— Слушаю вас, господин. Прошу изложить ваше дело.
Перед ней лежал длинный список имен, и сейчас она вычеркивала пером третье имя сверху.
— Я хочу получить аудиенцию в Муниципальном Совете Шаангсея.
Перо опустилось в чернильницу.
— По какому вопросу?
Скрип пера.
— По вопросу чрезвычайной важности.
Женщина подняла глаза.
— Неужели? — Она мило улыбнулась, показав белые зубки. — Боюсь, у вас ничего не получится.
— Я уверен, что как только Совет меня выслушает...
— Простите, но вы, кажется, не понимаете.
На ней был простой, без затей, зеленый с золотом жакет в обтяжку, подчеркивавший ее выступающие груди и узкую талию. В целом все это выглядело весьма аппетитно. Ронин также заметил, что ногти у нее выкрашены в сапфировый цвет.
— Необходимо предварительно записаться, иначе никто вас не примет.
Она помахала списком.
— Это может занять много дней.
— Не думаю, что вы способны оценить всю серьезность положения, — сказал Ронин, уже начинающий чувствовать себя довольно глупо.
Женщина вздохнула и поджала губки.
— Видите ли, господин, все, кто желает попасть на прием в Совет, приходят сюда по делам чрезвычайной важности.
— Но...
— Господин, вы находитесь в Муниципалитете Шаангсея, резиденции правительства не только этого города, но и прилегающей к нему территории. Поддержание жизнеобеспечения такого обширного района — задача сложная и отнимающая много времени. Вы можете это понять?
Она подалась вперед, лицо у нее сделалось непреклонным. Выбившаяся из прически прядь волос упала ей на щеку.
— Если вы не понимаете, я вам скажу, что город должен кормить и обеспечить жильем не только своих многочисленных жителей, но и многие окрестные общины. Плюс к тому мы обязаны заботиться о беженцах, которые постоянно поступают к нам с севера.
Она почти вызывающе повела плечами. Этот жест был рассчитан на двойной эффект. Она свое дело знает, подумал Ронин.
— Через порт Шаангсея, уважаемый, проходит основная часть сырья для обеспечения многих потребностей континента людей. В наше нелегкое время все силы уходят на поддержание жизни в этом городе.
Она подняла руку, блеснувшую синими ногтями, и поправила выбившуюся прядь.
— Теперь вы и сами видите, можем ли мы беспокоить Совет по поводу и без повода. Если каждый, кто приходит сюда, добьется немедленного приема, я даже не представляю, как город вообще сможет существовать.
Она вздохнула и откинулась на спинку кресла. Вероятно, по замыслу высоких начальников, вид ее выпирающих грудей должен был служить безыскусным утешением для разочарованных посетителей.
Наклонившись над столом, Ронин заглянул ей в глаза.
— Я должен встретиться с Советом сегодня. Сейчас.
Он не ждал, что она испугается. Она и не испугалась, а только щелкнула пальцами с сапфировыми ногтями. Тут же появились двое охранников с топорами и кривыми кинжалами.
— Вы мне позволите занести ваше имя в список? — учтиво осведомилась она, глядя на него смеющимися глазами.
— Хорошо, — согласился Ронин и назвал свое имя.
— Вот так, — сказала она, записывая.
Потом женщина снова откинулась назад и показала Ронину розовый язычок.
— Так оно более благоразумно.
* * *
Дождь усилился. Они сидели на корточках вокруг маленького костерка под навесом крыши. Язычки пламени вспыхивали и искрились. Когда Ронин подошел, они как раз разливали рисовое вино. Темноглазый посмотрел на него сквозь дым своей трубки; остальные не обратили на него внимания.
Ронин без приглашения шагнул под навес и стряхнул воду с плаща.
— В Совете меня не приняли.
— Да, — сказал человек с трубкой, — чего и следовало ожидать.
Он пожал плечами.
— Прискорбно, но что поделаешь?
Ронин присел рядом с ним. Вина ему никто не предложил.
— Но мне все-таки надо пробраться туда, — сказал он.
Плосколицый окинул его мрачным взглядом.
— Вышвырни его. Тунг, — обратился он к темноглазому. — Чего на него время тратить?
— Потому что он не из Шаангсея? — поинтересовался Тунг. — Потому что он не цивилизован?
Он повернулся к Ронину:
— А что я за это буду иметь?
Плосколицый понимающе хмыкнул.
Ронин снял с пояса кошелек и встряхнул его, ответив звоном монет.
Разглядев кошелек. Тунг скривил губы.
— М-м-м, боюсь, маловато будет. — Лицо его сделалась грустным. — Маловато.
— Тогда чего же вы хотите?
— А что у тебя есть еще?
Ронин пристально посмотрел на него.
— Ничего.
— Весьма прискорбно.
Он затянулся и лениво выпустил дым, смешавшийся с влажным воздухом, в котором образовался прозрачный узор, таинственный иероглиф.
— Обожди. Кое-что, кажется, есть. — Ронин запустил пальцы в сапог. — Цепочка серебряная пойдет?
Он вытащил цепочку, взятую у убитого, и подал ее Тунгу. Серебро тускло блеснуло в рассеянном свете.
Дождь барабанил по навесу крыши, заставляя листья на деревьях приплясывать в такт этой влажной дроби. Тунг сидел неподвижно, разглядывая и вертя в руках серебряный медальон. Серебро сверкнуло оранжевым отблеском, когда на него попал отсвет костра. Тунг медленно отложил трубку.
— Где ты это взял? — тихо спросил он.
— Что?
Короткая вспышка в темноте.
— Говори.
Черная кровь. Кривое лезвие, блеснувшее серебром, в темном переулке.
— Я жду ответа.
Голос сделался суровым и скрипучим. Все как один повернулись к ним. Плосколицый поднялся.
До Ронина наконец дошло. Он встал, глядя на топор с полукруглым лезвием на боку у Тунга. Зеленые.
Увидев серебряный медальон, плосколицый потянулся к рукоятке топора. Тунг уже вскочил на ноги. Остальные насторожились, побросали чашки и трубки и начали приближаться к нему.
Ронин отступил назад, проклиная свою глупость. Там, в переулке, были зеленые.
Между Ронином и открытой решеткой, за которой виднелся заветный Шаангсей, стоял Тунг. Он вцепился в цепочку и выхватил топор. Зеленые стали сходиться, беря Ронина в кольцо.
— Убейте его, — распорядился плосколицый.
* * *
Он затаился в зарослях; он дышал тяжело, хватая воздух пересохшим ртом. Он прислушивался, стараясь не пропустить тех звуков, которых давно уже ждал, но слышал лишь шорох падающих намокших листьев. Неба почти не видно. Его поливает дождем, вода стекает по его лицу. Он моргнул, провел ладонью по лбу и глазам. И тут он услышал те звуки.
Его спасла правая рука. Он выбросил ее вперед и вверх, чтобы остановить смертоносный удар топором. Они думали, что он воспользуется мечом и будет отступать, держа оборону. Он не сделал ни того ни другого. Очертя голову Ронин ринулся на Тунга, поднял руку и отбил топор в сторону, одновременно врезавшись в корпус воина. Тунг, застигнутый врасплох, отлетел к стене. Путь к отступлению был свободен.
