А зашли мы в деревню, чтобы прикупить хлебобулочных изделий: подарки оборотней уже частично съелись, частично потеряли свои вкусовые качества. Хозяин этой, как оказалось, большой семьи, живущей на отшибе, постоянно кланяясь, поинтересовался, чем может нам услужить.
– Нам нужны продукты и лошади, – ровно сказала Карина, глядя поверх головы мужика. Мы уже договорились о ролях, и она вполне профессионально играла свою.
– Про еду не беспокойтесь, госпожа, – слегка шепелявя, ответил фермер. – А вот с лошадьми не получится. У нас-то их всего десять, да все по хозяйству пристроены. Прости, госпожа, но никак не можно отдать лошадей. Пропадем без них. Как есть, пропадем.
Карина смерила взглядом храбреца от стоптанных старых сапог и до нечесаной макушки.
– До города далеко?
– Дык, ежели пешком, пара дней, если поспешать, – глядя в землю, ответил мужик. 'Врет как сивый мерин, лошадок своих жмотит. Значит, все четыре дня топать', – тут же определил я. Ловить мужика я не стал, просто отметил для себя, глянув на свою спутницу: она поняла или нет? Тем временем зрителей прибавилось. Из дома слегка испуганно выглядывала молодуха, пацан лет десяти притаился в кустах. В воротах соседнего дома стоял хмурый мужчина помоложе этого, может даже сын.
– В городе бываете? – продолжила расспросы Карина.
– Каждую седьмицу. Как не бывать.
– Я заплачу за лошадей, сколько нужно. В городе их оставим, скажешь кому. Потом заберешь.
Взгляд мужчины повеселел. Видно было, что он уже прикидывает, сколько запросить, чтобы срубить побольше, облапошив богатеньких путешественников.
– А можа, тады и я с вами поеду? И лошадок сразу заберу? – озвучил он свою мысль, явно не доверяя нам. Как будто мы обманем и оставим себе его ломовых кляч. В общем, решил нас проконтролировать.
Карина мельком глянула на меня. Я отрицательно качнул головой. Мне совсем не улыбалось несколько дней терпеть рядом с собой постороннего. Нет, я ничего против него не имел. Просто он мне был слегка неприятен, да и привык я к одиночеству в пути. Карина не считается.
– Нет. Мы сами поедем. – Мужик понурил голову, но возражать не решился. – А пока сообрази нам еды в дорогу. Только хорошо сообрази – за провиант отдельно заплачу. И смотри мне! – Карина грозно посмотрела на мужичонку. – Ежели что подсунешь порченного, не поленюсь, пришлю моего охранника обратно отблагодарить… – Она кивнула на меня. Я в соответствии со своей ролью криво усмехнулся, нагнулся и ударил кулаком по центру большого пня. Пень уже давно лежал под солнцем, и был из твердой древесины, так что крепостью не сильно отличался от камня. Такой не всяким топором возьмешь. Однако от моего удара он развалился на одинаковые треугольные поленья. Мужик раскрыл рот и некоторое время таращился на чудо-дровосека, а потом резко повернулся к дому и закричал:
– Мрылька! Быстро накрой стол и в дорогу собери лучшего! – Потом повернулся к нам и сказал. – Откушайте перед дорогой. А можа заночуете?
– Нет, мы не устали, – покачала головой Карина. Действительно, была только середина дня, а мы еще свежи и бодры. Но поесть не отказались. Поэтому спустя некоторое время под деревом, похожим на яблоню, был накрыт стол, за которым, видимо, семья этого крестьянина любила сиживать, и мы с Кариной с удовольствием накинулись на свежий хлеб, зелень, жареных кур и видимо оставшуюся с предыдущего дня, часть жареной туши какого-то животного, вкусом напоминающей свинину. Уплетая мясо, я с тоской вспоминал картошечку. Чего-чего, а ее мне порой не хватает. Но вообще неплохо живут тут люди. Опять же – мясцо не переводится. Насколько я знаю историю, крестьяне на Руси не часто могли себя побаловать этим блюдом.
Во время обеда Карина ненавязчиво расспрашивала мужичка, который назвался Рокотом, о житье-бытье. Тот, видимо не привыкший к такому обществу, сначала отвечал скованно, но, в конце концов, разговорился. Арфика. Дальнее захолустье. Пустоши – зона шириной лиг в сто пятьдесят между Арфикой и Оробосом, где практически ничего не растет, и нет никаких ресурсов. Для государства эти территории интереса не представляют, сосед под боком такой, что если захочет – отберет, как ни охраняй. По этой причине пригляд за этой землей малый. Оробосу и вовсе на Арфику покласть с большой колокольни. Взять нечего, взаимовыгодно торговать тоже нечем. Дальше, в центральных районах Арфики хорошие земли, и урожаи там снимают неплохие, но выращенного хватает только на внутренний рынок.
Местного короля жаба душила каждый раз, когда он смотрел на бесхозные территории, и однажды он придумал давать вольную крестьянам, которые согласятся тут жить, вести хозяйство, сеять, жать. Практически никаких ограничений нет, и даже налог – всего лишь половина урожая. Да еще в первый год не пожадничал король, заплатил нескольким чародеям из Оробоса, чтобы они обработали поля. Много те запросили, да справно поработали – стали давать земли, пропитанные заклятиями чародейскими, урожай. На три года хватило – потом чары стали выдыхаться. К тому времени уже много семей приехало, распахали делянки, обустроились. Эта бодяга длится уже около двадцати лет. Потихоньку люди приспособились, несмотря на нестабильные урожаи – то много родит земля, то почти совсем ничего. В общем, каменистая пустыня потихоньку снова вступает в свои права, преодолевая сопротивление местных. Одно хорошо: территории эти принадлежат королю, а не прочей знати, и он, хоть и махнул уже на свою давнюю задумку рукой, не тревожит устоявшееся положение. Тем более, что кое-какая прибыль все же есть. Рядом для надзора за землей заложили город с красивым названием Тарфея, а точнее, присвоили деревне покрупнее статус города и снабдили всем необходимым в виде мэра, чиновников, гарнизона. Чтобы было, кому лихих людишек погонять, налоги снять, другую половину урожая купить по фиксированным ценам. Опять же, из столицы инспекции регулярно наведываются, сборщиков проверяют. Так что те сильно не наглеют, Рокот доволен.
– Странно, земля-то нормальная. – Не выдержал я. – Почти чернозем. Откуда неурожаи-то?
Фермер снисходительно глянул на меня, потом задумался и почесал бороду.
– Говорят, тута в стародавние времена были сильные войны. Чи чародейские, чи архейские, то мне неведомо. Но с тех пор, сколько веков прошло, а растет тут все плохо. А можа, сказки все это. Жуковки тут живут и сжирают все на корню. Сидят в земле, годами без пропитания спят, а как что вырастет – вылазят и едят. Иногда не вылазят. Никто не знает почему. Двадцать лет тому назад совсем хорошо было. Эт, значит, как токмо чародеи поработали. О прошлом годе тоже было тихо и об этом годе вроде собиралось быть хорошо… Да вот, намедни, на поле я жуковку увидел. Мертвую, но все равно знак плохой, – грустно сказал Рокот. Снова почесал бороду, глотнул из стакана и продолжил. – Спасаемся старыми запасами, значит. Фруктовые деревья жуковки не трогают, только на них не заработаешь… хранятся мало, надо быстро собирать урожай, а рук-то не хватает. Пшеницу-то да греху сподручней собирать… – мужик замолчал. Вопросы у нас кончились, и Рокот, посидев в тишине минут пять, испросил разрешения заняться делами, а после милостивого кивка Карины куда-то ушел.
