Вопросов у меня по-прежнему было много, но пора уже дать отдых коням. И солнышко отчего-то светит так, словно у нас не октябрь, а июнь. Вон, сныть кругом цветет. А она-то как раз расцветает в конце июня.
Выбрав местечко в тени не сомневаясь, что там должен быть родничок. Так и есть.
Распрягли коней, задали им всем овса — много не стоит, но фунт-другой нужно.
— Присмотришь за своими? — спросил я гнедого.
Гневко обиженно отвернулся, а потом на всякий случай махнул хвостом, стараясь меня задеть. Но лишь слегка. А сам искоса поглядывал — дескать, я тебе свою обиду показал, или еще…?
— Да знаю я знаю, что ты и так за всеми присмотришь, — миролюбиво сказал я, дружески хлопая жеребца по крупу. — Но сам понимаешь — привычка. Коли я начальник, так должен все лично проверить и убедиться, что все будет правильно.
— Го! — хохотнул гнедой во всю пасть, давая понять, что он думает о своем начальнике. Мол — пропадешь ведь без меня, бестолочь! И я тоже знаю, что я без гнедого пропаду.
Гневко ушел пастись, а заодно приглядывать за остальными конями. Ну, а еще и за мной.
Маг, уже принявшийся собирать хворост для костерка (вот, и никакие слуги не нужны!), в который раз с изумлением помотал головой:
— Юджин, я никак не могу привыкнуть к твоему общению с жеребцом. Все думаю, что у тебя не конь, а заколдованный человек.
Оглянувшись — а не слышит ли Гневко, я с беспокойством сказал:
— Ты только гнедому об этом не говори, может обидеться. Люди для него — недосущества. Хвоста и гривы нет, копыт тоже и ходят только на двух ногах. А наши мужчины, которые на кобылок внимания не обращают — те просто уроды. Меня терпит, потому что привык. Я для него вроде младшего брата — неразумного и непутевого.
Так это или нет, я не уверен. Но то, что гнедой считает, что оказывает мне покровительство — сто процентов.
Пока я варил немудреную похлебку, барон успел выдуть бутылку вина. Сколько он их прихватил? Кажется, две штуки. Обоза нет, а верхами много не увезешь.
— Лучше бы ты вино на вечер оставил, — вздохнул я, помешивая варево.
Габриэль только отмахнулся и принялся сбивать пробку со второй бутылки.
— Лучше я сразу все выпью, чтобы не облизываться. Выпью — а с завтрашнего дня стану трезвенником, как ты. У олкенов даже пива не пьют.
Я столько наслушался об олкенах, то можно подумать, что здесь живут святые люди. Вон, даже пива не пьют. Или им его варить не из чего?
Похлебка сварилась и я отставил ее в сторонку. Пусть немного настоится и остынет. Иначе барон полезет ложкой, лечи его потом от ожога. А пока Габриэль пребывает в счастливом состоянии — у него еще полбутылки осталось, нужно задать ему кое-какие вопросы.
— Габриэль, а как же так получилось, что герцог женился на будущей Верховной правительнице олкенов?
— А ты у самого герцога не догадался спросить? — фыркнул маг.
— Не то, чтобы не догадался, а постеснялся, — признался я. — К тому же, у меня появилось столько вопросов, что Силингу пришлось бы отвечать на них неделю.
А я и на самом деле постеснялся задать герцогу лишние вопросы, решив, что ответы получу от Габриэля. Как чувствовал, что мне с ним придется ехать. Я же особо и не вникал в прошлое своего правителя. Слышал, что жена Силинга умерла. Но как и что — даже не интересовался. Думал — самое обычное дело, умерла при родах.
— Начнем с того, что когда Деметрий женился, то Онивия еще не была Верховной правительницей, — ответил маг тоном многоопытного ментора. — Николаз, мой племянник, а в те времена правящий герцог, повез Деметрия — ну, тогда еще мальчишку в Священную долину и он там познакомился с девушкой, влюбился, а та ответила взаимностью. Род незнатный, но у олкенов знати и нет. Они вообще народ безобидный. Овец пасут, а когда приходится овечку забить на мясо, долго плачут, а потом у животного прощения просят.
— Ну, хотя бы так, — хмыкнул я. — А я уж подумал, что они травкой питаются.
— Так они мясо очень редко едят. Ячмень сеют, рыбу в море ловят.
— А здесь есть выход к морю? — удивился я. — И что за море?
— Тоже самое море, что и в Севре, — пояснил барон. — Море Ватрон, если помнишь. К Святой долине княжество Севр примыкает. Правда, между ними болото лежит, но по нему гать проложена.
Святая долины имеет выход к морю? Нет, в моем мире правитель, имеющий под боком выход к морю и миролюбивый народец, который мешает проходу, стал бы рисковать не раз в сто лет, а регулярно. Думаю, в конце концов запасы магии, что защищает олкенов, кончились бы, и тот владетель обрел бы важную составляющую экономики.
А Габриэль продолжил рассказ:
— Николаз поначалу не хотел для сына такой партии, а потом решил — а почему бы и нет? С одной стороны — за невестой нет родственников, и это плохо, но с другой стороны — это и хорошо. Будущего правителя как раз женить собирались, так претенденток было не то три, а не то целых пять. Выберешь одну, остальные обидятся. А девушка из народа олкенов — никому из аристократов не обидно.Понятно, что было объявлено, что Онивия потомок самого Алуэна Мохнатые Щеки, но мы тут против истины не погрешили. Всеолкены считают себя потомками короля.
— А не было у Силинга-отца мысли, что свадьба сына с девушкой из народа олкенов поможет получить королевскую корону? — поинтересовался я.
— У Николаза такой мысли не было, точно знаю, — усмехнулся маг. — Мой племянник считал, что быть герцогом — это даже лучше, чем королем. Дескать — все лезут в короли да в князья, а он герцог. И очень этим гордился. А вот я, да еще кое-кто из нашего рода, подумывали — а не поможет ли нам Онивия? Кто знает, как жизнь сложится? И так, все, вроде бы, хорошо. Свадьба, а через год Вильфрид родился. Потом еще не то два года, не то три, как из земли олкенов явился посланник — дескать, прежняя Мертвая Женщина решила стать живой, выйти замуж, родить детей и все прочее. Но ей требуется замена, а заменой может быть только Онивия.
— И что, так просто взяли и отпустили? — удивился я.
— А как удерживать? Не станешь же запирать мать наследника? А сама Онивия решила вернуться в родные места. Она, понимаешь ли, с детства мечтала стать Мертвой Женщиной. Не исключено, что за всем этим кроется еще что-то, но я не знаю. А Силинг-старший на охоте погиб, Деметрий был вынужден принять власть. А чтобы власть принимать, нужно в святилище ехать. Как раз вместе с женой и уехали. Он вернулся, а она там осталась, со своим народом. Пришлось супругу молодого герцога мертвой объявлять, чтобы у народа вопросов лишних не было.
— А как же ребенок? Все-таки, она мать.
— А что ребенок? — хмыкнул барон. — Пока Вильфрид был маленьким, то приглядывала за ним, няньки каждую ночь пугались. Вырос, стала навещать реже.
— В каком смысле приглядывала? — не понял я.
Габриэль посмотрел на меня как на несмышленыша и пояснил:
— Приходила, присматривала. Если что-то не нравилось — наказывала нянек. Она же Мертвая Женщина, что ей стоит сбегать к своему ребенку? Так что, пусть она и ушла, но о сыне всегда беспокоилась. Помнишь, как Вильфрид на твою родину убежал?
Еще бы я не помнил. Я, как раз, скучал, думал — чем бы заняться, а тут герцог с двоюродным дедушкой объявились. Если бы не они, так я бы и не сходил на ту сторону гор. А сходил не зря. И доспехи свои любимые вернул, новости узнал, а заодно еще и наследника престола вернул.
— И что Онивия? — полюбопытствовал я.
— Она как раз шум и подняла. Явилась в замок, чтобы навестить мальчика, а его нет. Искала. Сказала, что следы ведут по ту сторону гор. Самой ей к вам не пройти, зато мы можем.
— А бывшего наемника Артакса не она посоветовала взять на поиски?
— Юджин, не обольщайся, — усмехнулся маг. — Ты, конечно, личность известная, но для народа олкенов ты неинтересен.
— Еще вопрос, — не удержался я. — Понимаю, что герцог не смог или не захотел ехать сам. Но отчего бы ему было не отправить Вильфрида? Если тайная правительница его мать, то разве она откажет своему сыну?
