Ознакомительная версия.
– И что ты хочешь? – спросил Диш Длог растерянно. Он не ожидал от Уги-Уги такой прыти и не знал, как поступить теперь.
– Сказали же: хотим твою белую дочку, – повторил монарх, вновь широко улыбаясь. – Тогда велю Камеке убить преторианца. А ты сможешь забрать себе его скальп.
* * *
Арлея заснула поздно, из-за того что Длог велел ей внести исправления в конторские книги, а проснулась на рассвете, услышав стук копыт. Отодвинув занавеску, девушка села в кровати и выглянула наружу. В здании фактории ей принадлежала одна из задних комнат; окно выходило во двор, ограниченный стеной дома, конюшней и высокой зеленой изгородью, за которой стояло жилище Утланки Бола.
Через узкую калитку во двор въехали Диш Длог, управляющий Краг и пара матросов, следом легко вбежали двое туземцев с топориками-пуу на спинах. Дверь конюшни была раскрыта, конюх проснулся уже давно и теперь, выйдя наружу, принял поводья из рук хозяина. Тот спрыгнул, остальные тоже спешились. Арлея потерла глаза и зевнула.
Длог снял с ремня кошель, достал несколько монет, отдал матросам, и те ушли. Краг направился за ними, чтобы закрыть калитку и наружные ворота, онолонки принялись помогать конюху с лошадьми. Торговец встал посреди двора, ссутулясь и глядя себе под ноги. Светлело, Арлея видела, как он хмур. Девушка быстро оделась, сполоснув лицо ледяной водой из ведра, стоящего на табурете возле двери, вышла наружу.
– Что-то случилось? – вместо приветствия произнесла она, останавливаясь перед Длогом, и с удивлением поняла, что тот смущен. Он был человеком, равнодушным почти ко всему, что не касалось коммерции, без ярко выраженных черт характера: не жадный, но прижимистый, не говорливый, но и не молчун, не злой и не жестокий, но не добряк. И он воспринимал Арлею просто как служанку, которой не надо платить жалованье, зато необходимо давать ей деньги на одежду и мелкие расходы – что-то вроде помощницы управляющего. Торговец мог доверять ей, потому что они были родственниками… и при этом между ними никогда не было родственных чувств, никакой любви или привязанности. И вот теперь вопрос Арлеи заставил Диша смутиться – он даже отвел взгляд.
– Что? – повторила она, почему-то вдруг испугавшись.
– Ты выходишь замуж, – произнес наконец Длог.
– Что? За кого?
– За Уги-Уги.
Несколько мгновений девушка просто не могла понять, что он сказал. Она расслышала слова и вроде бы осознала их смысл, но рассудок не впускал этот смысл в себя, как моллюск, быстро сомкнувший края своей раковины, чтобы отгородиться от опасного врага.
– Замуж за Уги-Уги… – растерянно повторила Арлея, наконец поняла и закричала в лицо Диша: – За туземца? Ты хочешь, чтобы я стала женой этого синекожего?!
– Да, – ответил он.
– Нет! Никогда!
– Свадьба завтра вечером. – Диш повернулся и направился к дому. – Празднества не будет, но нотариус все оформит, мы уже назначили время.
Арлея не дала ему уйти – вцепившись в ткань на плече, дернула, крича:
– Ты что, не слышал? Я сказала, что не выйду за Уги-Уги! Я… – Она дернула сильнее, и тогда Длог, развернувшись, с размаху залепил ей пощечину. Он все еще был силен, да и Арлея не ожидала этого – переступила с ноги на ногу и упала на бок.
– Молчи… – процедил Диш, наклоняясь над ней. Девушка увидела, каким глухим бешенством горят его обычно спокойные и тусклые глаза, и прикусила язык, испугавшись этого неожиданного гнева.
– Твой голос, когда кричишь, напоминает голос твоей матери! – выдохнул Длог ей в лицо. – Жирный пообещал мне, что станет хорошо обращаться с тобой. А я сказал ему, если обманет – найму лучших убийц, самых отъявленных, самых удачливых, и однажды утром его тушу найдут с отрезанной головой, но голову не найдут, потому что ее я выброшу в облака. Теперь иди в дом, быстро! Сиди в своей комнате, не выходи до вечера, шей что-нибудь и молчи, молчи!
Развернувшись, он зашагал к дверям. Арлея привстала на коленях, сжав кулаки, глядя в его спину, произнесла:
– Это ты убил мать.
На мгновение Диш сбился с шага, почти остановился, но после, нагнув голову, толкнул дверь и скрылся.
Девушка поднялась, потрогала скулу. В ухе еще звенело после удара, ее немного покачивало. Она оглянулась: конюх и онолонки были в конюшне, но Арлея не сомневалась, что слуги видели произошедшее. Ярость, ненависть к Дишу Длогу и растерянность переполняли ее. Несколько раз в своей жизни она видела Уги-Уги – от одного взгляда на толстяка ей становилось дурно… Стать женой этого жирного и синего? Лечь в постель с ним? Позволить его рукам прикасаться к ней, позволить ему делать все, что он захочет, и самой делать то, что потребует он, – а ведь у монарха богатая фантазия, женщины на рынке иногда со смехом, иногда с испугом рассказывают о его забавах и о судьбе некоторых его наложниц или любовниц из Туземного города…
Арлея увидела направляющегося к ней Крага, моргнула и пришла в себя. Отряхнув юбку, зашагала вперед. Управляющий сказал: «Подожди, я…» – и удивленно смолк, когда она миновала его, толкнув плечом и словно не заметив.
Девушке хотелось пойти к поварихе Лили, которая когда-то была нянькой, а потом почти заменила ей мать, – пойти в комнатку к ней и там разрыдаться… Впрочем, она быстро передумала. Пробравшись по узкой дорожке между глухой стеной дома и заросшим вьюном забором, открыла калитку, никем не замеченная, выскользнула на улицу. И направилась к хижине, где жила Илия – родная сестра Лили. Илия-знахарка.
Но по дороге свернула в сторону Наконечника: там происходило что-то необычное. Слышались лай собак, крики, вдоль набережной торопились прокторы, горожане, белые и синекожие, среди которых часто попадались вооруженные огнестрелами или копьями. По дороге Арлея, все более удивляясь, заметила Утланку Бола, торопившегося куда-то со своим инструментом на плече.
– Ут! – позвала Арлея, хватая высокого худого старика за локоть. – Эй, погоди! Что происходит?
– Это ты, девочка… – Утланка наклонился, и Арлея привычно подставила лоб, в который он ее и поцеловал. – Не знаешь еще, а? – Лицо Бола порозовело, глаза блестели, словно былой азарт вновь овладел им. – Старая королева убита. И убийца прячется где-то на мелкооблачье. Мы все спешим туда, чтобы поймать его.
Продираясь через заросли, Тулага потерял двуствольный огнестрел купеческого воителя. Ускользнуть от погони не удалось: он убил кого-то слишком важного, и вскоре уже более полусотни человек преследовали беглеца. Гана сумел пробраться вдоль ущелья к тому месту, где каменные склоны становились ниже и расходились, постепенно превращаясь в земляные берега Наконечника. Услышал лай собак, затем свист и отрывистый приказ… В распоряжении прокторов имелось несколько сторожевых псов из тех, что помогали надсмотрщикам управляться с работниками на плантациях. Большие и безжалостные – укрыться от них можно было, лишь нырнув в эфирный пух, который «смывал» запахи. К тому же псы боялись облаков.
Ознакомительная версия.
