– Он мертв! – буркнул Хадрат, осмотрев тело волшебника.
– Проклятие! Ты сможешь оживить его? Я своими глазами видел, как стигийский жрец воскресил с помощью Сердца Аримана мумию, пролежавшую в саркофаге три тысячи лет!
Асуриец густо покраснел.
– Прости, господин, – печально ответил он. – Чтобы оживить человека, одного лишь Сердца недостаточно – нужно знать еще заклинания Скелоса.
– И ты не знаешь их?
– Прости, господин, – сумрачно повторил Хадрат. – Но я могу сделать так, чтобы тело Пелиаса осталось в неприкосновенности сколь угодно долгое время. Это даже лучше, чем мумия. Через час, через неделю, через год и так далее Пелиас будет выглядеть так, будто умер минуту назад. Знание Асуры учит нас этому.
– Жаль, что оно не учит воскрешать мертвых, Хадрат! А вот Пелиас умел делать это! Эх, если б он мог воскресить сам себя…
Жрец сокрушенно развел руками.
– Послушай меня, господин! Я сохраню тело Пелиаса, и мы оставим его здесь. Потом, когда я научусь заклинаниям Скелоса, мы обязательно вернемся и явим волшебника!
– Хорошо, Хадрат. Будь по-твоему. Кстати, отчего умер?
– Проклятый карлик сдержал слово! – мрачно усмехнулся Хадрат. – Пелиас умер от старости. У него довилось сердце. Случится чудо, если он еще будет
– Ничего, я еще доберусь до тебя! – и огромный Конана пригрозил голубому небу.
Случай, едва не стоивший жизни его Великой Душе, не выходил у Тезиас а из головы. Фантом давно уже перестал проклинать Пелиаса и его подручных. Нет, в происшедшем он винил только себя. Как мог он, называющий себя богом, поддаться на дурацкую брань киммерийца?! Кто тащил его в проклятую пещеру?! Никто – он сам попался в ловушку, за что и поплатится.
Оказалось, тройка отважных глупцов еще умеет показывать зубки. Тезиас расхохотался. Верно, он их «пень достал, если эти негодяи не нашли ничего лучшего, чем разбудить от заклятого сна Пожирателя Душ! Тем самым, кстати, они выложили последний козырь. Теперь же за душой у изгнанников никого нет, особенно после смерти чародея.
Смерть… Он, Тезиас, сам едва избежал смерти. Почему Страж Земли спас его? В том, что спасителем был именно Страж, он нисколько не сомневался. Больше некому – под этим солнцем у Великой Души не было Друзей, да и никто другой не смог бы. Золотой змей был ужасен, и Страж доказал свою силу, поразив Пожирателя Душ с легкостью, с какой огонь поражает трухлявый хворост.
Почему Страж спас один «туземный разум» от другого? Тот, кто никому не помогает, помог Тезиасу избежать верной смерти! Зачем? Тезиас не находил ответа. Логика Того-Кто-Сидит-в-Пирамиде была непостижима для Великой Души, но каким-то шестым чувством он ощутил в действиях Стража особый, зловещий для него, Тезиаса, смысл.
«Хьяхья»
День клонился к закату. Заходящее солнце, волнистой рябью золотило воды могучего Стикса. На берегу реки в задумчивости застыли два человека, чужие в этой бескрайней и пустынной стране духов. Злая судьба погнала их навстречу новым испытаниям, и сейчас они мучительно всматривались в черную толщу вод. Спрятав тело волшебника в старом саркофаге, они покинули Птейон Проклятый, чтобы найти Хьяхью, который, по словам Сета, Князя Тьмы, единственный на этом свете знает, как одолеть Великую Душу. На этого Хьяхью, кем бы он ни был, и возлагали люди последнюю надежду…
Широкая река тихо и размеренно несла свои воды вослед уходящему солнцу. Но кажущееся спокойствие древнего Стикса не могло обмануть людей. Вряд ли жрец Тотоакр врал, когда рассказывал о чудовищах, бороздящих по ночам эти темные воды. Нужно было торопиться.
Оставшись в одной только набедренной повязке, киммериец пожал руку Хадрату.
– Пожелай мне удачи, жрец! Разрази меня Кром, если я вернусь без надежды! Ты же оставайся здесь, на берегу, – тебе, Хадрат, доверяю я самое ценное, что у меня есть, – Зенобию!
– Будь спокоен, король Аквилонии! Умру, но сохраню сей драгоценный кувшин! – прочувственно ответствовал бледный жрец. – С нетерпением буду ждать тебя, не задерживайся. Но почему же ты не берешь с собой меч?
– Да что-то подводить он меня начал; что это за 1еч, если он не может пустить кровь какому-то карлику, – мрачно пошутил Конан. – И потом, в воде он будет больше обузой, чем оружием! Я беру лишь добрый стигийский кинжал и этот камень, Сердце Аримана.
– Удачи тебе! – воскликнул Хадрат. Конан разбежался, прыгнул, и его могучее тело с лом погрузилось в студеные воды Стикса. Проводив короля взглядом, Хадрат устало присел на берегу. Ему оставалось только ждать.
…Конан не представлял, куда именно следует. Ориентир, выданный Сетом, – «мрачная пещера, что скрыта водами Стикса», – ни о чем не говорил, этой проклятой богами стране все велюры были мрачными, и никому не ведомо, сколько их скрывает река. Никаких указателей на берегу, естественно, не было. Но инстинкт подсказывал варвару: он на верном пути. Повинуясь инстинкту, он все глубже и опускался в эти темные воды, пока не коснулся дна.
Абсолютный мрак был истинным повелителем это подводного мира. Конан шел по илистому дну, и его глаза постепенно привыкали к темноте. Внезапно он почувствовал какое-то движение за своею спиной привычно потянулась к кинжалу, но Конан сдержал себя. Ясно было: неизвестное существо живет в этом мраке, это его мир. Киммериец же не видел чудо, не знал его размеров, повадок, возможностей. Сражаться вслепую, да еще в воде, было самоубийственно. К тому же его смерть будет означать крушение всех надежд одолеть призрачного бога…
Конану потребовалось мгновение, чтобы оценить ситуацию. Он бесшумно повалился на спину и вжался в ледяной песок. Ни один мускул не дрогнул на его могучем теле. Человек замер, затаив дыхание. $ Между тем неведомое существо прошелестело мимо, задев Конана чем-то скользким и холодным – Крылом ли? хвостом? плавником? щупальцем? Конан этого не знал. Нечеловеческих усилий стоило ему сдерживать дыхание. Он уже долго находился под водой – дольше, чем мог выдержать обычный человек. Белая пелена начала обволакивать его сознание, он задыхался. Перед ним, как в мгновенном сказочном сне, пробежала вся его жизнь – кровавые битвы, теплые тела женщин, отчаянные схватки с волшебниками и созданиями иных, неназываемых миров. Его железная воля сумела побороть смертельное наваждение, он был еще жив и умирать здесь не собирался.
Тактика его оказалась правильной – существо отступило, скрывшись в неведомой толще вод. По-видимому, тварь охотилась только за движущимися целями; Конан же таковой не был. Киммериец вскочил на ноги. Он должен был подниматься на поверхность – или погибнуть, лишенный воздуха. Во всяком случае он мог спуститься сюда еще – столько раз, сколько потребуется, чтобы отыскать Хьяхъю.
