— Лармиара верят в духов, — Кереске бросил взгляд куда-то в угол и улыбнулся. Мэриэн оглядываться не стала — даже если на полу сидел ларм, показывая ей язык, она всё равно бы не увидела.
— Пожалуй, я пойду, — только и сказала Мэриэн.
— Берегите принцессу, — Кереске дотронулся до её плеча. — Она всего лишь ребёнок, к тому же девочка. Присматривайте за ней.
«К тому же девочка»! Мэриэн поморщилась, но очень вежливо раскланялась с советником и вышла. Кереске явно недооценивал Эсфи — не так легко превратить её в своё орудие, даже если Королевские Лисы попытаются это сделать.
VI
Под мерный шум реки было легко и приятно творить волшебство. Амарель сидел на траве, вытянув ноги, и катал в ладонях огненный шар, а потом запускал его в реку. Вода тушила огонь, а на указательном пальце Амареля уже рос новый, идеально круглый шарик. Дрожащий, как будто от нетерпения — мол, поскорее пусти меня в дело!
— А целый отряд огненных бойцов сможешь сделать? — поинтересовался Сверн. Он лежал рядом на траве, переваривая добычу. Сегодня это была всего лишь пара молодых, неосторожных зайчишек.
Взору Амареля тут же представилось, как такие бойцы медленно идут на врага, поджигая всё на своём пути. А следом шёл бы он сам — подняв руки, в развевающемся чёрном плаще.
— Может, и смогу когда-нибудь, — сказал он, выращивая огненный шар до размеров головы дракона. Потом Амарель принялся играть — шар взмывал вверх и опускался, Амарель подставлял ладонь и подбрасывал его.
— Хану ты нравишься, — заметил Сверн, как что-то само собой разумеющееся. — Ты убедил его, что твоя богиня укрепит его власть?
Амарель подбросил шар выше, ловко поймал его и расплылся в улыбке.
— Я почти убедил его, что надо построить храм. Но это только начало! В Бей-Яле целых двенадцать богов, и каждому построено отдельное святилище. Со временем они будут разрушены! А на их места встанут храмы Кальфандры.
Огненный шар взлетел ещё выше. Амарель проводил его сияющими глазами и снова поймал. Ощущение власти над огнём пьянило сильнее, чем пенистый куумс.
— И в жертву кого-нибудь принесёшь? — голос Сверна стал задумчивым.
— А как ты думал? Несравненная требует поклонения, а поклонения без жертвы не бывает. Конечно, она придёт сама, добровольно. Я никого принуждать не стану.
Амарель верил в то, что говорил. Конечно, хорошо бы, чтоб пришло двое-трое человек за, скажем, лет пять… не больше… но уж как получится. Ведь именно Кальфандра принимает решение, а жрец — лишь покорный исполнитель.
— Зачем тебе всё это надо? — Сверн говорил с таким искренним недоумением, что Амарель едва не зазевался и еле успел поймать брошенный шар. Хмурясь, перевёл взгляд на Сверна, а тот продолжал, глядя на торопливо бегущую реку:
— Мне-то всё равно, сколько погибнет людей. Но ты — человек. И неплохой человек. Я бы не стал приносить в жертву богам такого же дракона… а приди он сам, отговорил бы.
— Вас было мало. Нас, людей, много, а богиня одна… и воля её — свята! — Амарель отвернулся и стал опять играть с шаром, но уже без прежней лёгкости на душе. Стиснув зубы, Амарель так поддал ладонью по шару, что тот взвился высоко-высоко, как птица…
— И не смей меня осуждать! — вдруг сорвался Амарель, опустив руки. Сзади раздался треск — Амарель обернулся и увидел, как огонь расползался по траве, жадно пожирая цветы, попадавшиеся ему на пути.
— Сверн! — закричал растерявшийся Амарель. Но тот уже сунул голову в реку и, набрав в пасть воды, щедро окатил ею и самого Амареля, и траву вокруг него.
Стало тихо.
— Под солнцем быстро высохнешь, — как ни в чём не бывало, дракон лёг удобнее и сложил свои кожистые крылья. — Мальчишка!
Щёки Амареля запылали. Он провёл рукой по мокрым кудрям и упрекнул Сверна:
— Это ты меня отвлёк!
— Не отвлекайся, — невозмутимо откликнулся Сверн. — Ты же будущий великий колдун. Правая рука хана, повелитель огня и… как там дальше, я забыл.
— И стану всем этим, не сомневайся, — огрызнулся Амарель, походив туда и сюда по обожжённой земле. Вода противно хлюпала в башмаках — пришлось снять их, высушить и надеть обратно.
Река журчала, в безупречно-синем небе всё так же приветливо светило солнце, но хорошее настроение Амареля улетучилось без остатка.
— Отнеси-ка меня обратно в Сархэйн, — потребовал он.
— Торопишься к Инфар? — Сверн фыркнул, как конь.
Амарель воздел очи к небу. Он и сам был не рад, что приглянулся дочери бея, но о том, что жрецу Кальфандры земные женщины запретны, язык не поворачивался сказать. Тогда гостеприимство Мархыса сразу исчезнет — Амарель в этом не сомневался. Поговорить с Инфар? Она почти не показывалась из своей комнаты. Один раз, приблизившись к двери, Амарель нерешительно постучал, но ответа ему не было. А уходя, он заметил валявшееся на ковре чёрное с серым перо. Птичье перо, хотя Амарель не видел в доме никаких птиц.
— Ладно, залезай, — Сверн подставил спину. — Как выгонит тебя бей — скажешь. Поселимся в какой-нибудь пещере, будем вместе на охоту ходить.
Амарель ничего на это не ответил. Ему нравилось отдыхать от пыльного города с его интригами, но провести всю жизнь, гоняясь за куропатками, зайцами или оленями — жалкий удел для последнего жреца Величайшей богини.
— Ты на меня не сердись, — поразмыслив, сказал Амарель, когда они уже подлетали к городу. — Ты мой друг, и я… хотел бы, чтобы так всегда было, — неуклюже закончил он.
Сверн высадил Амареля неподалёку от дома бея и, прежде чем попрощаться, ответил:
— Я тебя не оставлю. Не бойся.
И потом слова его ещё долго звучали у Амареля в ушах:
— Даже если ты будешь неправ.
Лет триста тому назад бей-ялинцы были просто кочевым племенем яла из степей, расстилавшихся к востоку от Ихранджана. Порой они делали набеги на соседей. А затем к власти пришёл шах Нирам Завоеватель, и яла были частично истреблены, а затем изгнаны из степей. Те, кто добрался до моря, сели на корабли и приплыли к чужим зелёным берегам.
Появился город, названный Сархэйном — и сначала это было множество палаток вокруг одной, ханской, а со временем люди воздвигли каменные стены. Страна получила своё название — Бей-Ял, а жителей стали называть бей-ялинцами.
От прошлого остались воспоминания, обычаи, вера в лунных богов, а ещё… игра в шатрандж. Это было, как считали в Бей-Яле, единственно хорошее, что им досталось от ихранджанцев. И хан Эрекей был с этим согласен.
Когда Амарель появился во дворце в обычный, душный летний день, хан сидел перед доской, где расставил красные и чёрные фигуры.
— Садись, — кивнул он Амарелю. — Умеешь играть? Нет? Не беда, научу. Вот эта фигура — шах, эта — визирь…
— А как они ходят? — Амарель всячески хотел заслужить расположение хана, поэтому изобразил интерес к игре. Хотя всё, что его сейчас интересовало — это постройка храма.
Эрекей заговорил об этом сам. После того, как показал все фигуры и объяснил правила шатранджа.
— Я решил дать тебе рабочих. Построишь храм, — хан снял своим визирем какую-то из фигур Амареля — кажется, она называлась слоном. И если раньше Амарель задумался бы, припоминая, что слоны — это великолепные серые животные с ушами, как гигантские лопухи, то после слов «построишь храм» он забыл обо всём на свете. Сердце Амареля подпрыгнуло от радости.
— Понравится мне твоя религия — станешь уважаемым жрецом, — хан искоса посматривал на Амареля, но у самого лицо было поистине непроницаемое. Амарель про себя вознёс пылкую молитву без слов.
— …А не понравится — голову тебе отрублю, а храм сожгу, — произнёс Эрекей.
— Что? — Амарель уставился на него, раскрыв рот и мигом вынырнув из страны блаженства. Хан коротко рассмеялся — как собака пролаяла.
— Я пошутил. Ты мне нужен, Амрел, — и тут его взгляд стал очень серьёзным. Амарель замер на месте, ожидая, что хан велит ему сделать — казалось, что-то очень важное. Особенное.
