— Его сердце как-то связано с этой клеткой. Освободить его — означает убить. Вспомни, что говорил мастер Хедрик о том, почему он не хочет распутывать нити заклинания Николаса. — Понимая, что здесь они ничем не могут помочь, Джейрен поторопил Атайю: — Идем же. Я знаю, тебе очень хотелось бы сделать это, но, действуя в одиночку, ты вряд ли сможешь спасти каждого кайтца.
К тому времени как они добрались до церкви, все скамьи были переполнены любопытствующими и возбужденными зрителями. Колдуны, пользуясь своими привилегиями, заняли передние скамьи, остальной народ ютился на задних. Чтобы не быть замеченными в толпе прихожан, Атайя и Джейрен воспользовались скрывающим заклинанием, решив довольствоваться наблюдением за церемонией через узкую арку окна.
Деревенская женщина в одиночестве стояла перед грубо вырезанным из камня алтарем, поспешно украшенным цветами и зеленью. Беспокойными пальцами она теребила грязную юбку, смущенная множеством устремленных на нее внимательных взглядов. В то время как кандидатка в посвященные и собравшиеся в церкви прихожане с беспокойством ожидали начала ритуала, Атайя подумала, что ей представляется идеальная возможность выяснить, действительно ли способность определять магические семена в мозгу будущих колдунов покинула ее. Этическая сторона вопроса в данном случае не имела значения — будущее Хильды уже определено. Исследование принцессы ничего не изменит, но по крайней мере Атайя уяснила бы для себя, что не лжет, когда заявляет, что эта магическая способность оставила ее. Хотя физический контакт облегчил бы ей задачу, Атайя не осмелилась войти в церковь — в помещении, полном колдунов, это рискованно даже под скрывающим заклинанием. Кто-нибудь из них мог заметить ее отражение в случайном отблеске стекла или блике на серебре. Поэтому со своего места у окна Атайя послала мысленные щупальца, исследуя мозг женщины в поисках сияющих зерен магической силы. Атайя надеялась, что если Хильда и почувствует легкое прикосновение, то скорее всего решит, что это связано с ритуалом, и ничего не скажет.
Сквозь дымку тревоги Атайя ощутила глубокую взволнованность Хильды, но также и скрытое сожаление — женщина понимала, что ее упрямый муж никогда не склонится пред Мудрецом и не присоединится к ней в ее новом будущем. В мозгу Хильды вертелись различные мысли и воспоминания, но никаких следов сверкающих зерен непробужденной магической силы, о существовании которых заявлял Мудрец.
И если он не врал, а у принцессы не было оснований подозревать Мудреца во лжи, — то было очевидно, что эта способность покинула Атайю.
Предоставив зрителям достаточно времени для того, чтобы подогреть свое нетерпение, Мудрец с торжественным видом возник из каморки священника за алтарем. Он сменил костюм для верховой езды на белый шелковый палантин, делавший его похожим на короля и священника одновременно. При его появлении церковь мгновенно затихла.
— Возлюбленные дети Божьи, — начал Мудрец, воздев руки над головой, — мы собрались здесь, чтобы принять нового члена в наше братство и возликовать. Она, стоящая здесь перед нами, избрана Богом, как и все мы избраны Им в свое время. Наш долг — помочь ей научиться пользоваться даром и осознать истинную цену той благодати, что дарована ей.
Мудрец взял руки женщины в свои, мягко похлопав их, чтобы успокоить ее.
— Хильда, ныне, в присутствии Бога и детей Его, признаешь ли ты ценность того дара, что был вручен тебе?
Хильда смотрела на него так, словно перед ней стоял сам Господь, глаза сияли восторгом.
— Признаю.
— Будешь ли ты использовать этот дар во славу Его и во благо Его народа и Его мира?
— Да.
— Обещаешь ли ты во всем подчиняться Ему, а также тем, кому Он даровал более сильный дар как свидетельство Своей милости?
— Обещаю.
Мудрец отпустил ее руки. Отошел к купели и зачерпнул воду блестящей оловянной чашей. Возвращаясь назад с поднятой над головой чашей, он бросил взгляд на собравшихся прихожан. На один тревожный миг Атайе показалось, что он смотрит ей прямо в лицо. Даже зная, что Мудрец не может разглядеть ее под скрывающим заклинанием, принцесса инстинктивно отпрянула.
Когда Атайя вновь осмелилась посмотреть на него, Мудрец опустил руки в святую воду и принялся разбрызгивать ее на лицо и волосы Хильды. Затем отставил чашу и возложил руки на лоб женщины. Там, где его руки касались Хильды, появилось золотое свечение, словно ангельская корона у нее на голове.
— Посвящаю тебя в Божьи дети и поручаю тебе быть достойной Его дара.
Мудрец даровал ей символический поцелуй в каждую щеку. Находясь на грани обморока, Хильда слегка покачнулась.
Обняв женщину за плечи, Мудрец развернул ее лицом ко всем присутствующим.
— Ликуйте, друзья, мы обрели нового члена нашего братства! Я призываю вас любить и защищать эту женщину, которую я как первый слуга Божий признаю одной из нас. Помогите ей развить знания и таланты, дабы ее выдающийся дар послужил нашему общему делу!
В то время как прочие прихожане молчали, не ведая, как отвечать, колдуны хором заговорили.
— Мы признаем и приветствуем тебя, Хильда из Коукли, и подтверждаем клятву, данную на нашем посвящении, поддерживать Божий закон своими молитвами и силой своего дара.
— А теперь ступай с миром, — заключил Мудрец, — и возрадуйся Его силе, которой Он поделился с нами. Да снизойдет на нас Его благодать и даст нам силу править мудро. Аминь.
— Аминь.
После завершения формальной части церемонии колдуны выстроились в проходе, ожидая своей очереди подарить Хильде целомудренный приветственный поцелуй, которым Мудрец уже удостоил ее. Когда оставшаяся толпа рассеялась, Атайя и Джейрен возвратились в деревню. Вскоре за ними с шумом проскакал Мудрец и его эскорт, направлявшийся к усадьбе.
— Ты все еще надеешься повлиять на него своими речами? — с сомнением поинтересовался Джейрен, закашлявшись от пыли, поднятой лошадьми. — После всего, что мы здесь увидели, я думаю, лучше сразу же возвратиться в Кайбурн.
Атайя вздохнула, расстроенная, но все еще не готовая признать поражение.
— Я должна попытаться. Война — это людские смерти. Перед теми, кто верил в меня все эти годы, я обязана попытаться остановить ее, если смогу. И я должна сделать это ради Николаса, — добавила она, с отсутствующим видом пиная камушки на дороге. — Вдруг мне удастся убедить Мудреца отпустить его.
Вскоре после полудня Атайя и Джейрен прибыли к герцогской усадьбе, когда-то служившей домом лорда Мозеля Джессингера — бывшего королевского советника, а ныне пленника, томящегося в королевских подземельях. Большая часть армии Мудреца располагалась вокруг величественной герцогской усадьбы, их палатки высились за изящными железными воротами, больше не служившими защитой от вторжения. Обозревая окрестности, принцесса ощущала, как каждый мускул ее тела напрягся. Все, что она здесь видела, казалось насмешкой, зловещей пародией на ее лагерь в Кайбурне. На поле сотни мужчин и женщин обучались боевой магии, производя постоянные взрывы, огненные вспышки и создавая иллюзорные крылатые призраки, в то время как новички, совсем недавно пережившие мекан, обучались простейшим заклинаниям, позволяющим колдуну выжить и спрятаться.
