— Времени-то хватит?
— Хватит.
— А я тебе зачем понадобилась?
— Твоя помощь мне во как нужна! — резанул себя ребром ладони по кадыку Ряха. — Потому как в таком деле одному тяжко, обязательно свой человек ещё должен быть. А у меня здесь кроме тебя — никого.
— А что делать? — постаралась я сразу узнать конкретные вещи.
— Пока немного. Кожу я отдал. Настойка есть, — стал загибать пальцы Ряха. — Сейчас ты мне нужна вместо тяжести.
И не успела я ахнуть, как Ряха одним движением поднял меня и посадил себе на шею. А я-то ещё думала, может быть в юбке сюда прийти, а не в легионерском костюме…
И вот в таком необычном виде, со мной на плечах, Ряха начал делать приседания.
Я ухала вниз, потом взлетала вверх. Развлечение получилось стоящее. Чуть-чуть, совсем немного, а всё-таки это напоминало полёт на драконе…
Присев нужное количество раз, Ряха опустил меня на землю, передохнул, затем снова посадил на шею — и так пять подходов, пока ему не показалось, что на сегодня достаточно.
Я пыталась считать вслух, сколько раз он приседает, но Ряха остановил меня:
— Не надо. Ты только сбиваешь.
Считать про себя было скучно, и я не стала: в конце концов, это Ряхе надо, а не мне.
Все свои упражнения он записывал в специальную тетрадь, где у него таинственными закорючками был изложен план борьбы с мясником.
Наприседавшись до упора, Ряха отпустил меня:
— На сегодня с тобой — всё. Я еще немножко покачаюсь, да тоже пойду.
* * *
В отличие от Ряхи, ушедшего в леса, его соперник сделал ставку на публичность, благо мясная лавка, где он работал, была практически в центре городка и любой, кто проявлял хоть маломальский интерес, мог наблюдать за тем, как он готовится к предстоящему турниру на заднем дворе лавки.
Любопытствующие дамы так и порхали туда-сюда по проулку, чтобы лишний раз полюбоваться на то, как красиво перекатываются мускулы под кожей у кудрявого красавца, когда он с утробным хеканьем расчленяет на колоде очередную тушку.
Я не удержалась, тоже сходила, уверяя себя, что как бы на разведку. Разведка показала: дело было поставлено с размахом, помощник мясника усиленно набирал очки до поединка, привлекая своими кудрями всё больше и больше поклонниц.
Хотя оставалось не так уж много времени до того, когда станет ясно, чья стратегия подготовки победит.
А в Огрызок, пока я летала, сидя на шее у Ряхи, принесли повестку: была определена дата судебного заседания.
Назначили его в день Жёлтой горной Коровы, 3 синих мэнгэ, и неизвестно было, придут ли в этот день на суд родственники погибшего владельца прачечной или нет. Если они не придут, заседание придётся перенести.
А они сейчас усиленно думают.
С одной стороны день Жёлтой горной Коровы более-менее нормальный, с днем Красной железной Собаки не сравнить.
Как уверяют жрецы храма, в этот день на ура проходит всё, что связано с подношением даров или жертвоприношением Сестре-Хозяйке и Медбрату, не говоря уж про Жёлтую Корову. Но с другой стороны в этот день нечего и надеяться на возврат долгов и новую должность. Но опять же волосы стричь в такой день — к несомненному счастью.
Так что на месте родственников усопшего я бы ещё сто раз подумала, хороший выбран день для суда или нет.
А ещё Янтарный прислал записку, в которой сообщил, что вечером можно прогуляться в архив.
Я показала её Рассвету. Он обрадовался, побежал чинить перья и запасаться чернилами, а я пошла переодеваться. Это ведь Рассвет идет в архив, а я к Янтарному на свидание.
Янтарный пришел в Час Ежа.
Не заходя в представительство, посвистел под моим окном, я крикнула Рассвета, Рассвет подхватил папку с чистыми листами и мы втроем пошли на Гору.
Архив занимал несколько комнат замка.
Он был небольшой, с архивами Ракушки не сравнить. В комнатах на длинных полках лежали кипы бумаг, прошитые шнурами и скреплённые сургучными печатями книги, где были записаны и рождения, и похороны, и свадьбы. Были тщательно собраны и рассортированы по коробкам письма на Гору и с Горы. На отдельных полках лежали реестры и ведомости.
При архиве сидел старичок хранитель, следивший, чтобы всё это не отсырело, чтобы мыши особо не шалили и всякие мелкие твари, питающие непонятное пристрастие к бумаге, не погрызли и так невеликую историю Отстойника.
За горсть монет старичок был готов подпустить Рассвета к изучению бумаг. А кто его осудит?
А чтобы успокоить свою совесть, он поставил условием пропуска Рассвета в архивные комнаты то, что он, хранитель, будет сидеть рядом и бдеть.
У Янтарного же были свои планы насчёт того, как мы проведем эти часы, пока Рассвет при неровном свете свечи будет портить глаза, пытаясь разобраться в загогулистых почерках и спиной чувствовать зоркий взгляд старичка. Янтарный взял ключи от жилой каморки хранителя.
Оригинальностью эти планы, конечно, не отличались, но время в процессе дружбы организмами, и правда, протекало незаметно.
И довольно приятно. Хотя особыми удобствами жилье хранителя похвастаться не могло. Диванчик в его гостиной был деревянный, без всякой подстилки. Поэтому Янтарный находился снизу, раз он это всё затеял.
Я же решила совместить относительно приятное с как будто бы полезным и попыталась заставить Янтарного поработать языком после того, как он дал нагрузку другим своим органам.
Я спросила:
— А почему так получилось, что твоя бабушка из Смелых? Я думала, их всех уничтожили.
— В горах нельзя всех уничтожить, — хмыкнул Янтарный, расслабленный, подобревший и просто необычно разговорчивый. — Даже здесь, в долине, в этом замке их не могли взять штурмом.
— А как взяли?
— На измор. Когда есть стало нечего, они съели всё, что хоть отдаленно годилось в пищу. А потом умерли. Мужчины первые, женщины держались дольше. Выносливее, наверное. Кого-то из них смогли выходить, когда Сильные вошли сюда. И кто-то из этих выживших решил жить дальше.
— А чистокровные Смелые остались?
— В Чреве Мира — практически нет. Бабушка в детстве рассказывала нам сказки и разные истории про ту войну и всегда говорила, что по преданиям, когда пала Гора, Смелые, те, кто жил в других укреплениях, ушли через хребты из Чрева Мира навсегда.
— Янтарный, а правду говорят, что там, за горами, — ткнула я ему за спину, в сторону востока, — живут люди без хвостов?
— Правда, — подтвердил Янтарный. — Я сам видел. Ходили мы как-то тем путём.
— Ну и как они, похожи на людей? — спросила я с жгучим любопытством.
— Не-а, они страшные и неуклюжие. И некрасивые. Человек без хвоста — это зверь! — убежденно ответил Янтарный.
