Когда Кьо был с ними, Роканнон усвоил от него начатки общения без помощи слов; но он не хотел узнавать мысли своих товарищей, когда те об этом даже не подозревают. Там, где есть верность и любовь, понимание должно быть всегда взаимным.
Но за теми, кто убил его товарищей и нарушил мир, он был вправе следить, вправе их «слушать». Он сидел на гранитном выступе и вслушивался в мысли людей в постройках среди холмов на тысячи футов вниз от него и на сто километров от него вдаль. «Слушал» невнятную болтовню, гуденье голосов, далекий гомон и бушеванье страстей. Разобрать в общем гаме отдельные голоса он был не в состоянии также из-за множества (наверно, сотни) разных мест, откуда те доносились; он слушал, как слушает младенец – не выделяя из шума составляющие шум звуки. У хранителя родника был и другой дар, о нем Роканнон только слышал на одной из планет, где до этого побывал; дар «распечатывать» в другом индивиде телепатическую способность: и обитатель пещеры научил Роканнона ее направлять, но Роканнон не успел научиться пользоваться ею в полной мере. Его голова, заполнившаяся чужими мыслями и чувствами, сейчас кружилась; казалось, тысяча незнакомцев нашла в ней приют. Ни одного слова разобрать он не мог. «Слышал» он не слова, а намерения, желания, чувства, пространственные ощущения многих индивидов, безнадежно перемешавшиеся в его нервной системе; ощущал ужасающие вспышки страха и зависти, потоки довольства, бездны сна, невероятно раздражающее головокружение от полупонимания-получувства. И вдруг что-то поднялось из этого хаоса, что-то абсолютно четкое, более ощутимое, чем чужая рука у тебя на коже. Кто-то двигался по направлению к нему, кто-то, кто «услышал» его, Роканнона. Ощущение было очень ярким и сопровождалось переживаниями скорости, пребывания в небольшом замкнутом пространстве, любопытства и страха.
Открыв глаза, Роканнон посмотрел вперед, словно надеясь увидеть перед собой лицо человека, которого «слышал». Тот был недалеко, совершенно определенно, и приближался. Но ничего не видно было вокруг, кроме опускающихся все ниже облаков. Несколько маленьких снежинок закружились в ветре. Слева вздымался огромный выступ, преграждавший им путь. Яхан стоял рядом с Роканноном и смотрел на него испуганно. Но Роканнон сейчас не способен был утешить Яхана: ощущение его собственного присутствия в его собственном сознании не оставляло его ни на миг, и прервать контакт с чужаком он не мог.
– Там... там... воздушный корабль, – хрипло, словно во сне пробормотал он. – Вон там!
Там, куда он показал, не было ничего, только воздух и облака.
– Вон там, – повторил шепотом Роканнон.
Яхан посмотрел снова и громко вскрикнул. Довольно далеко от скалы, на которой они стояли, появился на своем сером Могиен, он к ним летел, а далеко позади него, среди быстро несущихся облаков, показалось внезапно что-то большое и черное, похоже, парившее неподвижно или очень медленно двигавшееся. Могиен мчался, подгоняемый ветром, не зная о том, что летит сзади; лицо его было обращено к горе, он искал на ней взглядом своих товарищей – две крохотные фигурки на крошечном карнизе среди камня и облаков.
Черная машина стала больше, придвинулась; ее лопасти, громко треща, нарушали царившее на этой высоте безмолвие. Еще яснее, чем он видел вертолет, Роканнон ощущал человека внутри кабины, ощущал непонимающее прикосновение сознания к сознанию, агрессивный, пытающийся сам себя обмануть страх.
– Прячься! – шепнул он Яхану.
Но сам был не в силах даже пошевельнуться. Вертолет, захватывая вращающимися лопастями клочья облаков, неуверенными рывками продвигался к ним, все ближе и ближе. Наблюдая вертолет снаружи, Роканнон одновременно наблюдал из его кабины, не зная, что именно он ищет две маленькие фигурки на скале. И испытывал при этом страх, страх... Яркая вспышка, обжигающая боль в теле Роканнона, невыносимая боль. Психический контакт прервался, словно его не было. Роканнон снова был самим собой, стоял на каменной площадке, прижимая правую руку к груди, ловя ртом воздух, глядя, как все ближе подбирается вертолет, как вращаются с громким стрекотом лопасти, как целится установленный в носу вертолета лазер...
Справа, из полной воздуха и облаков бездны, вынырнуло серое крылатое животное, и человек, сидевший на нем верхом, резко закричал – будто засмеялся пронзительным, торжествующим смехом. Один взмах широких крыльев – и конь с седоком врезались прямо в парящую машину. Будто что-то огромное разорвали на две части; какой-то миг казалось, что последует страшный вопль, но он так и не прозвучал; а потом воздух опустел.
Двое, вжимавшиеся животом в скалу, смотрели во все глаза.
Снизу не доносилось ни звука. Клубясь, через бездну плыли облака.
– Могиен!
Это имя Роканнон выкрикнул вслух. Ответа не было. Были только боль, страх и молчание.
9
По крыше громко стучал дождь. В комнате царил полумрак, но дышалось легко.
Около кровати Роканнона стояла женщина, ее лицо было ему знакомо – гордое темное лицо под короной золотых волос.
Он хотел было ей сказать, что Могиен погиб, но язык не слушался. Вид женщины поверг его в крайнюю растерянность: ведь Хальдре из Халлана уже старуха, и волосы у нее седые, а другой золотоволосой женщины, которую он знал, давно нет в живых, и в любом случае он видел ее только раз, на планете в восьми световых годах отсюда.
Он снова попытался заговорить.
– Лежи спокойно, Повелитель, – сказала она на «общем языке», правда, звуки этого языка она выговаривала немного по-другому.
Помолчав, она, оставаясь на том же месте, заговорила снова так же негромко, как в первый раз:
– Это замок Брейгна. Вы пришли вдвоем, оба в снегу с головы до ног, с перевала. Ты был на грани смерти, и тебе долго придется восстанавливать свои силы. Еще будет время для разговоров.
Времени было сколько угодно, и под аккомпанемент дождя оно проходило незаметно и мирно.
На следующий день или, быть может, на следующий после следующего, к Роканнону пришел Яхан; он страшно похудел и прихрамывал, а лицо было все в рубцах – обморожено. Но менее приятными были перемены в его манере вести себя с Роканноном: в нем появились почему-то раболепие, приниженность. Поговорив с ним немного, Роканнон, преодолевая чувство неловкости, спросил:
– Ты что, Яхан, меня боишься?
– Я... постараюсь не бояться тебя, Повелитель, – ответил тот запинаясь.
Когда Роканнон оказался наконец в состоянии сойти без посторонней помощи в Зал Пиршеств замка, он обнаружил такие же, как у Яхана, благоговение и страх на всех лицах, хотя лица эти были смелые и умные. Золотоволосые, темнокожие, высокорослые – древнее племя, лишь одним из колен которого были ангья, когда-то ушедшие через море на север – таковы были лиу, Повелители Суши, с незапамятных времен живущие здесь, на холмах предгорий, и на холмистых равнинах дальше к югу.
