Свадебный пир, если это можно было назвать таковым, ибо он был всего на полсотни персон, состоялся на нижней террасе дворца, где я, в своё время, бодался с напавшими на меня убийцами. Время шло к зиме, но погода была тёплой, что позволило гостям сидеть под открытым небом, наслаждаясь не только выпивкой, но и свежим воздухом, и отличным видом на стольный город.
Столы, как и следовало ожидать, ломились от разнообразных блюд, В центре стояло блюдо, размером с байдарку, на котором лежала огромная, метра четыре, запечённая рыба. Точно назвать её я бы не смог, но явно кто-то из осетровых. Рыба, насколько я знал, была непременным атрибутом свадебного пира, что-то она там символизировала. Но, даже не будь этой рыбы, здесь было чем полакомиться самому привередливому гурману. Жареные поросята и какая-то дичь, кролики, что были запечены с капустой, бекон, нарезанный длинными лентами, которые, наверное, было чертовски неудобно есть, чем-то нафаршированные яйца, свежий хлеб, фрукты и, разумеется, вино. Вина было не просто много, его было чудовищно много. Из подвалов прикатили огромную бочку, которая, неизвестным мне способом не застряла в коридорах, впрочем, возможно, просто подняли по стене на верёвках. Было в той бочке литров восемьсот, а то и тысяча, кран, что ввернули снизу, подавал напиток под большим давлением, разбрызгивая едва ли не половину, слуги наполняли большие кувшины, из которых другие слуги безостановочно подливали в золочёные кубки гостей, а те уже пили, опрокидывая в глотку литр за литром, разливая себе на грудь, утирая рот рукавом и требуя налить снова. При этом тут в ходу хорошие манеры, есть матерчатые салфетки, да и слуги в любой момент помогут благородному господину умыться. Вот только господа, что собрались за столом, плевать хотели на это, решив оторваться по полной. А потому еду брали руками, громко смеялись и подшучивали друг над другом (надеюсь, до драки не дойдёт, а то все при оружии), хлопали по плечам, сыто взрыгивали, но требовали добавки. Я, глядя на это непотребство, только улыбался, пусть люди отдохнут, не так часто собираются в компании равных себе, не так часто могут побыть самими собой. Только на таком пиру, да ещё в битве, каковую, надеюсь, всем нам предстоит скоро испытать.
Неподалёку играл оркестр, а один из бардов сидел прямо за столом с господами и распевал весёлые песни, прославлявшие подвиги рыцарей, что геройски пали ещё до рождения герцога Шридера. При этом он держал в руках какой-то аналог лютни, на которой играл, умудряясь синхронизировать ноты с остальным оркестром, который было едва слышно из-за рёва гостей, разговоров и громкого хохота.
Традиции я знал плохо, но догадывался, что невежливо будет сразу покидать гостей. Поэтому мы с молодой женой встали во главе стола. Подскочивший слуга тут же вручил мне кубок с вином, под который я произнёс пространный тост, поблагодарив всех собравшихся, что почтили меня своим присутствием, пожелал им удачного отдыха, посулил впредь не давать им скучать, ибо у короля на уме большое дело. Они, видимо, подумали про войну, а какое ещё дело может быть у короля, кроме войны, а потому встретили мои слова радостным рёвом. После этого я опрокинул кубок, стараясь не захлебнуться, там было больше полулитра, поставил его на стол и крикнул «Ура!»
Пир продолжался своим чередом, а я, не отпуская от себя жену, направился в свои покои, где мне предстояло провести первую брачную ночь. Сейчас была только середина дня, но нас это нисколько не смущало, мы молодые, крепкие, а потому развлекаться будем долго. Гости уже протрезветь успеют.
В покоях нас встретила госпожа Альпина, в строгом платье, с волосами, убранными в заковыристую причёску, прямо олицетворение правильной во всех отношениях служанки. Взгляд её выражал искреннюю заботу о короле и его молодой жене. Я бы, конечно, поверил в такой образ, но перед глазами отчего-то вставала картина, где она, совершенно голая, стоит на четвереньках передо мной и издаёт стоны, слышимые за пределами дворца. Отогнав воспоминание, я прошёл вперёд. Альпина лично постелила нам бельё и приготовила столик с вином и закусками, чтобы молодожёны, устав от любовных утех, могли подкрепить силы.
— Ваше Величество, — обратилась она к нам обоим, — всё приготовлено, если нужна какая-то дополнительная помощь…
При этих словах она как-то многозначительно улыбнулась. Какая помощь? Групповуху устроить? Рано ещё, жену, конечно, буду развращать, но постепенно, да и то, вряд ли до такого дойдём.
— Ничего не нужно, госпожа Альпина, — с улыбкой сказал я, — мы всё найдём сами.
— Но, если понадоблюсь, я буду за дверью, — она одарила нас очаровательной улыбкой и вышла.
Будет подсматривать, подумал я. Ну и пусть, мне от неё точно скрывать нечего после той ночи неделю назад.
Когда мы остались наедине, я взял столик двумя руками и аккуратно, стараясь ничего не уронить, поставил у самой кровати, когда устанем друг от друга, лень будет ковылять на другой конец комнаты, проще поставить рядом, чтобы можно было дотянуться рукой.
Жена моя, не зная, что следует делать, присела на край кровати и опустила глаза, видимо, дожидаясь от меня каких-либо действий.
— Есть хочешь? — спросил я, кивая на стол.
— Да, Ваше Величество, — скромно сказала она, с удивлением посмотрев на меня. — Я сегодня даже не завтракала.
— Вот сейчас и позавтракаем, — сказал я ей, присаживаясь рядом, — и не нужно называть мне Ваше Величество, я твой муж, если забыла, меня зовут Айкон, так и называй, ты ведь моя жена, королева, тебя саму теперь так будут называть.
— Хорошо, Ваше… Айкон, — она улыбнулась.
Я налил вина в два небольших стеклянных бокала, совсем немного, напиваться перед таким событием, как брачная ночь, точно не следовало. Лучше подкрепиться мясом и печёной рыбой, которые были горками уложены на двух больших серебряных блюдах. Я наколол кусочек говядины на вилку и протянул его ей.
— Ешь, — сказал я, — нам понадобятся силы.
— Для этого нужны силы? — спросила она. — А как это будет?
Я прожевал рыбу, запил её вином, а потом с улыбкой начал говорить:
— Давай будем откровенны, до тебя ведь тоже дошли слухи, что король Айкон — страшный развратник, который заставляет женщин делать в постели невообразимые вещи. А ты, будучи невинной девушкой, от такого пришла в ужас, и теперь сидишь, как на иголках в ожидании неизбежного. А твои воспитательницы говорили тебе, что в постели с мужем нельзя делать многих вещей, как-то полностью раздеваться, громко кричать, ну, и ещё кое-что по мелочи. Так?
Она улыбнулась и отпила вина.
— Такое всегда говорят девушкам перед свадьбой. Вот только мои воспитательницы были другими. И учили другому.
Я едва не поперхнулся куриным крылышком.
— Так, давай с этого места поподробнее, чему они тебя учили?
— Во-первых, — начала она рассказывать, — мне, действительно говорили, что король любит женщин. Разных женщин, разными способами, а иногда даже двух сразу.
— Какие подробности, — заметил я, — видимо, они за мной подсматривали. Но ты продолжай, что там во-вторых?
— А во-вторых, — вино начало действовать, на щеках появился румянец, а речь стала более смелой, — они говорили, что для мужчины это вовсе не порок, что следует, наоборот, избегать мужчин, что чураются женщин, ибо таковые могут быть злыми, больными или сумасшедшими. А ещё они мне подробно объясняли, что следует делать и как нужно доставлять удовольствие мужчине.
— Надеюсь, без практических занятий? — с подозрением спросил я.
— Меня учили по книге с множеством рисунков, там есть всякое, даже такое, что я по своей воле делать бы не стала. Что же до раздевания при муже, то все воспитательницы говорили мне, что тело у меня прекрасно, а потому скрывать его от своего мужчины — грех. А ещё они говорили, что если мужчина ходит к другим женщинам, это значит, что ему чего-то недостаёт с женой.
— Очень правильные воспитательницы, — заметил я с удивлением, — чему ещё они тебя научили?
