На берегу пахло морской свежестью и водорослями. Нос щекотали незнакомые запахи, тихо и устало накатывали мелкие волны на берег, с шумом пробегали по песку, касались исцарапанных о камень ног. Коже становилось приятно, так и хотелось остановиться, торопливо сбросить одежду, и искупаться, хотя можно и не снимать убранства, заодно пыль отстирается. Океан манил прохладой и спокойствием, в котором так нуждалось изнуренное тело. Анри лишь нахмурил брови и двинулся вдоль берега дальше, к темнеющему вдалеке лесу.
Солнце укатилось за горизонт, берег утонул в темноте. Громадные тучи так никуда и не делись, не видать ни звезд, ни луны — одна бескрайняя чернота. Анри несколько раз проваливался ногами в песчаные ямы с водорослями и галькой. Выскакивал как ошпаренный, сперва показалось, что ноги опутали змеи. Анри даже вскрикнул. Когда упал снова, то уже молча, хотя больно ударился коленом о камни.
Поднявшись, вытер кровь с разбитого колена, дальше шел, глядя только под ноги и перед собой. Даже на океан не смотрел, шум волн отвлекал, так и подмывало разбежаться и прыгнуть в воду. Хотя почему бы и нет?
— Анри! — послышался сзади требовательный голос. — Ты не забыл? После заката купаться нельзя!
— Не забыл, не забыл, — уныло ответил маркиз, пнул ногой гальку, камешек булькнул и скрылся в воде. — Хотя все равно хочется.
Ситара уже не бежала как стройная лань, шагала сзади, упираясь в землю с таким усилием, будто тащила тяжело груженую телегу. Анри остановился, дыхание частое, тяжелое:
— Все, давай передохнем хоть минуту.
— Нельзя, — ответила, поравнявшись с ним девушка, — разве не видишь что в воде?
Анри протер глаза, прищурился. Ему не чудилось, в океане действительно возилось что-то темное. Рискнул подойти ближе, присмотрелся: длинные острые плавники иглами торчат из воды, волны тихо хлопают по ним, вот уже видны широкие ноздри и зеленые горящие холодным огнем глаза.
— Что это? — в ужасе прошептал Анри.
— Наги, морской народ. Ночью когда не видно ни луны, ни звезд они выходят на поверхность. Нам надо спешить, — бросила на ходу девушка.
Анри поспешно побежал вслед за ней, прихрамывая на ушибленную ногу.
Спасительный лес оказался совсем рядом. Издали черный и страшный он пугал не меньше холодного взгляда морских обитателей, и, лишь когда оказался под покровом теплых и влажных листьев, Анри ощутил себя в безопасности. За широкими стволами деревьев тепло и уютно, не продувает насквозь колючий морской ветер, как тут не расслабиться. Ситара бросила на широкий корень походной мешок, сказала устало:
— Ну вот и долгожданный привал.
— Ты отдыхай, а я покараулю, — предложил Анри сухим, как пересохшая трава, голосом.
Ситара не стала спорить, слишком устала для возражений, поспешно расстелила на земле мешок и скрутилась как кошка калачиком. Анри укрыл ее своей рубашкой и устроился рядом на широком и удобном, напоминающем кресло, корне. Поначалу ежился, шершавая кора неприятно скребла кожу, на обнаженное тело с листьев падали крупные холодные капли, зудели ушибы на ногах.
Воздух в лесу стоял густой и влажный, напитавшийся запахами трав и листвы, даже дышать тяжело, кажется, кисель ноздрями втягиваешь. Анри решил немного осмотреться. Идти старался тихо, но под ногами, то шуршали листья кустов, то хрустели мелкие ветки. И хотя маркиз, как опытный охотник, умел ходить тише мыши, сегодня ему не удавалось, земля под подошвами сухо пощелкивала. Хмурый как туча и недовольный собой он взобрался на поваленный ствол дерева и оттуда глядел в темноту.
Там на берегу, возле самой кромки волн, двигалась черная как уголь фигура. Песок под ней беспокойно шелестел, как опавшие листья в лесу. Иногда он слышал протяжные стоны, один из них прозвучал так близко, что Анри показалось: Наг стоит прямо перед ним! Маркиз едва не свалился с дерева вниз, больно ударился подбородком о шершавую кору, но удержался. Любопытство брало верх над рассудком, и он следил дальше, с сильно бьющимся сердцем, уверяя себя, что наги его не заметили, а просто ползают возле черты леса в поисках еды или еще чего.
Песок на пляже гладкий, укатанный волнами, словно наги специально утоптали для предстоящей битвы. Чешуйчатое воинство готовится ко дню, когда сможет выйти на сушу, вот и подготавливает поле боя. На песке ни ям, ни выбоин, вот только рассмотреть, что происходит там дальше, не выйдет — слишком темно. Может, морских созданий уже собрались могучие тысячи, а может, затаились и выжидают, стрекотания и стон поутихли.
Анри силился не заснуть, таращил глаза, вглядывался сквозь черноту под ноги, но так ничего и не заметил, веки потяжелели, в глазах жжет от устали, так и подмывает умоститься на широком стволе, положить голову на руки, прикрыть глаза. Еще и сонная тишина вокруг, ни звука не слышно. Наги прекратили заунывно стонать, а лес молчал, будто вся живность, даже насекомые в нем вымерли, много лет назад, и так и не размножились.
Анри больно укусил себя за палец, чтоб не уснуть, слез со столба вниз, все равно ничего не видно, а наги близко к лесу подходить боятся, деревья и кусты для них чужи, вот и обходят стороной. Хотя, кто его знает?
До середины ночи маркиз так и просидел в размышлениях о том почему наги не ходят в лес, и что же их, таких страшных и уродливых, может пугать. Додумать не дала Ситара, разлепила сонные очи, посмотрела мутным взглядом:
— Ляг, поспи немного, у нас завтра трудный день.
Анри предложение принял с радостью, итак клевал носом битый час. Тело уже не просто устало, а еле двигается, в каждый сустав, будто по раскаленному гвоздю вогнали. Думал не сможет и глаз сомкнуть, но спал как бревно, пока не шлепнуло по спине холодным и мокрым.
— Что, кто это? — сонным голосом сказал Анри.
— Вставай лежебока, — ответила Ситара, и вновь озорно стегнула длинным прутиком по ребрам.
— Ну и нравы, — проворчал Анри, перевернулся на спину, протер руками глаза.
Она быстро взглянула на его смущенное лицо, кивнула:
— Вставай, будем завтракать и в путь.
На импровизированный стол, из постеленной на широкий пень скатерти, легла широкая коврига хлеба, пара длинных желтых фруктов и тощий бурдюк. Анри посмотрел в сторону стола, облизнулся. Так и хотелось схватить буханку, прокусить хрустящую коричневую корочку, погрузить зубы в душистую мякоть, но подождал пока Ситара сядет рядом. Еды и так мало, да и воспитание не позволяло хватать как зверь.
Анри окинул скатерть взглядом, сказал досадливо:
— Тут и одному есть нечего, не то что двоим.
— Есть еще хлеб и малость сыра, но это на вечер — сообщила Ситара.
