— Нет, что вы, никакого труда... — Он с настороженным недоумением покосился в мою сторону, направляясь к столу, на котором лежала книга для регистровых записей. — Сейчас гляну.
Листы шуршали недолго, наверное, глава гильдии заранее разделил всех своих подопечных по видам занятий и тщательно придерживался собственных правил.
— Почти у каждого из травников есть в постоянных покупателях старые люди или их дети, но если вы желаете чего-то особенного... Вот. Есть одна знахарка, Иррун. Она готовит снадобья только для стариков.
Как думаешь, драгоценная, это то, что нам надо?
«По меньшей мере это наводит на размышления», — подмигнула несуществующим глазом Мантия.
— Благодарю ещё раз. И если позволите, теперь мы...
Я хотел сказать «откланиваемся», но не успел, потому что староста ринулся открывать дверь и, как мне показалось, начал движение ещё до того, как раздался звук первого тихого удара.
— Покорнейше прошу простить, у меня назначена встреча!
Мы не собирались задерживаться дольше необходимого, потому тоже двинулись к выходу, чтобы как раз на пороге едва успеть разминуться с женщиной, появления которой, по всей видимости, так нетерпеливо и вдохновенно ждал наш недолгий собеседник.
Богачка, желающая прикупить новые притирания для сохранения белизны и гладкости кожи? Не иначе, раз прячет лицо под густым кружевом накидки. Ей, должно быть, невыносимо душно, ведь сейчас на дворе самые жаркие часы, когда воздух наполняется теплом не только от солнечных лучей, а ещё и от дыхания камня, слагающего стены домов и мостовые. Да, ей непременно должно быть жарко, но кажется, будто за незнакомкой лениво тянется шлейф сырой прохлады. Как странно...
— Я немного задержалась, любезный. Неотложные дела требовали моего участия.
Голос негромкий, зато исполненный достоинства, успешно заменяющего грубую силу. Равнодушный? Бесстрастный? Не могу понять, да и не пытаюсь, потому что всего лишь три шага, все три шага, целых три шага, которые я делаю, переступая порог, моё тело мелко сотрясает непонятный звон, сквозь который пробиваются, как травинки сквозь корку тающего льда, слова:
...здравствуй-здравствуй-здравствуй-здравствуй... брат-мой-брат-мой-брат-мой... брат-мой?..
— Что с тобой?
Роллена поймала меня за рукав, дёрнула, узел шнуровки ворота развязался, и рубашка едва не съехала с моего плеча. Всё-таки мне слишком далеко до размеров Борга, чтобы чувствовать себя уютно в его одежде, хотя не могу не сказать рыжему спасибо за одолженные вещи, потому что гардероб хозяина «Трёх пчёл» подошёл бы мне ещё меньше.
— Ничего.
— А почему ты шагаешь так быстро, почти бежишь?
— Тороплюсь закончить все дела до наступления сумерек.
— Да? Попробую поверить. Хотя мне кажется, что ты чего-то испугался, — заявила девушка, выравнивая чуть сбившееся дыхание.
И ты права. Я снова слышал чужие мысли. Нет, не так. Моё участие в происходящем сводилось лишь к бесправному наблюдению, покорному слежению за собственным сознанием, вдруг сменившим или попробовавшим сменить хозяина, назначенного с рождения, на непонятного, но могущественного пришлеца.
Они снова проникли внутрь меня, не спрашивая дозволения и не обращая внимания на преграды. Собственно, никаких преград и не было, не знаю, что вообще способно остановить гулкие звуки, слагающиеся в странные слова, но мне это точно не под силу! Правда, на сей раз угрозы не чувствовалось, скорее в звоне слышалось радостное удивление и безграничная ласка, словно владелец наполняющих меня мыслей действительно встретил своего родича, давно потерянного и горячо любимого. Но откуда тогда снова возник страх? Чего я испугался?
Того, что голосов было два. Да, именно два, я ясно понял это по смене интонаций, волнами всколыхнувших сознание. Узнавание, интерес, настойчивость, удивление, расцветившие целую беседу. Беседу, занявшую лишь несколько мгновений... О чём они разговаривали? И кем они были?
Голоса, звучащие внутри меня и не принадлежащие мне. Голоса живые, мыслящие, наделённые собственной волей, понимающие друг друга с полуслова, а мне оставляющие жалкие огрызки фраз. Наверное, точно так же чувствует себя меч, выдернутый из ножен, чтобы скреститься со своим братом-врагом, а потом вновь вернуться в тесную темницу, помня лишь звуки ударов.
Та женщина, прячущая лицо. Это она разговаривала... Нет, не со мной. Конечно, не со мной, ведь для меня ей было бы довольно и голоса. С кем же она перекинулась парой слов? Кто ещё делит со мной мою плоть? Серебряный зверёк. Выходит, она разговаривала с лунным серебром? Она...
Уж не с наследницей ли второй ветви рода Ра-Гро я столкнулся лицом к лицу? Но разве её умения не простираются на одну только воду? Хотя струи Лавуолы несут в себе серебро, и, стало быть...
Мантия молчит, значит, тревожное эхо чужой беседы долетело до меня одного. Добиться мудрого совета от моей вечной спутницы? Попросить, чтобы она переговорила с серебряным зверьком? Не сейчас. Позже. Или вообще никого ни о чём не спрашивать, а...
Вернуться? Найти, догнать, сорвать покрывало тайны? Но зачем? Даже если она рассмеётся мне в лицо и открыто признает все свои деяния, смогу ли я стать палачом? Найду ли я в себе силу и право покарать... Убийцу? Но она, в отличие от сошедшего с ума некроманта, не потравила половину населения Вэлессы, а всего лишь пробовала свести счёты с родственником, следуя правилу кровной мести. Потом под удар попал я и мои случайные попутчики, хотя утверждать причастность дамы под вуалью пока невозможно. И ведь никто не умер... Забавно. Мне даже нечего предъявить ей в качестве обвинения, ни одного прямого удара. Она, несомненно, заслуживает наказания, только кто станет судией? И кто опустит меч на её шею?
Мысли скачут, как полоумные зайцы, путаются сотнями узелков. Такой шанс одним ударом взять и уничтожить опасность, грозящую многим! Такая возможность! Но пальцы не хотят ни сжиматься, ни разжиматься, застыв скрюченными птичьими когтями. Друзья, враги, справедливость, преступление — как много слов вдруг лишилось прежнего смысла...
Твёрдо я уверен лишь в одном: мне не хочется приближаться к этой женщине.
Я испугался?
— Может быть.
— А я думала, ты ничего не боишься.
— Разве я похож на смельчака?
Роллена пожала плечами:
— Вызвать герцога на дуэль мог только или смельчак, или подлец, заранее уверенный в победе. А вот на подлеца ты совсем не похож!
Методом исключения уверимся в том, что нам приятно? Почему бы и нет. Я, пожалуй, тоже пообещаю себе, что справлюсь со всеми бедами. И с той женщиной. Не сейчас. Когда придёт время. Потому что, как бы ты ни убегал от судьбы, рано или поздно наступает день, когда у тебя просто не остаётся иного выбора, как принять бой.
