– Это уж точно, нечего, – согласился Золтан. – Самогон завсегда самогон, гнать его можно даже из цикуты, крапивы, рыбьей чешуи и старой шнуровки от сапог. Давай посуду. Лютик, народ ждет!
Последовательно наполняемая мензурка снова пошла по кругу. Все удобно расположились на глинобитном полу. Ведьмак зашипел и выругался – боль в колене снова дала о себе знать. Он заметил, что Регис внимательно присматривается к нему.
– Свежая рана?
– Не совсем. Но докучает. У тебя нет каких-нибудь трав, чтобы боль унять?
– Смотря что за боль, – едва заметно улыбнулся цирюльник. – И по какой причине. В твоем поте, ведьмак, я ощущаю странный запах. Магией лечили? Давали магические энзимы и гормоны?
– Всякие лекарства давали. Понятия не имею, что еще можно вынюхать в моем поту. У тебя чертовски тонкое обоняние, Регис.
– У каждого свои достоинства. Для нейтрализации недостатков. Что тебе лечили волшебством?
– Рука была сломана и бедренная кость.
– И давно?
– Месяц с небольшим.
– И уже ходишь? Невероятно. Брокилонские дриады, верно?
– Как ты угадал?
– Только дриады знают лекарства, способные так быстро восстановить костную ткань. На твоих руках я вижу темные точки, места, в которые проникали корешки конинхаэли и симбиотические побеги пурпурного окопника. Коиинхаэлью умеют пользоваться только дриады, а пурпурный окопник не растет нигде, кроме Брокилона.
– Браво! Безошибочный вывод! Однако меня интересует другое. Мне сломали бедренную кость и предплечье. А сильные боли я почему-то чувствую в колене и локте.
– Типично, – покачал головой цирюльник. – Магия дриад восстановила тебе поврежденные кости, но одновременно произвела небольшую революцию в нервных стволах. Побочный эффект, который сильнее всего ощущается в суставах.
– Что можешь посоветовать?
– К сожалению, ничего. Ты еще долго будешь предчувствовать ненастье. Зимой боли усилятся. Однако я не рекомендовал бы тебе пользоваться сильными обезболивающими средствами. Особенно наркотиками. Ты – ведьмак. Тебе это абсолютно противопоказано.
– Значит, полечусь твоей мандрагорой. – Ведьмак поднял мензурку, которую ему только что вручила Мильва, выпил до дна и закашлялся так, что опять слезы потекли из глаз. – Мне уже лучше. Дьявольщина!
– Не уверен, – Регис улыбнулся, не разжимая губ, – ту ли болезнь ты лечишь. И вообще лечить надо причины, а не проявления.
– Это не для ведьмака, – фыркнул уже немного зарумянившийся Лютик, прислушивавшийся к разговору. – Ему-то как раз против его хворобы водяра поможет.
– Хорошо бы тебе тоже. – Геральт остудил поэта взглядом. – Особенно, если у тебя от нее язык задубеет.
– На это вряд ли можно рассчитывать, – снова улыбнулся цирюльник. – В состав препарата входит белладонна. Много алкалоидов, в том числе скополамин. Прежде чем на вас как следует подействует мандрагора, всех вас разберет элоквенция.
– Что разберет? – спросил Персиваль.
– Элоквенция. Красноречие. Простите. Давайте пользоваться простыми словами.
Геральт скривил губы в деланной улыбке.
– Справедливо. Легко впасть в манерность и начать пользоваться такими словами ежедневно. В таких случаях люди начинают считать болтуна невежественным шутом.
– Или алхимиком, – добавил Золтан Хивай, зачерпывая мензуркой из бадейки.
– Или ведьмаком, – фыркнул Лютик, – который начитался всякой муры, чтобы произвести впечатление на некую чародейку. А чародейки, милостивые государи.., и милостивые государыни, ни на что не клюют так охотно, как на изысканный треп.
Я верно говорю, Геральт? Ну, расскажи нам чего-нибудь...
– Пропусти очередь, Лютик, – холодно прервал ведьмак. – Слишком уж быстро на тебя подействовали содержащиеся в этом самогоне алкалоиды и.., скополамин. Ишь, разговорился. Элоквенция разобрала!
– А, перестань, Геральт, – поморщился Золтан. – Секретничаешь-то напрасно. Ничего нового нам Лютик не сказал. Ты давно уж стал ходячей легендой. Тут никуда не денешься. Истории о твоих похождениях разыгрывают в кукольных театриках. В том числе и историю о тебе и чародейке по имени Гвиневера.
– Йеннифэр, – вполголоса поправил Эмиель Регис. – Видел я такой спектакль. История об охоте на джина, если мне память не, изменяет.
– Был я при той охоте, – похвалился Лютик. – Смеху, доложу я вам...
– Расскажи всем, – поднялся Геральт. – Запивая и разукрашивая по возможности. Я прогуляюсь.
– Эй! – встрепенулся краснолюд. – Нечего обижаться – Ты меня не понял, Золтан. Мне надо облегчиться. Что делать, такое случается даже ходячим легендам.
***
Ночь была ужасно холодная. Кони топали и похрапывали, пар валил у них из ноздрей. Залитый лунным светом домик цирюльника выглядел прямо-таки сказочно. Ну, один к одному – домик лесной волшебницы. Ведьмак застегнул брюки.
Мильва, вскоре вышедшая за ним, неуверенно кашлянула. Ее длинная тень поравнялась с его тенью.
– Чего ты обратно злишься? – спросила она. – Что ли всерьез на них обозлился?
– Нет.
– Так какого беса стоишь тут один?
– Считаю.
– Э?
– С того момента, как мы выбрались из Брокилона, прошло двадцать дней, за это время мы прошли всего верст шестьдесят. Цири, если верить слухам, находится в Нильфгаарде, в столице империи, в городе, от которого меня отделяют, по осторожным прикидкам, что-то около двух с половиной тысяч верст. Из элементарных расчетов получается, что при таком темпе я доберусь туда через год и четыре месяца. Как тебе это нравится?
– Никак. – Мильва пожала плечами, снова кашлянула. – Я не умею считать так хорошо, как ты. А читать и писать и вовсе. Я глупая, простая девушка из деревни. Никакая тебе не компания. Не друг для разговоров.
– Не говори так.
– Так ведь правда же. – Она резко отвернулась. – На кой ты мне эти версты и дни перечислял? Чтобы я присоветовала тебе что-нибудь? Страх твой разогнала, тоску приглушила, которая свербит тебя сильнее, чем боль в поломанной ноге? Не умею! Тебе нужна не я, а та, другая, о которой болтал Лютик. Мудрая, ученая. Любимая.
– Лютик – трепач.
– Ну-ну. Но часом с головой треплется. Вернемся, хочу напиться еще.
– Мильва?
– Ну чего?
– Ты ни разу не сказала, почему решила ехать со мной.
– А ты не спрашивал.
– Теперь спрашиваю.
– Теперь – поздно. Теперь я уж и сама не знаю.
***
– Ну наконец-то, – обрадовался Золтан уже заметно изменившимся голосом. – А мы тут, представьте себе, решили, что Регис отправится с нами.
