Рыжие Псы загомонили. Вопросов и впрямь оказалось много — кто пустит кочевников на Игры? Зачем им рисковать своими жизнями на чужом развлечении? Даже если они победят — что даст им это?
— Тихо! — скомандовал Коренмай. — Я выбрал вас, потому что вы — лучшие. Самые удачливые, наиболее ловкие и смелые. Большую часть из вас я знаю не первый год и мог разглядеть в вас то, чего вы сами в себе не подозреваете. Тар-Мехом правят консулы, шестеро выборных правителей, и наемники, защищающие город, присягали им лично. После первой победы в отборочных Играх нас поселят внутри Арены, откуда мы сможем пробиться к явившимся на Игры правителям города и убить их, после чего наемники некоторое время будут никому ничего не должны. А узнав, что сражаться придется с Ордой, они в этом случае сразу уйдут. Это точно: нам в руки попал один наемник, и под пытками он сказал мне в каком случае они откажутся от обороны Тар-Меха.
— Но нас туда просто не пустят, — усмехнулся Дайрут.
— А вот за этим мне нужен ты, — ответил Кореи май. — Не обижайся — но всем известно, что мы часто берем в жены женщин из побежденных народов. Твое лицо светлее, чем у большинства из нас. Даже твой отец, Кир, светлее — а ты вообще почитай вылитый имперец, и степная кровь говорит только в твоих удали и поступках. Ты выдашь себя за командира из имперских земель, сплотившего вокруг себя степняков, недовольных ханом Разужей.
Дайрут медленно кивнул — в словах Коренмая была логика.
— Ты готов отказаться от командования на поле боя? — тихо спросил он.
— Я готов вынуть из тебя кишки, если ты облажаешься, — расхохотался Коренмай. — Но я давно слежу за тобой, ты готов рисковать своей головой, но не подставляешь остальных, поэтому станешь лицом нашего отряда для Тар-Меха.
Остальные Рыжие Псы мгновенно приняли то, что приказал Коренмай, — он вожак, ему и решать.
Если бы о том, что задумали юнцы, узнал Вадый, он был бы в ярости.
Рыжие Псы требовались ему как гонцы — юркие, ловкие, способные дать отпор бандитам и мелким отрядам, но не вступающие в схватку с сильным противником, а для разведки и диверсий у него были другие люди — а подчас и нелюди.
Однако Дайрут понимал, что для Коренмая эта операция была последним шагом, после которого темник просто обязан будет оценить и его, и его мальчишек-гонцов по достоинству. Кроме того, после завершения этой миссии Коренмай явно рассчитывал понять, кто из Рыжих Псов чего стоит.
Дорога до Тар-Меха заняла немало времени, но это были спокойные дни, наполненные перестуком копыт, короткими сном на привалах и веселыми подколками, которые и раньше случались между Псами. Но на этот раз их затевали намного чаще обычного, а еще их целью теперь становился и Дайрут, и от него ждали ответа, чего раньше не бывало.
Однажды с утра он обнаружил у себя два левых сапога — изначально они, конечно же, были одинаковыми, но стоило разносить обувь, как разница становилась значительной.
Впрочем, быстро выяснилось, что у Ритана — два правых, и проблема решилась сама собой. Затем Имуру приклеили саблю к ножнам, и он потерял некоторое время для того, чтобы вынуть оружие и убедиться, что само оно в полном порядке.
На третье утро в дороге Дайрут решил войти в игру, и, встав пораньше, намочил висевшие на ветке шаровары Тарыса — вечером тот пожаловался, что у него взопрела задница. На четвертое и пятое утро он повторил забаву, пока на пятое его не подловил Ритан.
— Я так и думал! — воскликнул он. — То-то Тарыс жалуется на заколдованные штаны, которые никак не высохнут!
Большинство шуток меж Рыжих Псов были такими же немудреными, поэтому к выходке Дайрута отнеслись спокойно, и теперь он, как и все остальные, был в числе подозреваемых, если кто-то находил у себя в сапогах муравьев или живую лягушку в пиале с разбавленной аракой.
Утром того дня, когда Рыжие Псы собирались войти в Тар-Мех, Коренмай заставил всех помыться. Затем некоторым из воинов пришлось переодеться в заготовленные заранее одежды, и всем — снять собачьи хвосты и спрятать в поклаже, чтобы никто не смог определить их принадлежность к Орде и Рыжим Псам.
Дайруту досталась одежда вроде той, какую носили небогатые дворяне Империи. Рубашка пришлась почти впору, камзол давил в груди и при этом оказался слишком длинным, и только расстегнув его он получил возможность свободно двигаться.
Из своего багажа Дайрут достал меч отца — как он и предполагал, мифриловый клинок вызвал пересуды, которые, однако, остановил Коренмай.
— Я не знаю, откуда у него меч, — веско сказал глава Рыжих Псов. — Но знаю, что это его личное дело. Дайрут, скажи, что ты не вырыл его из кургана, не украл и не добыл колдовством.
— Клянусь, — ответил тот.
— Остальное нас не касается.
Но было видно, что это говорит Коренмай-командир, а Коренмай-воин и Коренмай-юноша и сам был бы не прочь понять, откуда у простого десятника клинок, стоящий сотни обычных мечей.
Тем не менее это оружие соответствовало задумке Коренмая, а на это и рассчитывал Дайрут.
Тар-Мех был велик и красив и наверняка поразил бы того, кто никогда не был в Жако, столице Империи, в дни ее расцвета. Дайрут был — и потому отлично видел, что двойные стены местами просели, что высокие ворота подгнили понизу, а стражники носят яркие и красивые доспехи со множеством украшений, почти бесполезные в настоящем бою.
Были здесь и наемники — эти в отличие от обычных воинов производили гораздо лучшее впечатление, и по их взглядам Дайрут понял, что отряд Рыжих Псов уже замечен, оценен и признан не особенно опасным.
Первые ворота они миновали невозбранно, и это уже говорило о том, что Тар-Мех слишком беспечен. Проехав между двумя стенами, отряд проследовал и через вторые ворота, и только там, внутри города, обнаружились двое толстых стражников, спросивших плату за въезд.
— Мы едем сражаться на Арену, — гордо заявил Дайрут.
— Без взрослых не пускаем, — нагло ответил стражник, чем вызвал взрыв смеха у своего приятеля.
У ворот мгновенно образовалась толпа из нищих, разносчиков, еще каких-то людей.
Дайрут знал, что, спустив подобное единожды, ты станешь постоянной целью насмешек, поэтому в следующее мгновение между его кистью и горлом стражника протянулась лента мифрильного меча.
— Медяшка за ребенка, пол-серебряного за взрослого, — выдавил стражник, понявший, что помощи ждать неоткуда, но, к удивлению Дайрута, не собравшийся и сдавать позиции.
Дайрут кинул ему серебряную монету из кошелька.
— Половина за меня, вторая — за моих воинов, которые мне как дети, — сказал он.
Кошель от Коренмая получил еще вчера.
