Внешне, она чем-то напоминала рафинированную эльфиечку. Длинные, до пояса блестящие шелковые волосы, немного отливающие светлым шоколадом, маленький носик, высокие скулы. Самым классным в ней были глаза. Огромные, блестящие от слез, в них все время колыхался испуг, иногда ужас. Огромные глаза делали ее похожей на эльфийку. Но для гномов, эльфийки были совершенно недоступной роскошью, в гнезде берегли сильную кровь. Эльфийки исключительно для магов. Точнее, для полных магов, а Симон таким не был. Еще один плюс обезьянки. И потом, никто не вмешивался в его развлечения с ней. Попробуй обидеть гнездовую девчонку, маменька, и еще того хуже, хозяйка такой шум поднимут! Бить не смей, уродовать не смей, насиловать, не смей. Попробуй, к собственной сестричке, подойди! Быстро когтями по морде вытянет. Субстраты портить не смей! За рабыню для удовольствий плати собственные деньги. К тому же, рабыню испортишь, снова плати. На обезьянке он оттянулся по полной программе.
Со своими у него получалось не каждый раз. В большинстве случаев девчонка начинала брыкаться и вопить до того как он кончит. Раза три его пороли, дядька велел ему взять для тренировки мальчишку из порченных коридорных. Да разве на мальчишке получишь такой оттяг? Обезьянка доставляла ему массу удовольствия. Он первое время затыкал ей рот тряпкой, потом она орать перестала. Все время ревела и падала в обморок. Но ничего, плеть научила ее даже улыбаться. Попробовала бы она у него показать, что не получает удовольствия. Гномы от нее млели. Главное, никто его не торопил, он всегда мог закончить. Всегда мог добиться любого желаемого результата. Короче, обезьянку было исключительно жаль отдавать. Но делать нечего, сами виноваты, купились на легкую добычу. Хозяин велел привезти субстраты быстро, вот они и постарались, кому охота платить собственные деньги чужаку Слимзу?
Симон отпер свою комнату и вошел. Обезьянка как всегда забилась под письменный стол, тупая дура. Снова придется выковыривать ее с помощью плети. До нее никак не дойдет, все время пытается забиться куда подальше. Один раз решила спрятаться под кроватью. Он быстро научился ее доставать из щелей. Охотиться за тупыми субстратами особого ума не надо. Отодвинул стол, под которым она сидела от стены, и все. Симон схватил девчонку за руку. Она дрожала как осиновый лист на ветру. Идиотка, чего трястись, теперь ее все равно пустят в чашу. Он еще раз окинул ее последним хозяйским взглядом. Когда-то красивая, полная грудь была в синяках и кровоподтеках. Особенно привлекательно она дрожала низом живота. Симон не выдержал, расстегнул штаны. Все-таки это была его собственность.
Араст вар Бэкк начал психовать спустя двадцать минут. Симона все еще не было, неужели так долго привести в загон собственную обезьянку. Виль и Тенрик стояли с повешенными носами. Эти чуют свою вину, в отличии от его племянника. Пат хмурился. Чему именно, не понятно. То ли не доволен своей работой, то ли тем, что из-за безалаберности Симона вышло. Племянник был старшим в бригаде и отвечал за работу фуражиров. Отвечал уже пять лет. Надо же было так проколоться. Мальчишек в этот раз нужно показательно проучить. Он на их выходки слишком долго закрывал глаза. Пусть почувствуют, сколько стоит их ошибка. Прошло полчаса, Араст начал нервничать. Племянничек не торопился.
Спустя несколько минут Симон вошел в загон таща за собой игрушку. Парни повесили головы еще ниже. Араст оглянулся и обомлел. Раньше он видел девчонку мельком, Вейлан посоветовался с врачом, к тому же она была хорошенькая, чем-то на эльфиечку смахивала. Теперь перед ним стояло воплощение отчаяния и смерти. Огромные глаза с безбрежным морем ужаса, перепугано дрожащие искусанные губы, почти искромсанное тело. От такого субстрата пользы немного. На сколько же ее хватит? Минута, две? Девчонка не могла стоять самостоятельно, как только Симон ее отпустил, она упала без сил на пол.
- Та-ак. - Недовольно протянул Араст. - У тебя кажется слишком много денег, добро на говно переводить. Или ты наивно полагаешь, что это можно пустить в работу? Она не может даже стоять! Значит мне придется на вашу грязь использовать собственный субстрат. Хорошо. Симон, девчонка числилась за тобой, ты за нее и заплатишь. Сам заплатишь за нормальный работоспособный субстрат!
До Симона дошло. Девчонка сегодня конечно работать не сможет, она не стоит на ногах, а лежачих субстратов не бывает, только пустое мясо. Парни из его бригады воротили морды. Ну да, все правильно, только ведь он не собирался пускать ее в чашу. Это его игрушка. Девчонка прижалась к его ногам, точно поняла, что ее ждет. Дядя сжал губы, ишь как недоволен.
- Пат, поди позови старшего по загонам. - Зло выдохнул дядя. - Быстрее!
Пат побежал. Вот подхалим, недовольно посмотрел ему в след Симон. Конечно, если хозяин приказывает, все нужно делать быстро и очень старательно. Беги, беги. Солей все равно никогда не будешь, не то, что его заучка кузен. Этому все в доме на блюдечке с золотой каемочкой. Любая девчонка готова под него стелиться. Под этого малолетку. А у него, хоть раз появилась собственная женщина, теперь и ее отбирают. Вернулся Пат, со старшим смотрителем.
- Блес,- обратился к нему дядя. - Посмотри на этого ублюдка. Я разрешил ему оставить у себя девчонку. Посмотри! А теперь ответь, для чего ее можно использовать.
- На мясо для сторожевых собак, гномам в котел, виверам на корм. Все хозяин.
- Мне нужен субстрат! - Заорал Араст вар Бэкк. - Это субстрат?
- Мясо, хозяин. - Тупо талдычил старший.
- Сколько стоит мясо? - Переспросил старший Бэкк.
- Это уже нисколько не стоит, одни расходы на содержание. - Бурчал Блес.
- Забирай!
- Дядя!
- Я сказал забирай! Симон, отправляйся к управляющему гнездом, если у него нет лишних субстратов, то к Слимзу. Из своих денег покупай субстрат, по рыночной цене, чтобы через полчаса пошел в работу, понял!
- Да.
- Не слышу ответа!
- Да, дядя, я понял, через полчаса я должен привести к чаше субстрат, за свои деньги.
- Пошел вон! Вы тоже, убирайтесь! Девчонку на кухню, в питомник! Все! Старшему технологу велено шкуру с вас заживо спустить. По пятьдесят плетей за одну неделю каждому!
Бригада Симона разбредалась по своим углам. Племянник зло кусал губы. Дело даже не в том, что на субстрат жалко денег, хотя их много не бывает, дело в том, что он уже привык, что у него всегда есть женщина с которой он может делать, что хочет. Он привык к этой обезьянке, а ее теперь пустят на корм собакам. И вовсе зря. Она свое содержание полностью отрабатывала. Симона тянуло высказать об этом дяде, объяснить, что девчонка на самом деле зарабатывала для него деньги, и не малые. Но теперь поздно. Дядя все решил и уперся рогом. Девчонку жалко, он бы на ней заработал еще на два здоровых субстрата, и мог бы дальше прилично иметь. И еще, Симон чувствовал, что его считают виноватым. Во первых, он грязно выполнил свою работу, теперь за ним вынужден подчищать огрехи хозяин гнезда. Во-вторых, гнездо плохо выглядит в глазах института, в-третьих, он безответственно отнесся к своей собственности, теперь ему придется долго отмывать свою биографию, от этого позорного пятна. А субстрат не проблема. Их на планете шесть миллиардов. Пока ничьих. Наверное именно это его расхолаживает.
