И тут выяснилось, что бассейна в доме старосты нет.
После кошмарной бани нас ждал ужин. Ни староста, ни его жена с нами не сели.
— Как это невежливо! — возмутился я, но отец пояснил, что местным запрещено садиться с нами за стол:
— Они чавкают, сморкаются в рукав и рыгают прямо за столом. Поверь, лучше когда они сидят отдельно.
Мы поели, сидя на деревянной, не обструганной лавке, за таким же столом. Еду нам подавали на глиняных и деревянных плошках. Попробовав местной стряпни, я скривился. Видимо повар у них был не особо хороший.
— У них нет повара, жена старосты и его дочка, сготовили все это сами, — сказал отец.
И вдруг я задумался. Я осмотрел стол, заставленный блюдами. Хотя они и были не изысканными, но трудно представить, что все это сделали две женщины, не имеющие никаких приспособлений, даже крана с водой. Я представил, как они бегает по кухне в многослойных юбках, задыхаясь от жара печи и мне стало их жаль. Чтобы не расстраивать хозяйку я съел побольше и, наверное, поэтому среди ночи у меня заболел живот.
Я проснулся и встал. Мой организм требовал, чтобы я дошел до туалета, но я уже знал какие туалеты в домах у людей и отчаянно не хотел туда идти. Больше того, мне даже думать не хотелось о яме, вырытой в земле, над которой витают миазмы и мухи, и я из последних сил терпел, надеясь, что все пройдет и я смогу сходить в туалет где-нибудь в лесу, по дороге. Но ничего не вышло, пришлось вставать, зажигать свечу, тащиться во двор, в поисках выгребной ямы. В этом поганом туалете, который и туалетом то назвать было нельзя, я едва не расплакался от отвращения. "Зачем? Зачем мы поехали сюда?"
Выбравшись из щелястого сооружения, я вздохнул полной грудью свежий воздух и вдруг заметил невдалеке от себя белую тень. Судя по длинной юбке, волочащейся по земле, это была женщина. Я замер. Мне было любопытно посмотреть на человека, когда он не видит меня. Еще никогда мне не приходилось видеть, как ведут себя люди, когда не знают, что я рядом. Обычно люди при встрече замирали и молча пялились в землю, ожидая, когда я пройду, так что я смотрел и ждал, что же она будет делать.
Женщина прошла по двору и остановилась неподалеку. Поставила на землю корыто и начала вытаскивать из него какие-то тряпки и развешивать их на веревках. Я пытался понять, что же такое она это делает? Потом до меня дошло — она развешивает белье после стирки. Вот так вот просто — на веревки во дворе! С ума сойти!
Женщина начала что-то напевать тихим, мелодичным голосом и я удивился — на улице ночь, она все еще работает по дому и должна бы устать и с ног валиться, но она весела, не жалеет себя и не рыдает, хотя вокруг нее такое убожество.
Наконец она закончила развешивать белье, подхватила корыто и пошла к дому. Я отправился следом, размышляя, кто она такая? Для жены старосты слишком молода. Наверное дочка. Походка у нее была легкая, живая, завязки фартука обхватывали тонкую талию. Я окликнул ее и спросил где тут кухня. Мне хотелось пить. И тут с ней случилось тоже, что с остальными, стоило им меня заметить. Охнув, она уронила свое корыто, замерла, съежилась на крыльце и опустила голову.
Я попытался говорить с ней ласковее, чтобы не испугать еще больше. Наконец она ответила мне и немного подняла голову. Я разглядел ее лицо — красивое, с ровной, нежной кожей. Волна каштановых волос, была собрана в сетку на ее голове, но несколько прядей выбились и упали на плечи.
Я понял, что беззастенчиво разглядываю ее уже несколько минут, но она молчит, хотя любая девушка в моем городе уже давно сделала бы мне замечание.
Наконец я вспомнил о правилах приличия, поблагодарил ее и прошел мимо. Я почувствовал ее запах — она пахла цветами и мылом, а вовсе не потом, или грязью. Я еще раз посмотрел ей в глаза и она вспыхнув, отвернулась.
Утром, когда мы уезжали, я рассказал об этой встрече отцу. Он сказал, что да, это была дочка старосты.
— Она понравилась тебе? Хочешь забрать её себе?
— Себе? — сперва не понял я.
Отец усмехнулся:
— Да, себе. Пусть живет в доме, занимается уборкой. Ты сможешь видеть ее, когда захочешь.
Признаться честно, мне на самом деле хотелось увидеть ее еще раз. Я колебался, и отец спросил:
— Ну?
— Но у нее же тут дом. Семья, — смущенно ответил я.
— Дом? — усмехнулся отец и обвел руками жалкие стены. — Посмотри вокруг. Думаешь ей будет лучше здесь, гробиться каждый день на каторжной работе, чем жить с нами, носить чистую одежду и выполнять простые обязанности? Это все решило. Я сказал:
— Да. Тогда пусть едет к нам.
— Я скажу старосте, чтоб отправил ее в наш дом, пока мы будем в пути, — ответил отец и я лишь кивнул. К стыду своему скажу, что мне даже в голову не пришло спросить об этом у нее самой. Я был уверен, что знаю лучше нее, что для нее хорошо.
Утром мы уехали и я так и не увидел её перед отъездом, но покидая Галаш я чувствовал внутри радость от того, что вернувшись домой, увижу её.
Предвкушение этой встречи скрасило мне неудобства нашей поездки. Теперь я уже не так крепко ненавидел весь этот мир, принадлежащий людям и эльфам.
После того, как мы покинули Галаш, наш путь по стране людей продолжался. Мы увидели города побольше, замки важных персон, управляющих людьми, а из человеческого края направились в землю эльфов Там, в столице их королевства, я получил ещё одного раба — сына эльфийского короля, молодого Саммирата. Мой отец выбрал его мне в секретари и я не стал возражать. После посещения эльфов мы направились домой и вернулись спустя два месяца, как и предсказывал отец.
По пути назад, отец сообщил, что по его мнению эльфы гораздо симпатичнее людей, именно поэтому он взял мне эльфа в секретари. Я не стал спорить — в последнее время и правда появилась мода на эльфийских слуг, ими заменяли роботов-андроидов. Я считал это глупостью — зачем глупый раб, когда можно купить отличного андроида последнего поколения?
В пути я приглядывался к своему будущему слуге и даже заговорил с ним. Оказалось, что Саммират вовсе не глуп. Он был похож на ребенка, очень мало знал, но это была не его вина. Просто он никогда не слышал о многих вещах, которые для меня были знакомы с самого детства.
Когда мы вернулись домой, Саммират очень быстро обучился всему, чему было нужно и я только удивлялся — ведь я то ждал, что придется по пол года втолковывать глуповатому эльфу простые вещи.
Однажды я спросил его, каково ему с его умом жилось среди сородичей? Не было ли ему тяжело с ними общаться? И он ответил, что остальные не глупее него. Я удивился — ведь все знали, что эльфы и люди совсем не умны! Саммират ответил мне, что все это чушь.
— Возможно, так выгодно считать, — сказал он. — Ведь гораздо проще держать в рабстве кого-то вроде собак, чем тех, кого считаешь равным себе.
Я глубоко задумался тогда. Что если, он прав? Но тут же я вспомнил всех, кого видел раньше и рассмеялся про себя его наивности, но слова эльфа заронили в меня сомнения и вернувшись, я начал читать книги, старые книги по истории.
Конечно, я и прежде знал, как этот мир был покорен нами, но впервые я задумался о том, что возможно, его коренные жители были не так уж тупы, как представлялось. А если это правда, значит мы настоящие захватчики.
Я отогнал от себя эту мысль. Она была дурной, могла принести много бед и расстроить моего отца. Однако я продолжал общаться с Саммиратом и уже не держал его за раба, а позволял ему вольности, как равному по разуму, конечно, только когда отец не видел.
Однажды, я увидел, как ему пришло письмо из дома и Саммират будто преобразился. Всегда спокойный и сосредоточенный, он вдруг весь расцвел улыбкой. Теперь я уже знал, что его чувства сходны с моими и вдруг представил, что ощутил бы я, если б вдруг меня кто-то забрал из родного дома, даже не спросив моего согласия. Меня охватил ужас и стыд. А еще я вспомнил девушку из Галаша, которую мы тоже забрали в наш дом даже не спросив ничего, будто она была бессловесной вещью.
