оба провели тяжело дыша и глядя друг на друга. Оррик уже начал было придумывать пошлую полу-шутку, которая могла бы разрядить ситуацию, как вдруг до них донеслись почти совсем заглушённые тяжёлой дверью слова:
— Незримая длань!
После чего дверь с грохотом, треском и скрежетом слетела с петель, как если бы в неё ударили тараном. А за ней обнаружился тот, кого Оррик искренне не ожидал увидеть.
Почтенный Тремекин совершенно преобразился. Нет, физически он остался прежним, не считая жуткой раны на левом боку, видной через разодранный камзол. Но его выражение лица и осанка изменились настолько, что даже в целой, неокровавленной одежде, даже без пляшущих вокруг него потрескивающих колдовских молний, никто не принял бы его за вздорного, но безвредного пожилого дядюшку. Теперь он скорее походил на старого ростовщика пришедшего продавать в рабство семью несостоятельного должника. Оррику редко случалось напрочь ошибаться в людях и иных разумных существах, так что такая перемена в
