— Я же уже говорил тебе, что я — парень. Почему ты мне «чанкаешь»? — поинтересовался Хаку, выверенным движением склонив голову и снова улыбнувшись.
В миловидной внешности было огромное количество плюсов. Иногда хватало секунды замешательства соперника, чтобы нашпиговать того сенбонами. Хаку понимал, почему многие куноичи, особенно из стран, в которых круглый год тепло, так откровенно одеваются. У него самого было несколько кимоно с неопределённой цветовой гаммой, подходящих и мужчинам, и женщинам.
Забуза-сан всегда говорил, что в красивой девушке никто не заподозрит шиноби. Хаку не нравилось убивать, но зачастую от наших желаний мало что зависит. Он не очень хотел расставаться с Забузой-саном, но так было надо для их нового дома.
— Он не поверит тебе, пока не увидит твой член, — вмешался в разговор ещё один из новых сокомандников — Хозуки Суйгецу, мелкий, белобрысый и очень активный.
Парень был младше Чоуджуро, но в свои тринадцать был остёр на язык и слишком прямолинеен. Впрочем, Хаку думал, что Суйгецу иногда не слишком вежлив, потому что не знает, как себя вести, и хочет казаться взрослее, чем есть.
Чоуджуро покраснел, и Хаку укоризненно посмотрел на Суйгецу.
— Эй, ну ты правда слишком похож на девчонку, Хаку-чан! — хихикнул тот. — Тебе хотя бы волосы остричь… А то… Длиннее, чем у сенсея. Может, ты действительно девчонка?
Хаку пристально взглянул в ярко-фиолетовые глаза прикалывающегося парня и пожал плечами.
— Всё может быть.
Он быстро расчесался и собрал распустившиеся во сне волосы в шишку на макушке, оставив две пряди обрамлять лицо. Затем собрал тонкий футон, запечатал в свиток и сел у стены. Вспомнилось, что в вещевом мешке осталось несколько галет.
— Кай-сан сказала, что в Минамото мы позавтракаем в кафе, — Суйгецу присел рядом, но протянутую галету взял, вгрызаясь в угощение острыми зубами. — Дофтало уже плыть на этом корыте.
— Так просочись и поплавай снаружи, — посоветовал Чоуджуро. Хошигаки сел по другую сторону от Хаку, порозовел, но тоже взял у него из рук галету.
— Море же солёное! — возмутился Суйгецу на это предложение: его кеккей генкай позволял превращать тело в воду. — А мне нужна пресная жидкость.
Каюта на троих наполнилась задумчивым хрустом. Хаку не хотел ни с кем спорить. Суйгецу занял свой рот печеньем. А Чоуджуро снова непонятно чего смущался.
* * *
Хаку плохо помнил своё детство. Точнее, всегда пытался его забыть. Он родился в смутное время, на хуторе недалеко от города Ода в Стране Воды. Однажды он почувствовал нечто необычное. Словно мог управлять водой. Или снегом. Ему было пять, когда мама, чьё лицо никак не вспоминалось, увидела, как он играет, заставляя воду принимать различные формы. К сожалению, увидела это не только его мама, которая оказалась куноичи из клана Юки. Их кеккей генкай позволял инстинктивно объединять две стихии, превращая воду и ветер в лёд. Клан Юки, как и многие другие обладатели «особой крови», были приговорены к тотальному уничтожению. Тот приказ был отдан Даймё Страны Воды, аргументировавшим это тем, что люди устали от войн, которые развязывают шиноби с улучшенными геномами. Были сторонники и противники этого приказа. В стране началась гражданская война.
Когда Хаку шёл с Забузой-саном и Кисаме-сенпаем в Страну Воды, то Кисаме-сенпай признался, что первое, что сделал после того, как стал нукенином, это — убил того Даймё…
Хаку помнил, что ему было очень холодно. Ноги вязли в глубоком снегу. Он очень долго, целую ледяную вечность шёл до Оды, оставляя за спиной хутор, в которой не осталось ни единой живой души. Человек, которого он пять лет звал «отцом», привёл крестьян, и те скопом убили маму, которая до последнего прикрывала своим телом его. А потом… Потом Хаку кричал, и ему было дико холодно. Застывшие лица тех людей, вмороженных в огромные глыбы льда, до сих пор иногда снились ему в кошмарах.
Ода была неприветливым городом. В нём тоже было холодно, нечего было есть, и постоянно шёл снег. Хаку отовсюду выгоняли. Грязные, замёрзшие и оборванные дети никому не нужны. Он был маленьким и жалким. Не мог прокормить себя. А после смерти родителей потерял цель существования. Хаку спрашивал себя, что изменится, если он умрёт, как умерла его мама. И ответом было: ничего.
Забуза-сан нашёл Хаку на мосту у выхода из города. Снег мягко убаюкивал, тело закостенело, но было уже так уютно и хорошо. Снег обещал быструю и безболезненную смерть. Такую, что он бы и не заметил, как умер.
— Парень, ты ещё жив? — раздался низкий хриплый голос, и он окунулся в тепло и вкусный запах каких-то трав.
Хаку открыл глаза, чтобы обнаружить, что его подняли и закутали в шерстяной плащ. Он увидел наполовину забинтованное лицо, чёрные непослушные волосы, протектор Киригакуре, сдвинутый немного набок. А в глазах мужчины, который всё это с ним проделал, было что-то такое, что Хаку сразу понял: его жизнь поменяется.
Позже он подумал, что в тот момент уже переступил порог бытия и умер, как человек и как личность, а с того мига, как Забуза-сан вырвал его тело из костлявых рук Шинигами, он начал жить, как оружие в руках своего спасителя. Самый верный меч. Ледяной клинок.
* * *
— Готовы? — в каюту заглянула наставница их команды — Тэруми Кай. Младшая сестра Пятой Мидзукаге — Тэруми Мэй, которую Хаку видел всего однажды, в тот день, когда их с Забузой-саном приняли в Киригакуре.
В отличие от сестры, рыжие волосы Кай были обрезаны коротко, до середины шеи, а причёска была простой, без каких-либо выкрутасов. Наставница была выше Хаку почти на голову и, как и все шиноби с кеккей генкай, обладала прорвой чакры.
— Да, Кай-сенсей, — хором ответили Чоуджуро и Суйгецу. Хаку просто кивнул.
Их команду сформировали месяц назад. Забуза-сан сказал, что это временно, пока Хаку не получит официальный ранг чуунина. А ещё обещал, что прибудет в Коноху, в которую в данный момент они держали путь, через месяц в сопровождении Мидзукаге.
— Тогда на выход, — скомандовали им, и Хаку поднялся.
Чоуджуро и Суйгецу распечатали из свитков свои мечи. Закрепили на ремнях и двинулись следом.
Новые товарищи принадлежали к молодому поколению Мечников Тумана. Впрочем, насколько знал Хаку из того, что сказал ему Забуза-сан, Великая Семёрка, которую хотела возродить Мидзукаге, под большим вопросом. Два из семи мечей были утеряны во время войны: мечи «Нуибари» и «Шибуки»*, которые принадлежали неким Кушимару Куриараре и Джинпачи Мунаши. Ещё один комплект парных «мечей грома» был у одного из нукенинов, который не спешил возвращаться в Скрытый Туман.
Забуза-сан и Хошигаки Кисаме тоже были мечниками, владели «Кубикирибочо» и «Самехадой» соответственно.
Итого четыре меча: у Хошигаки Чоуджуро был камбала-меч «Хирамекарей», который накапливал чакру и мог принимать любую форму. А Суйгецу владел «Раскалывателем» — «Кабутовари», который лишь условно можно было назвать «мечом»: тот состоял из большого тесака и прикреплённого на ремне молота. Суйгецу хвастал, что его брат мог управлять всеми семью мечами Тумана. А «Кабутовари» разыскал для него Кисаме-сенпай.
Вслед за наставницей и ещё несколькими дзёнинами Кири они сошли на берег.
Минамото встретил их криками чаек и ярким солнцем.
Хаку привычно надел свою маску ойнина, воспринимая предстоящий экзамен, как очередное задание.
— До Конохи добираться четыре дня, — сказала Кай-сенсей. — Пойдёмте, купим еды и хорошенько перекусим.
Примечание к главе:
*Нуибари(縫い針, досл. "Швейная Игла") — один из семи легендарных мечей Семи шиноби-мечников Тумана. Сам клинок представляет из себя узкий «длинный меч» (長刀, "нагината"), который похож на большую иглу, с длинным и тонким мотком проволоки из зеркальных нитей, расположенный в нижней части его рукояти. Этот меч обладает способностью пронзать все, что угодно, а затем и сшивать вместе в неразрывные связки, когда хозяин попросту потянет за проволоку.
