Зелг и прежде знал, что в сагах о богах и героях всегда найдется место лирическому отступлению, но порой не понимал этого. Ему лично казалось, что неудавшийся поход в причесочную в качестве новости немного уступает истории о покушении. Но, видимо, генерал думал в хронологическом порядке.
— Так что мешочек я успел аккуратно отложить в сторону, чтобы шерсть не загрязнилась, потому что тогда она стоит дешевле, что обидно. И когда сзади как бы подуло холодом, я отреагировал. Вот и все, — просто сказал Такангор.
—Простите, как — все?
— Совсем.
— Не понял.
— Никто не понял, — внезапно заговорил один из гномов, топтавшихся у какого-то дальнего стола.
Стол был очень большой, едва ли не больше письменного стола в кабинете Юлейна, а монарх Тиронги не без причины гордился этим предметом обстановки. Его мраморная столешница могла вызвать приступ экстатического восторга у Мардамона, и непременно вызвала бы, если бы неугомонный жрец уже молитвенно не закатывал глаза у другого стола, поменьше, на котором были разложены сверкающие инструменты таксидермистов.
Зелг вскинул вопросительный взгляд на специалиста. Тот ответил взглядом, исполненным страдания.
Кассарийские гномы-таксидермисты были отдельной кастой, живущей согласно собственным принципам и правилам. Они проводили в своем подземелье почти все время, выбираясь из него в двух случаях: когда им казалось, что им давно не выделяли новых материалов для уникальных экспонатов; и когда им казалось, что им выделили слишком мало новых материалов для уникальных экспонатов. В редких случаях они бушевали по поводу того, что в библиотеке забыли подписать журнал «Новые радости таксидермистов» или каталог инструментов и пошивочных материалов «Чучело-ворчучело» на следующее десятилетие. Однако они зорко следили за происходящим на поверхности и не пропускали ни одной партии новых поступлений, даже если это был древний полуобглоданный скелет безымянного супостата, нарытый Бумсиком и Хрюмсиком в дубовой роще.
Они служили не одному поколению Кассаров. Отличные чучела поверженных врагов, любимых домашних животных, редких существ и прочие приятные мелочи, изготовленные ими, встречались во всех уголках замка к крайнему неудовольствию его нынешнего владельца. Они могли восстановить объект после любых, даже самых разрушительных повреждений, и никогда не затруднялись с ходу определить видовую принадлежность. Они славились на весь Ламарх тем, что не просто набивали чучела, но так досконально изучали свой предмет, что буквально вдыхали в него жизнь. Умельцы-чучельники придавали своим произведениям самую естественную позу и выражение, воссоздавали детали пейзажа, упорно трудились над костюмами, если объект при жизни принадлежал к тем, кто носил костюмы или доспехи.
Шедевры их творчества, вроде чучела Жабы Юцапфы, коллекции болотных жанивашских демонов, изумительной фигуры мятежного амарифского чародея времен императора Бурхлидия, к которому они умудрились приделать его волшебный посох с неправдоподобно правдоподобной молнией, вылетающей из рубинового шара в навершии, были неоднократно описаны в крайне восторженных статьях в «Усыпальнице», «Новых радостях таксидермии», «Многоногом сплетнике», «Красном зрачке» и многих других изданиях. Три застекленных шкафа в одном из подземных залов были заняты кубками, медалями, подарочными тарелками, флагами, грамотами в рамочках и прочими наградами за выдающиеся успехи на ниве таксидермии.
Вряд ли, кто-то в Кассарии мог похвастаться, что видел этих коротышек в темно-красных кожаных фартуках и беретах такими растерянными.
Фея Гризольда подлетела к некроманту и по привычке уселась у него на плече. Рядом тут же замерцал Уэрт да Таванель.
— Галя, голубчик, тут все уже сломали себе всю голову, пытаясь угадать, кто и почему напал на нашего великолепного Такангора. Одно хорошо, здесь нет дамы Цицы и наших влюбленных амазонок. Мы знаем, чего от них можно ждать, поэтому мы не знаем, чего от них можно ждать.
— Это да, это такой случай, — согласился Зелг.
— Это другой случай, — отрезала Гризольда.
— В таких случаях полезно взять в плен немного пленных, — сказал Лилипупс, природная честность которого побуждала его подвергать критике даже того единственного, кого бы он не хотел подвергнуть критике.
Минотавр виновато закивал огромной головой. Он и сам так думал. Его искренне огорчало, что материал для взятия в плен закончился так быстро и внезапно. Мардамон еще повздыхал около стола с инструментами, прикидывая, как внушительно он смотрелся бы с этими мясницкими тесачками и топориками, с этими роскошными кусачками и упоительными —Тотис знает, как они называются, но упоительными до жути — штуками, и подал голос:
— Это похоже на отлично принесенную жертву. Боги жестокости, кровожадности и свирепости не нарадуются на такое подношение.
— Зато мы в печали.
Таксидермист взял бронзовыми щипцами лоскут кожи с несколькими чешуйками и принялся рассматривать в огромный лупоглаз. Его коллеги засуетились рядом с атласами и справочниками, в которые Зелг предпочел бы никогда не заглядывать.
— Вы уже догадываетесь, кто это? — спросил Зелг.
— Объект исследования, — хмуро ответил один из гномов, лихорадочно листая страницы.
Второй покопался в останках, разложенных по столу, и извлек оттуда обломок кости. Тяжело вздохнув, он поплелся к дальним шкафам. Вся его фигура выражала смесь безнадежности и восхищения. Как бы это ни затрудняло его работу, но профессионал не может не аплодировать профессионалу. Свою работу генерал Топотан выполнил на отлично.
Пациент скорее что, чем как
Зелг нахмурился.
— У этого объекта исследования есть какое-то название?
— Материал. Вещество. Масса. Субстанция. Месиво. Кровавая каша. Ошметки. Клочья. Клочки и кусочки. Фарш. Полный драбадан. Паштет…
Герцог понял, что таксидермисты сильны не только в анатомии и высоком искусстве изготовления правдоподобных чучел, но и поднаторели в поиске синонимов.
Гном пожал плечами, демонстрируя, что сочувствует своему повелителю, но ничем не может помочь.
— Это я к тому, что при жизни оно могло быть чем угодно. — И он обернулся к Такангору. — Вы не припомните, чем именно, милорд?
— Я на него не смотрел, — виновато сказал минотавр. — Как-то так неловко получилось. Оно подкралось сзади, и я отреагировал, как уже описывал и вам, и остальным, и милорду Зелгу.
— Ну хоть что-нибудь… Хотя бы на основании тени. Вы ведь увидели тень? — с надеждой спросил второй гном, облаченный в длинную мантию все того же кровавого цвета. — Хвост, к примеру, или когти с рогами. Нет? Не припоминаете?
