– А почему с нее, а не с меня?
Паук не может ухмыляться, но тем не менее было полное впечатление, что он сумел изобразить именно эту гримасу.
– Я ее уже почти пробовал, пахнет жидкостью.
Это было уже слишком для достаточно перепуганной пауконенавистницы. Перспектива быть высосанной досуха, словно лимон, заставила Флор торопливо отвернуться. Ее вырвало.
– Вот видишь? – тоном знатока проговорил паук. Джон-Том подавил собственную тошноту и не стал обращать внимания на глухие призывы, послышавшиеся из-за спины: его предупреждали, что большой красный паук скользнул в сторонку – подальше от компаньонов.
– Можешь начать с меня, если хочешь, – поддразнил паук молодого человека.
– Ты тоже, – мрачно бросил Джон-Том. – Пусть остальные не вмешиваются.
– Хорошо, начнем.
Паук присел на задние лапы и, выполняя какой-то ритуал, принялся, покачиваясь, водить передними перед собой. Затем, опустив их вниз, молниеносно бросился на Джон-Тома.
С тех пор, когда Джон-Том увлекался карате, прошло много времени. Точнее сказать, четыре года. Однако, прежде чем бросить это занятие, он успел достичь кое-каких успехов. Но тогда его не учили, как поступать, если нападает враг с восемью ногами. Конечно, если пауку удастся вонзить в него свои красные клыки, количество конечностей станет несущественно. Возможно, хватит одного только укуса, если яд данного паукообразного окажется достаточно сильным.
Атакующий явно стремился использовать как можно больше ног, чтобы отвлечь внимание противника и укусить его.
Впрочем, нельзя исключить, что и паук, в свой черед, готовится отразить нападение. Если восемь ног врага запутывают Джон-Тома, может, рост его и длинные ноги способны помешать пауку? Итак, лучшая защита – это нападение, решил он.
И Джон-Том бросился на врага, на ходу припоминая последовательность движений. Бить вверх правой ногой, потом левой – вниз.
Проворные когти отреагировали, впрочем, недостаточно быстро и лишь царапнули шею и руки Джон-Тома. Зато правая нога его угодила точно в назначенное место – как раз в середку между восемью глазами, подбородка-то у паука не было.
Ударив и приземлившись на левую ногу, Джон-Том пошатнулся, отчаянно пытаясь восстановить равновесие.
В этом не было необходимости. Паук остановился и с каким-то мяуканьем, жутким образом напомнившим потерявшегося котенка, перекатился на спину и принялся рвать когтями физиономию. Движения его замедлялись – словно бы в часах кончался завод. Стараясь отдышаться, Джон-Том выжидал рядом в оборонительной позе.
Движения конечностей прекратились. Из места удара сочилась зеленая жижа, глаза померкли, паук, первым проникший в камеру, подобрался к застывшему компаньону.
– Боже, – не веря своим глазам, вымолвил он. – Ты убил Йоганда?
Задержав дыхание, Джон-Том нахмурился.
– Что значит убил? Таким ударом никого не убьешь.
– Мертв, можно не сомневаться. – Меньший паук посмотрел на юношу с почтением. Из раны по-прежнему сочилась жидкость.
Хрупкие твари, с облегчением и удивлением подумал Джон-Том. Надо подумать: дубинку здесь найти нетрудно. Она явится надежной защитой от обнаглевших пауков, у которых все тело, похоже, из стекла.
А может быть, ему просто удалось нанести отличный удар? В любом случае…
Он внимательно поглядел на парочку пауков.
– Обид нет, я надеюсь?
Первый паук с пренебрежением глянул на мертвого приятеля.
– Йоганд у нас всегда был такой порывистый…
Беседу нарушил шум в коридоре. К шелковой решетке приблизился неизвестный паук – не тот худощавый с лентами. Все молча следили, как он поливал прутья из грушевидной бутылочки. Прутья начали превращаться в желе.
Из тени вынырнула еще одна фигура и остановилась позади тюремщика. Анантос.
– Мне очень жаль, – проговорил он, покачивая ногами. – Это было сделано не от ума и не по высокому приказанию. Виновная личность уже наказана.
– Во, а мы уж думали – ты нас продал с потрохами, – облегченно заявил Мадж.
Анантос с возмущением отвечал:
– Я никогда не сделал бы подобной вещи. Как вам известно, я серьезно отношусь к своим обязанностям.
Заметив на полу камеры труп, паук огляделся.
– Это все его чародейство.
Мадж указал на Джон-Тома. Анантос уважительно поклонился.
– Чистая работа, прошу прощения за причиненные неудобства.
Тем временем в решетке уже образовалось достаточно большое отверстие. Пленники направились к выходу, и спутники Анантоса расступились.
Небольшой паук попытался увязаться за Клотагорбом, но получил удар по загривку от одного из стражников.
– Ты останешься, – прошелестел тот. – Выходят лишь теплоземельцы.
– Почему? Нас же посадили вместе! – Паук уцепился когтями за быстро твердеющие прутья, сооружаемые двумя стражниками.
– Вы – обычные преступники, – устало ответил Анантос. – Как вам должно быть известно, обычных преступников не допускают пред очи Великой Госпожи Тенет.
Маленький паук замер и повернул голову в сторону Джон-Тома.
– Значит, вы собираетесь к великой госпоже?
– За этим мы и прибыли сюда.
– А мы остаемся здесь. И никто не вправе силой заставить нас идти к ней.
Бросив истекающий зеленой жижей труп мертвого дружка, пауки заторопились в свою камеру.
Внезапная перемена их настроения пробудила в голове Джон-Тома неприятные мысли. Он поднимался по лестнице следом за покачивающей на ходу бедрами Талеей. По ступенькам той самой лестницы, которой они лишь недавно проследовали вниз.
– Интересно, что он хотел этим сказать?
Талея оглянулась и пожала плечами.
– Я же говорил, что могу только доставить вас в Паутинники, – пояснил Анантос. – Следует понимать, что Госпожа Тенет может и не помочь вам. Она способна заключить вас снова в ту же самую дыру вместе с этой рванью. – И паук лапой указал вниз.
– Значит, мы можем снова оказаться в тюрьме? – спросила Флор.
– Даже хуже. – Анантос по-прежнему показывал украшенной шелками лапой вниз. – Надеюсь, случившееся не повлияет на ваше отношение ко мне. Виновата гофмейстерина, превысившая свои полномочия.
– Мы знаем, что твоей вины в случившемся нет, – ободрил паука Клотагорб.
И вскоре, повторив в обратном направлении путь своего бесславного ниспровержения, они вновь оказались перед высоким порталом и двумя гигантами-стражами. Тут их встретил небольшой голубой паук, осыпавший пришедших извинениями и сожалениями.
Закончив махать лапами и кланяться, он сделал им знак следовать за собой.
Они оказались в высокой и темной палате. Лишь в задней стене ее светилось несколько узких окошек да робко горела парочка фонарей, бросавших трепетный янтарный след на просторные диваны и красочные подушки. Никому и в голову не пришло подумать, чем может быть набит их прекрасный шелк.
