И пусть с приходом посторонних она убрала лишние лапы, а Морис втянул щупальца, я прямо почуяла грозу в голосе паучих. Госпожа Лилиан тоже почуяла, поэтому натянуто улыбнулась и обратилась к коллегам.
– Ну что ж, давайте посмотрим?
Мы посторонились, продолжая держать строй, и многоуважаемая комиссия имела честь лицезреть радужное поле, весело покачивающееся на теплом ветерке. От облегчения у меня дрожали ноги. Все хорошо, мы молодцы, мы справились…
Вначале хрустнуло где-то вдалеке, потом ближе и ближе, а вот уже шелест раздавался везде. Как будто кто-то разогревал в микроволновке кучу пакетов с попкорном. Воздух наполнился розовой пыльцой и удушающе сладким ароматом цветочного нектара. И коробочки как по команде раскрылись.
Мы завороженно смотрели на десятки крохотных тонконогих феечек, вылетающих из перламутровых “гнездышек”. Их прозрачные крылышки трепетали часто, как у колибри, распространяя чудесный аромат и блестящую пыльцу. Я аж рот раскрыла, честное слово.
Остальные тоже казались зачарованными, наблюдая за танцем разноцветных крошек.
И вдруг посреди поля я увидела знакомый зеленый хохолок. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику, но сделать я уже ничего не успевала.
– Так вас растак, тудыть вам в качелю! – гордо произнесло это существо и выбралось из грядки, осоловело подмигивая косыми глазками, как пьяный семафор. – Кудыть меня занесло, а?
– Тудыть! – заверещали феечки, оказавшись весьма быстро обучаемыми новым словам. – Тыдыть, тудыть!
– Ой, блин… – Рэнди хотел хлопнуть себя по лбу, но забыл, что в руке у него все еще лопата, поэтому удар получился звучным.
Куратор позеленела, побледнела, потом яркий свекольный румянец окрасил ее впалые щеки. Я стала подумывать о том, не является ли она моей дальней родственницей? Ящерицей там, или игуаной? Может, хамелеоном?
– Кто сделал это?! Как вы умудрились пронести сюда семена этого безобразия?
– Я сам пришел, вертеть-колотить! – радостно добавила матдрагора и, решив закрепить эффект, спросила: – А ты моя мама?
Феечки, подчиняясь негласному лидеру, накинулись на госпожу Лиллиан, осыпая ее розовой пыльцой и остервенело дергая за юбку.
– Мамочка? Мамочка? Тудыть ее, тудыть!
Еще одна стайка вертелась вокруг нас, периодически выкрикивая понравившиеся им словечки. И я поняла – это крах.
Я покрылась пупырышками, змеи стали в угрожающую стойку, потом даже завязались узлом, кажется, но это нас не спасло. Волна смеха прорвалась сквозь все преграды. Мия начала икать, пытаясь остановиться. Кракен забыл про конспирацию и покусывал свое щупальце, а гуль просто отвернулся и усиленно грыз черенок, при этом не забывая глумливо хихикать. Уверена, это нервное. Я и сама хихикнула как-то совсем обреченно.
– В карцер! – взвизгнула госпожа Лилиан, ногой отпихивая любвеобильную матдрагору.
– Ты совсем, что ли?! Грязной тапкой да прям в рыло!
– И рот этому заткните! – выдохнула несчастная “мать семейства” и едва ли не бегом покинула поле.
– А я не понял, мы выиграли? – спросил гуль.
Ему никто не ответил.
Глава 18
Нас сопроводили в помещение, бывать в котором нам уже приходилось после достопамятного приключения на нашем кладбище. А еще Светлый факультет! Могли бы хоть из вежливости сделать тюрьму поуютнее, она мне еще с прошлого посещения не понравилась. Особенно кровать. Хотя стоило сказать спасибо хотя бы за то, что не развели по разным камерам.
Заперев за нами дверь, светлые с чувством выполненного долга ушли.
– Ну, это смотря как посмотреть, – вдруг громко заговорил Морис и, деловито стряхнув платочком пыль с койки, сел.
– На что? – не поняла я.
– На победу или проигрыш, разумеется. Лично я чувствую глубокое моральное удовлетворение от лицезрения ужаса на лице госпожи Лилиан. Ради этой незабываемой смены окраса я даже готов повторить.
– Тебе надо, ты и повторяй, – огрызнулась Мия. – Откуда там взялся этот корень? Мы же все семена проверяли!
– Я от группы отстал, колотить, – грустный голос коренюки заставил нас всех вздрогнуть. – А с вами весело. Честное слово – чтобы мне сдохнуть!
Я представила, как нам будет весело в кабинете у Миллхауса Дрея, когда он заберет нас домой, и вздохнула. За такой конфуз нас на кладбище сошлют на постоянной основе. Ну, или наградят, если Миллхаусу понравится наш перфоманс. Хотя даже если понравится, от смачного наказания это не спасет. Фактически мы только что устроили международный скандал…
– Морис, а за срыв дипломатической миссии, часом, не казнят? А то мы тут сидим, а светлые, может, уже котел приготовили и костер развели?
– Не, пыточному ремеслу тут не обучают. Но вот какую-нибудь гадкую бумажку подсунут. Ноту протеста или сумму компенсации.
При этих словах мне легонько поплохело.
Ректор же предупредил, что бюджет на компенсации уже выбран! Мне захотелось зарыться в землю и незаметно присоединиться к колонии матдрагор, потому что, судя по внутреннему монологу, меня теперь смогут понимать только они.
– Нам хана, – констатировал Рэнди, тоже, видимо, примерявший на себя роль кочующего растения с нетрадиционным лексиконом.
– Чего расклеились? – спросила матдрагора. – Я, вашу ж за ногу, че, своим не помогу, что ли? Я ж, итить-колотить, не крыса какая-нибудь. Щас все разрулим.
Мы растерянно следили за передвижениями незваного члена команды арестантов, а коренюка развела нешуточную активность. И, скажу я, для того, кто перетаскивает себя с места на место с помощью тонких кривых отростков на туловище, он оказался тем еще шустряком.
– Так-так-так… Я чувствую, чувствую… – Он остановился и довольно качнул ботвой. – Ядрена кочерыжка! Вот это тут все заросло, итить…
Морис немного брезгливо опустился на одно колено в темном пыльном углу, перед этим отодвинув скрипящую койку.
– Дыра?
– Я туда не протиснусь, – сразу предупредил Рэнди.
– По частям протащим.
– Да я своих позову, мы тут вмиг все по кирпичикам разложим, – пообещала матдрагора. Я же присматривалась к мышиному лазу и прикидывала, смогу ли расширить его сама. Мои успехи в управлении магией стали более уверенными, и я бы, наверное, даже справилась, но…
В дверь постучали.
– Серьезно? – Морис округлил глаза. – Они к нам стучатся?
– Открыто, – сказала я на автомате, и неизвестный снаружи и правда толкнул запертую дверь. Безрезультатно.
Загремели ключами, а мы пока вернули койку на место и встали плечо к плечу, защищая пути отхода.
– Простите, – в щелку двери заглянул Сиэль, – я не сильно помешал?
Нельзя быть одновременно и вежливыми, и жестокими, это противозаконно. Я сбросила оцепенение и развела руками.
– Мы сидим в сыром холодном карцере, заняться нечем, так что нет, ты нам не мешаешь. Заходи, присоединяйся.
Светлый юмора не оценил.
– Госпожа Бламс просила срочно привести вас к ней.
– Бить будет? – осторожно поинтересовался Рэнди. Сиэль побледнел, потом покраснел и, заикаясь, воскликнул:
– Н… Нет, разумеется! Как такое вообще можно подумать? Наш ректор любит своих студентов!
– Наш тоже. По-своему.
Нестройный гул одобрительных голосов за моей спиной не убедил бы даже идиота.
Однако мы все-таки пошли за Сиэлем, а я, выходя последней, помахала на прощание матдрагоре, которая, отсалютовав отростком, рыбкой нырнула в дыру в стене. Эх, не все так уж плохо на Светлом факультете.
– Так все-таки, – напомнил Морис, – зачем госпожа ректор хочет нас видеть?
Мы миновали двор и как раз подходили к главному корпусу. У нас, чтобы попасть в ректорат, надо было подняться по винтовой лестнице в башню в западном крыле, но Сиэль в холле повел нас в противоположную сторону. В восточном крыле в основном располагались личные кабинеты преподавателей, может, что-то еще, но я там не бывала, а только слышала, что студенты туда ходить не любили. Пользуясь случаем, осматривалась по пути: ничего примечательного, разве что зеркал еще больше – проще сразу из них стены делать, чем развешивать отражающие поверхности всех мастей вручную. Я состроила рожицу отражению в выпуклом круглом зеркале, для чего пришлось задрать голову, и отражение возмущенно отвернулось.
