Ойкнув, девочка в страхе спряталась за спину своего спутника.
Волк, увидевший в поведении чужака угрозу, сдержанно зарычал, предупреждая и веля остановиться. Тотчас солнечным бликом по снегу мелькнула быстрая желтая тень и на пути горожанина между ним и юной караванщицей возник второй священный зверь – золотая волчица. В ее взгляде была злость, губы раздулись, обнажая острые белые клыки. Мощное мускулистое тело собралось, готовясь к прыжку.
Рур видел, понимал: еще мгновение, еще один шаг и волчица прыгнет на него, защищая свою подругу от опасности, которую, как ей казалось, нес в себе горожанин. Но он уже не мог остановиться. С трудом разлепив онемевшие на морозе губы, сиплым сдавленным голосом он произнес, обращаясь к синеглазой караванщице:
– Не бойся меня! Я ничего тебе не сделаю! Я хочу лишь поговорить с тобой!
– О чем? – та, все еще испытывая страх, но уже сраженная любопытством, которое было сильнее всех остальных чувств, осторожно высунулась из своего укрытия. …"Вот еще! – донеслось до Мати хмурое ворчание волчицы. – Говорить с чужаком!
Скажи ему, пусть остановится или, да простит меня хозяин, я заставлю этого смертного остановиться навсегда!" -Шуши, перестань! – недовольно поморщившись, воскликнула девушка. – Вы с Ханом сами привели его! Чему же теперь недовольны?
"Привели…" – та злобно глянула на пришельца, однако, не имея чем возразить, отступила от своего первоначального замысла. Расслабившись, она выпрямилась, отодвинулась чуть в сторону, ближе к брату, не спуская однако при этом ни на мгновение пристального взгляда внимательных, пронизывавших насквозь глаз с горожанина, словно говоря ему: "Я слежу за тобой. Одно неверное движение – и…" -Ты ведь горожанин? – дождавшись, пока чужак приблизится к ней достаточно близко, чтобы не повышать на морозе голос, спросила Мати, по-прежнему держась возле бога солнца. Рядом с Шамашем ей легко было быть смелой. И, все же, прежде чем заговорить, она на мгновение оглянулась на отца, прося его разрешения.
Атен, в свою очередь, обменявшись взглядом с повелителем небес, увидев, что тот едва заметно кивнул, наклонил голову в знак согласия.
– Почему ты отправился в пустыню, да еще совсем один? – не дождавшись ответа на первый вопрос, Мати уже задавала второй, сжигаемая любопытством, которое питало нетерпение, подгоняя вперед, торопя слова и события.
– Я искал госпожу Айю, – произнес тот.
Девушка задумалась. Да, она получила ответ, который, казалось бы, все объяснял, однако, в то же время, не говорил совсем ничего.
– Но ведь пустыня бесконечна! – переводя взгляд с небожителя на чужака, проговорила она. – И искать в ней Матушку метелицу… Мы вон сколько путешествуем, а не встречали ее ни разу!
– Разве ты не ее посвященная? – Рур был уверен, что не мог ошибиться! Слишком уж необычной казалась его собеседница. И золотые волки рядом с ней…
"Нет, это просто невозможно! Подойдя так близко к цели, я не могу, просто не имею права допустить, чтобы она оказалась всего лишь миражем посреди пустоты!" -Посвященная? – переспросила Мати. Она никогда не думала ни о чем подобном.
Ей приходилось встречаться с посвященными богов и она знала, что эти люди на первый взгляд ничем не отличались от остальных, более того, сами порой не знали о своей избранности, во всяком случае до тех пор, пока божественный покровитель не открывал им правды.
Что же до Матушки метелицы… Рожденная в снегах пустыни, Мати всегда чувствовала себя в какой-то степени ее дочкой. Но ведь фантазии одно, а реальность – совсем другое. Хотя… Может быть, она действительно посвященная Метелицы… Это могло многое объяснить.
Растерянная и смущенная, она вновь взглянула на отца, потом на Шамаша, спрашивая, как ей быть, что сказать, не желая никого обманывать и, в то же время, сама не зная, в чем заключена правда.
– Нет, она не посвященная, – резко, словно порыв ветра, прозвучал голос хозяина каравана.
Атен, помрачнев, свел брови на переносице. В его глазах зажегся недобрый блеск озабоченности и ожидания беды. Караванщику не нравилось такое внимание чужака к малышке, памятуя, что подобное всегда прежде оборачивалось против его девочки…да и, в конечном итоге, против всего каравана.
– Ни госпожи Айи, ни какой другой богини, – кинул могучий бородач вдогонку, а затем, подойдя ближе к девушке, заслоняя ее от горожанина, пронзил Рура хмурым взглядом человека, призывавшего беды на голову того, кто осмелится причинить зло беззащитному ребенку или хотя бы подумать об этом.
– Откуда ты можешь знать…
– Я ее отец! – резко оборвал дерзнувшего возражать ему чужака хозяин каравана. В его глазах бились о зеркальную грань, ища выход наружу, молнии, готовые испепелить любого, на кого будут направлены.
– Есть вещи, которые известны только небожителям…
– А ты что, жрец, чтобы говорить об этом? – проговорил, подходя к ним еще один караванщик, которого, будь он одет как-то иначе, вряд ли кто принял бы за торговца. Сухощавый старик с пронзительным взглядом глубоких глаз скорее походил на служителя, чем странника пустыни.
– Нет.
– Что же тогда… – но собеседник не дал ему договорить:
– Я спрашивал ее, – влекомый судьбой, горожанин не испытывал ни толики страха ни перед людьми,ни перед обстоятельствами. – Пусть девушка сама ответит.
– Она ребенок, который еще не получил права голоса! – сжав кулаки,процедил сквозь зубы Атен, весь вид которого нес в себе не скрываемую угрозу. – И ты никто, чтобы…
– Шел бы ты с миром куда подальше, – хмуро глядя на него, проговорил пришедший на помощь хозяину каравана Лигрен. – Нам не нужны неприятности.
– А они непременно возникнут, если вы встанете у меня на пути! – даже будучи один против всего каравана он чувствовал себя так спокойно и уверенно, что осмелился даже угрожать. – Я избран для своей дороги богами и только Им решать, куда я должен идти и что делать!
– И это твоя благодарность за то, что мы спасли тебя! – караванщики были возмущены и не считали себя обязанными скрывать свои чувства.
– Вы не спасали меня! – резко возразил горожанин. – Я не искал вашей помощи, не просил о ней и вообще, не вы, а священные волки привели меня сюда, волки, которые подчиняются воле небожителей, не людей.
– Да как ты…
– Торговец, – тихий голос Шамаша заставил хозяина каравана остановиться.
Сжав губы в тонкие бледные нити, бог солнца качнул головой, осуждая толи негостеприимство своих спутников, толи резкость чужака, а может, недовольный вообще всем происходившим на подступах к городу. Несколько мгновений он молча смотрел на горожанина, пронзая его насквозь задумчивым, немного грустным взглядом.
