Ознакомительная версия.
И вот он стоял, усталый и продрогший, вспоминая, когда же он последний раз спал всю ночь целиком. Мимо него к платформе прошла женщина в одежде из светлой шотландской ткани. Эшер вспомнил белокурую пассажирку с двумя детьми на перроне в Оксфорде и зябко передернул плечами.
За границей — «в поле», как он и его коллеги вежливо называли места, куда они отправлялись с лицензиями на кражи и убийства — железнодорожная станция считалась для агента Божьим даром, тем более такая огромная, как Ватерлоо, хотя половина ее платформ еще строилась: тысяча путей для бегства и настолько обезличенная толпа, что можно толкнуть плечом родного брата и не встретиться с ним глазами. Вне всякого сомнения, охотничье угодье вампиров.
Надвинув котелок на глаза и ссутулив осыпаемые мелким дождем плечи, он двинулся по темной мокрой мостовой в направлении Ламбет-Кат.
Когда он пересек этот запущенный убогий бульвар, чувство подавленности усилилось. Толпы вокруг театров и питейных заведений были не меньше, чем у станции, но гораздо шумнее. Музыка плыла из открытых дверей; мужчины в вечерних костюмах толклись в проходах с женщинами, чьи распахнутые дождевые плащи, открывали светлые тона платьев; в свете ламп сверкали бриллианты — иногда настоящие, иногда фальшивые. То же самое можно было сказать и о женских улыбках. Временами одиноко стоящие женщины окликали Эшера или еще кого-нибудь из толпы, употребляя характерные словечки, заставляющие вспомнить Забияку Джо Дэвиса. Вежливо улыбаясь, касаясь пальцами шляпы и отрицательно качая головой, он думал о том, что одна из них вполне могла оказаться сестрой Дэвиса — Мадж.
Вот еще одно идеальное место для охоты.
Он почти ощущал присутствие этих тихих убийц, пьющих людские жизни, как сообщил ему Исидро, примерно раз в пять дней. Он отмечал возможность встречи с ними почти автоматически, как привык отмечать мельчайшие подробности в облике собеседника, обращая внимание на обувь, манжеты, руки.
В его памяти эхом отозвался взревывающий голос Хориса Блейдона в пропахшем карболкой анатомическом театре Рэдклиффа:
— Я расскажу вам о том, что обязательно приключится с вами, если вы закончите курс и станете докторами, в чем, глядя на ваши бледные лица, я сильно сомневаюсь. Вы утратите навсегда прелесть жизни. Глядя на девичий румянец, вы будете думать о чахотке. Слыша смех вашего толстого дядюшки, вы обязательно решите, что старику грозит апоплексический удар. Перечитывая Диккенса, вы будете ставить диагнозы его героям.
— Крайне неудачный пример, — заметила тогда Лидия, направляясь к дверям, возле которых ее ждал Эшер. — Глядя на его комплекцию и преждевременную седину, ждешь, что его самого вот-вот хватит удар. Я удивлюсь, если наш богоподобный Деннис не станет таким же лет через двадцать.
И Эшер, угнетаемый сознанием собственной неприметности и приближением так называемых средних лет, почувствовал себя после этих слов гораздо бодрее.
Но вот реакцию Лидии на встречу с вампирами старый Блейдон, можно сказать, предугадал в точности.
С бульвара он повернул на Лоуэр-Дич-стрит, грязный проезд, где лишь несколько газовых фонарей слегка рассеивали дождливую мглу. Это был район крошащихся кирпичных террас и магазинов с наглухо закрытыми ставнями — угрюмых, тесных и грязных. Улица была темна, и только возле питейного заведения на мостовую падал желтоватый свет. В шорохе дождя шаги Эшера звучали негромко. В середине квартала он нашел нужную дверь: номер 216. Света в окнах не было. Подняв голову, Эшер увидел глухие тяжелые ставни. На двери висел замок.
Долгое время он стоял перед дверью, прислушиваясь, словно пытался — подобно вампирам — Почуять опасность на расстоянии. Кости от усталости и недосыпа ныли так, будто он скатился недавно с лестницы. Забияка Джо Дэвис говорил, что за ним следят. Убийца, вампир, невидимый даже для вампиров, вполне мог затаиться возле темного дома, ожидая, когда Эшер войдет в тень.
Эшер представил с невеселой усмешкой, что вот он возвращается сейчас в переулок, выводящий на Лоуэр-Дич-стрит, и сталкивается там с Дэвисом, который тоже его поджидает. Вряд ли новорожденный вампир мог углядеть прошлой или этой ночью дона Симона, но уж его-то, Эшера, он наверняка должен был заметить…
Эшер оглянулся на темную расселину переулка. Там, естественно, никого видно не было. Вспомнилась вдруг картинка, нарисованная для него индейским охотником из племени апачей, — чистый лист, пересеченный линией горизонта, пара камешков и сбоку кактус. А подпись гласила: «Аризонский пейзаж с апачами».
Он достал из ботинка серебряный нож, сунул в рукав. Дом 216 по Лоуэр-Дич-стрит был приобретен Кретьеном Санглотом три месяца назад, то есть (предположил Эшер) перед самой встречей француза с Забиякой Джо Дэвисом.
Он осторожно двинулся в обход; вода капала с полей шляпы, забиралась под воротник. Резко зашуршало в мусорном ящике неподалеку, крохотные красные глазки раздраженно сверкнули из темноты. Переулок был неописуемо замусорен; отбросы и помои слились в подобие доисторической хляби под мерно сыплющимся дождем.
Отсчитав нужное количество дворов, Эшер легко нашел номер 216 и без труда проник на территорию дома через пролом в ограде. Под ногами разъезжалась красноватая глина; в глубине двора виднелись какие-то полуобрушенные сараи. «Палаты лордов» — так иронически именовались в некоторых районах Лондона подобные строения…
Дождь шел все слабее. Эшер напрягал слух, ловя малейший звук, малейший признак опасности.
Во дворе он почувствовал себя увереннее. Забияка Джо с его неуклюжестью вряд ли сумеет подобраться к нему по такой грязи неслышно. Но вот окажись он в доме (если, конечно, Дэвис видел его с Исидро), то можно заранее считать себя мертвым.
Мокрое дерево заднего крыльца всхлипнуло под ногой. Дверь смутно обозначилась перед ним в полумраке. Замка на ней не было. Эшер осторожно надавил на ручку. Дверь скрипнула, открываясь вовнутрь.
— Подождите, пока я зажгу газ, — послышался из темноты тихий голос Исидро, и Эшер вздрогнул, едва не выскочив из собственной кожи. — Я думаю, вам стоит на это взглянуть.
Крошечная золотая вспышка прорезала темноту, на секунду ослепив Эшера; запах серы обжег ноздри. Но Эшер уже успел различить и другие до тошноты знакомые запахи: зола, удушающий смрад горелой плоти, гниение и пыль.
Свет вздулся над газовым рожком и разошелся по квадратной грязной комнате.
Гроб стоял в пяти футах от Эшера, застывшего в дверях, полный золы и костей. Показалось, что костей на этот раз слишком много, но подойти и проверить Эшер пока не спешил. Вместо этого он оглядел каменный пол возле гроба и оглянулся на Исидро, стоящего у плиты, затем — на лужу, натекшую с его шотландского плаща, что лежал рядом, брошенный на покоробленную деревянную стойку. Мокрые следы на полу говорили о том, что дон Симон, войдя в комнату, все это время стоял, не двигаясь с места. Больше влаги на полу нигде не было.
Ознакомительная версия.
