— Кажется, нас заметили, — загробным голосом произнес Грендель и лишился чувств.
— Прыгаем вниз! — внезапно для самого себя решил Дубов и, перемахнув через перила, свалился на голову одного из стражников.
Недолго думая Беовульф с Гренделем под мышкой тоже сиганул вниз. И началась совершенно безумная свалка. Воины теперь по одному пытались ворваться в залу из библиотеки, но тут их ждал Беовульф, размахивавший здоровенным двуручным мечом, который он позаимствовал у железного истукана в нише. Похоже, паника, которой он поддался на некоторое время, теперь улетучилась, и славный рыцарь весело орал, подбадривая солдат:
— Ну что, испугались? Подходите, подходите, Беовульф вам всем головы поотрывает!
А Дубов, бестолково размахивая саблей, взятой у оглушенного им стражника, гонялся вокруг трона за бароном Альбертом. Альберт же истошно вопил, не сбавляя скорости:
— Пощадите! Я свой! Он меня заставил! Я не хотел!..
Князь Григорий, взобравшись на трон с ногами, тоже кричал, только непонятно было, к кому он обращался:
— Убейте их! Убейте их усех!
Но вот Альберт, удиравший от Дубова, внезапно бросился к багровому гобелену и ловко, как обезьяна, взобрался по нему на галерею.
— Ушел! — раздосадовано топнул ногой Дубов.
— И черт с ним, — пророкотал за его спиной Беовульф, так что Василий от неожиданности даже вздрогнул. — Зато я остальных уложил отдыхать.
Тут только Дубов, придя в себя, оглядел поле боя, усеянное стражниками Григория. А сам князь так и продолжал стоять на троне, с явным страхом глядя на своих противников.
— Вон отсюда! — внезапно выкрикнул он. Видимо, это было все, что ему пришло в голову в столь критическую минуту.
— Я те ща покажу «вон»! — взревел Беовульф, и его грозный меч взметнулся над головой князя. И только когда он уже начал опускаться, Василий закричал:
— Не надо! — и меч Беовульфа в самый последний момент повернулся горизонтально и опустился плашмя на голову Григория. Князь как подкошенный рухнул вниз к ногам победителей, которые толком и не знали, что делать со своей победой. А на башне часы уже начали отбивать полночь.
— Что же делать? — с досадой проговорил Дубов, задумчиво пиная бесчувственное тело князя. — Сейчас самое время Гренделю его загрызать, а он тоже в отключке.
Но хотя Грендель и находился в беспамятстве, тем не менее он, как по расписанию, начал превращаться в огромного тощего волка.
— А что там думать — грызть надо! — выкрикнул Беовульф и, будто котенка, подтащил волчищу к Григорию. Деловито приложил волчью пасть к горлу князя и со всей силы сдавил челюсти оборотня, так что аж клыки лязгнули, как запоры на вратах ада. И как раз в этот момент часы пробили последний, двенадцатый раз.
Тело Григория дернулось, как от удара током, и стало извиваться, словно мертвая змея, отвратительно дергая руками и ногами. Мертвые глаза князя вращались, вылезая из орбит, и вдруг он вспыхнул, охваченный адским пламенем. Дубов с Беовульфом отпрянули назад, оттащив Гренделя за задние лапы. Вонючий серный дым пополз по зале, застилая свет факелов.
— И после смерти он еще смердит, — мрачно пошутил Беовульф и похлопал Гренделя по волчьей морде. — Эй, Грендель, ты как? Живой? Очухивайся, все кончилось!
— Я его загрыз? — тихо прошептал приходящий в себя волк человеческим голосом.
— Ты его загрыз, гада, — торжественно отвечал Беовульф. — Ну, правда, я тебе немножечко помог.
— Мы его загрызли, — блаженно оскалился Грендель и снова лишился чувств.
— Все это замечательно, а теперь-то нам что делать? — вздохнул Василий. — Как отсюда выбраться?
— Ничего, прорвемся! — Опьяненному победой над князем Беовульфу теперь, казалось, и море было по колено.
И вдруг кто-то окликнул Дубова:
— Василий!
Голос был знакомый, но детектив поначалу не мог сообразить, чей. Однако в нем звучали радость вместе с удивлением. Василий оглянулся, но никого не увидел, кроме своих спутников, да воинов, живописно лежащих на поле боя.
Оклик повторился. Дубов посмотрел в ту сторону, откуда кричали, и увидел, как прямо в воздухе возникает силуэт высокого и чуть сутуловатого человека с огромным свертком в руках.
— Чумичка! — вскричал Василий. — Друзья мои, мы спасены!
— Вот это да! — только и смог вымолвить Беовульф. — Ну вы, в природе, даете!
— Объяснения потом, — быстро проговорил Чумичка, раскатывая по полу сверток, оказавшийся обширным, хотя и сильно потертым ковром.
Сразу все сообразив, Дубов кинулся к огромному витражному окну с подвигами князя Григория, и решительно распахнул его. В залу ворвался свежий студеный воздух — ветер грядущих перемен, мелькнуло в голове Василия. Беовульф же тем временем прямо за хвост втащил бесчувственного Гренделя на ковер.
Когда все четверо разместились на ковре, Чумичка проговорил несколько тарабарских слов, и персидский летательный аппарат медленно поднялся в воздух. Оказавшись на уровне окна, он резко набрал скорость и вылетел на улицу. Бросив последний взгляд в тронную залу, Василий увидел, что она наполняется княжескими стражниками и стрельцами. Несколько воинов кинулись к открытому окну, однако беглецы уже находились вне их досягаемости: ковер резко взмыл вверх и, все убыстряя ход, полетел над внутренними постройками замка и высокими зловещими башнями. Вскоре вурдалачий кремль остался где-то позади, в прошлом, а в настоящем — только земля, темнеющая далеко внизу, да яркие звезды прямо над головой.
x x xДверь медленно раскрылась, и Надя, к немалому своему удивлению, увидела стоящего на пороге Иоганна Вольфганговича. Он был в своем обычном фраке с жабо, а вытянутое узкое лицо заморского поэта, как всегда, источало саму любезность.
— Может быть, вы дозволите мне войти вовнутрь, мейн юнге фреуде? -как ни в чем ни бывало осведомился припозднившийся гость.
— Да-да, пожалуйста, — посторонилась Надя. — Чем обязан столь позднему визиту?
— Поговорить о поэзии, — расплылся в обаятельной улыбке Иоганн Вольфгангович. — Не пригласите ли, как это, заседайть?
— Да, пожалуйста, — Надя указала гостю на табуретку, а сама присела на кровать. — Вообще-то я не настолько хорошо разбираюсь в высокой поэзии, чтобы стать достойным собеседником для такого замечательного стихотворца, как вы…
Чаликова старалась говорить как можно более непринужденно, однако ей этот визит показался весьма странным.
— Ваш художественный вкус я имел счастье оценить в нынешний вечер, когда вы так точно подсказаль мне слова из моего стихотворения, — со столь же любезным выражением продолжал Иоганн Вольфгангович.
— Какие слова? — не поняла Надя.
