Гилл теперь с грустью вспоминал кажущуюся монотонность их путешествия в Местанию. Только сейчас он смог разглядеть за ней лёгкость пути и удачливость путников. Да у них тогда даже встреча с разбойниками оказалась приятным развлечением!… Поёжившись, он вспомнил последнее нападение, во время которого старый Грач потерял ухо и сломал руку, а его зять, вялый детина, вообще остался на месте схватки, едва приваленный грудой могильных камней…
Теперь они постоянно ехали в сопровождении каких-то путников. Кастема внимательно следил, чтобы вдруг не остаться в одиночестве. Из дорожных баек Гилл попутчиков, кстати, быстро выяснил, что подобное сбивание в кучу — практически единственный способ безопасного движения небогатого или торгового люда. Иногда их разношёрстный караван растягивался вереницей телег и фургонов на сотни шагов. Правда, безопасность они покупали за счет скорости. Караваны ехали медленно и могли останавливаться на привал по нескольку раз в день.
Слава вечным звёздам, этот ночной привал должен стать последним. До Венцекамня осталось несколько часов пути даже с их скоростью идущего к мяснику вола. Последняя ночёвка на свежем воздухе — и… Тут высокий астарен с лошадиным лицом и с ехидным прозвищем Шрам-в-отставке, без лишних слов взявший на себя руководство колонией путешественников, завидев, что Гилл болтается без дела, зарядил его за новым хворостом.
— Или ты ночью полезешь греться под своего коня? — этой солдатской остротой закончил он своё короткое распоряжение.
— О нет, что ты, я ни за что не повторю ошибки твоей матери! — с наивным видом запротестовал Гилл.
— Ты это о чём?…
Шрам-в-отставке, как быстро заметил Гилл, отнюдь не отличался сообразительностью.
— А что? Я что-то не то сказал? — Гилл простодушно вперил в него удивленный взгляд.
Астарен тупо оглядел спутников, давящих в рукавах хохот, на всякий случай грозно выругался в воздух и стал остервенело раздавать распоряжения. Люди засуетились, а Гилл, злорадно улыбаясь, пошел за новой порцией дров.
Кстати, Кастему Шрам-в-отставке старался не трогать (хотя если уж кто и знал, что это чародей, то уж точно не этот солдафон).
А с Кастемой творилось что-то неладное — словно та боль в глазах выросла и растворилась в его теле. Гилл пару раз попытался завести с ним разговор о нём, но тот каждый раз резко обрывал эту тему. Однажды он прямо спросил его — не наслали на него эту какую-нибудь порчу те чародеи? Кастема гневно набросился на Гилла и приказал ему выбросить из головы всю эту дурь! Они его друзья; ну поссорились, ну с кем не бывает!
Гилл вспомнил тот подслушанный разговор — и промолчал. Если Кастема хочет так думать, это его право. Гилл же не обязан быть таким наивным и добреньким, но и раскрывать кому-то правду на жизнь он тоже не обязан…
…Запах из котла дразнил и не давал забыть о том, как он проголодался. Едва дождавшись долгожданной команды "Налетай!", Гилл очутился в первых рядах и протянул жене Шрама-в-отставке две оловянные миски.
— Гляди, лопнешь! — и если бы не его проворность, летела бы его посудина, кувыркаясь, от удара толстой бабищи.
— Вторая порция моему товарищу. Он там, ждёт меня, — и махнул головой в его сторону.
С чуть подобревшим лицом она взяла протянутые миски и щедро навалила в них жидкую кашу с редкими островками мяса.
— Он у тебя, что, болен? — сочувствующе спросила она.
Гилл неопределенно мотнул головой и заторопился обратно, пока металл посуды не перенял от каши всё её тепло. Сейчас, когда Кастема, похоже, и вправду приболел, заботиться об их нуждах приходилось ему одному. Вздохнув, Гилл в очередной раз подумал, что у чародея это получалось лучше.
Проходя мимо фургона местанийцев, он заметил, как те, уже отужинав, вытащили квадратную доску и расставляют на ней тёмные и светлые фигуры. Гилл зачем-то остановился и уставился на шахматы. Жар каши, дошедший до пальцев, вернул его в реальность. Он почти бросил свою ношу на грязный снег и схватился за мочки ушей. Потом краем плаща подхватил миски и в целости и сохранности донес их до повозки, на которой его ждал чародей. Повозка принадлежала семейной паре лекарей, буквально заставивших Кастему разделить с ними путь.
К зацепившей его мысли Гилл вернулся только после того, как тщательно подобрал последние кусочки каши. А мысль-то стоила того, чтобы к ней вернуться, довольно улыбнулся Гилл: в последние дни он и думать забыл о своей… пешечности в руках чародея. С последними крупицами наслаждения он облизал ложку и с жалостью уставился на почти чистую посуду.
Кастема всё ещё возился со своей долей. Ел он без удовольствия и, заметив жадный взгляд Гилла, брошенный в его миску, протянул ему её.
— Будешь? Я чего-то не хочу.
Гилл наотрез замотал головой и на всякий случай пошёл прогуляться по лагерю.
Ноги сами вынесли его к игрокам.
— Ах, ты так?… А мы тогда вот так!
— Испугал пожар поленом!
— Нда… Сейчас… Напал!
— Я вижу…
— Ещё раз напал!
— Ушёл, ушёл… Вот тебе! А вот ещё! Всё! Кончено!
Обескураженный игрок почесал затылок и, тяжело вздохнув, предложил:
— Давай ещё!
— Что ж, давай… А ты, пацан, умеешь играть? — обратился его партнер к стоявшему рядом Гиллу. Тот кивнул. — Тогда садись сюда. Смотри и учись!
Впервые в жизни игра захватила Гилла целиком и полностью. Он будто вошёл в неё, в её хитросплетения и едва уловимую стороннему наблюдателю стратегию. Две армии схватились не на жизнь, а на смерть в ожесточённой и упорной битве. Всё новые и новые фигуры с тихим стуком исчезали с доски. Светлая армия в отчаянном порыве бросила в пекло схватки советника; ещё бы немного удачи — и он бы спас своих теснимых по всем фронтам товарищей. Но маленький зевок — и вместе с высокой фигурой погибли все шансы светлых на победу.
Местаниец, проигравший второй раз подряд, крякнул, смёл фигуры с доски и пробурчал: "Ладно, давай уже спать".
— Хороша игра, правда? — поделился своей радостью с Гиллом его более удачливый товарищ.
— Да, точно. Хороша… Только ведь и всадники, и советники, и короли… Они ведь тоже пешки? — медленно поднял на него широко раскрытые глаза Гилл.
— Ты чего, пацан? Вина перепил? Или мухоморов объелся?
Не отвечая ни слова, Гилл чётко повернулся и замаршировал прочь, как тогда капитан.
Ать-два, ать-два! ЗдорСво, братцы пешки! Ура-а-а! Здравия желаем… кому?
Кто?
Он зашагал к повозке. Кастема ещё не спал. Без лишних предисловий и очень сжато Гилл рассказал ему о том, как тогда выскочил со двора, и бежал, не зная куда; о том, как непонятно почему бросил ту реплику. Не останавливаясь, тут же напомнил о невероятном совпадении, которое спасло их тогда от разбой…
